По отношению к человеку, живущему по законам Великого Среднего, позиция социума проста и понятна: человек есть звено в цепи поколений, и как предыдущие поколения заложили основы жизни поколения нынешнего, так и человек обязан обеспечить условия для жизни поколений последующих: детей, внуков, правнуков и т.д. Другой позиции в Великом Среднем не может и быть. На этом выстроена вся социальная психология. Но есть ведь и психологические окраины.
Есть маргинальные окраины – бандиты, люмпены и т.д. Но есть и духовные окраины, где люди как раз и заняты тем, чтобы найти смысл в самой жизни. И многие духовные традиции ориентированы именно на поиски смысла в рамках жизни, а не за ее пределами.
Как вариант решения этой проблемы существует знание, что продолжительность жизни измеряется не астрономическим, а психологическим временем, то есть объемом и глубиной проживаемого. В аспекте реального проживания за сто лет, например, можно психологически прожить, скажем, два года, но можно и наоборот: за два года – сто. И тогда актуальным становится жить без смерти, а не бессмертно жить. В силу этого, когда меня спрашивают, планирую ли я последующую реинкарнацию и что я собираюсь делать после физической смерти, я неизменно отвечаю, что для меня это не актуально. Наступит физическая смерть, тогда и буду другой жизнью заниматься, а сейчас я жив и «жить надо!». (Это, кстати, цитата из Мирзабая.)
Сущность жизни – человеческая сущность
Как только я научился видеть сущность (в данном контексте видеть сущность означает владеть специальным состоянием сознания и психики, при котором возможен глубокий резонанс с сознанием другого человека – естественно, с его разрешения, – что дает возможность визуализировать образ этого человека в возрасте, в котором он пережил тяжелую эмоциональную травму, что обычно приводит к остановке развития инструментальной сущности, то есть совокупности отношений с миром, на базе психоэмоциональной сферы. Возможен также диалог с этим образом. И этому можно научить), а следовательно, наблюдать конфликты между личностью и сущностью, меня чрезвычайно интересовала проблема, как реально высвободить сущность. В чем-то тут несовершенство жизни! Вроде сущность освобождать надо, а освободишь ее – смотришь, она и сделать ничего не может. Опять ей личность и индивидуальность нужны; возвращаешь личность, а она такая же неразвитая, как была.
Мы даже как-то с группой товарищей эксперимент проводили. Разработали специальную методику и путем группового усилия одному из нас личность как бы отключили на время. Дали ему возможность жить напрямую от сущности, приняв на себя выполнение функций его личности. Полгода длился этот эксперимент. На протяжении этого срока он нас, конечно, подпитывал идеями всякими, наблюдениями, переживаниями. Но когда ему «вернули» личность, то выяснилось, что перед нами тот же человек и ничего принципиального с ним не произошло. Все та же «дикая» (не управляемая самосознанием) личность.
Другой пример.
Мой знакомый и тезка – тоже Игорь, живущий под Питером и являющийся последовательным христианином, – работал с группой учеников, обладавших исключительно «дикими» личностями. Он считал, что может работать с сущностью, полностью игнорируя личность. Через некоторое время он признался мне, что эксперимент был неудачным, что нельзя игнорировать личность, ибо без нее не пройти: она ворота в мир духовности, как реальности, где можно действовать.
И потому у развитого человека и личность должна быть развита. Строго говоря, у развитого человека личность должна быть развита до никакой, то есть всякой, что позволяет снять конфликт между личностью и сущностью и полностью соответствовать принципу «время – место – люди». Человек может быть кем угодно, каким угодно, таким, каким хочет быть в данном месте в данное время с данными людьми. Но он знает, чего хочет, и потому, изменяясь, не теряет себя, то есть свою сущность.
Для знающего – просто.
Мудрость древних
Достаточно часто приходится слышать вопрос, можно ли изменить человека, «переделать» его. Я всегда отвечаю, что сделать или переделать себя человек может только сам. Ему, в принципе, можно помочь, но и это довольно сложно. Мою позицию хорошо иллюстрирует следующая суфийская притча.
Ученики часто задавали своему Учителю один и тот же вопрос: «Как помочь бедным людям стать богаче?» Однажды Учитель обратился к ученикам с просьбой найти самого бедного в городе человека, посмотреть, что он делает и где живет. Через некоторое время ученики докладывают, что такой человек найден, он попрошайничает на базаре, а живет в лачуге у реки, за мостом. «Хорошо! – сказал Учитель. – Возьмите пачку денег и положите ее на мост непосредственно перед тем, как по мосту пройдет этот бедный человек. Может быть, нам удастся ему помочь!»
Ученики все выполнили, как им велел Учитель, и с нетерпением ждали результата. Вот бедняк перешел мост. Ученики окружили его и стали спрашивать: «Ну как? Ну что на мосту?» Бедняк был ошарашен: «А что на мосту?» – «Разве ты там ничего не увидел?!» – не унимались ученики. «Нет! – отвечал им бедняк. – Я так часто переходил мост, что в этот раз у меня появилось желание перейти его с закрытыми глазами».
Как видите, можно искренне хотеть оказать помощь, но она не всегда бывает принята! Ее еще нужно увидеть!
Тут вижу, тут не вижу
Для меня всегда существовали два важных аспекта отношения со знанием. Первый – это когда теория подтверждается на практике, то есть когда что-то теоретически освоил, осознал, и в жизни это находит подтверждение. Хотя, с другой стороны, в силу, наверное, внутреннего устройства мне также интересно наблюдать, как жизнь опровергает теоретические знания.
И второй аспект – невозможность подчас передать другому человеку свои знания, свое понимание.
Я читал про какого-то знаменитого советского физика, что на всем земном шаре, с профессиональной точки зрения, его понимали только три человека. Поэтому даже при нашем «гнойном» режиме, в середине 30-х годов, его выпускали за границу. Нашлись все-таки умные люди, которые как-то смогли объяснить Сталину, что только четыре человека на Земле это понимают и что им нужно встречаться, общаться. И если нашего физика не пускать, то он, а значит, и советская физика могут сильно отстать в определенной области. Меня это потрясло! Можете себе представить?! На земном шаре живет огромное количество людей, а этот человек может поговорить только с тремя. Все остальные его просто не поймут.
Люди в силу нашей культуры, нашего воспитания в основном настроены на статистику. Во всем: во взглядах на себя, на мир. Замечается только то, что укладывается в статистические характеристики. И поэтому человек, которого поймут еще лишь трое, остается незамеченным другими людьми. Его для них просто не существует, он как бы артефакт (в этом значении – то, чего не может быть, мягче – то, что не укладывается в общепринятые нормы и понятия), а артефакты статистика не учитывает. В силу такой настроенности масса людей остается как бы «за скобками». Да, был такой физик! Да, позаботились о нем в окружении вождя! Но ведь это все было известно только в очень узком кругу, для других такого события не было. Это позволяет вывести своего рода показатель, отражающий степень вписанности человека в Великое Среднее – показатель определяется тем, какие события для человека являются вероятными, а какие нет. Человек, например, воспринимает события с вероятностью 1:100, а 1:1000 уже не воспринимает.
Уже потом в книге Павла Васильевича Симонова «Эмоциональный мозг» я наткнулся на информацию, что в мозгу человека есть четыре специальные структуры, которые отвечают за реакцию на вероятность события: малую вероятность и большую вероятность. И индивидуальное свойство выделять разную вероятность событий, как оказалось, в общем-то – фундаментальное качество человека. Это очень важный момент в понимании человека – существует ли у него ситуация недореализации.
Нужно прежде всего посмотреть, что для данного человека является маловероятным событием, то есть настолько маловероятным, что его как бы и нет, оно – «за скобками». Это очень интересная характеристика, о которой практически нигде не написано. Причем рассказать об этом трудно, а сделать очень просто. Вот, например, есть редкие события, редкие для определенного уровня информационной подготовленности человека. В частности, я рассказываю что-то, идет беседа о разных вещах, и становится видно, кто и как реагирует на полученную информацию. У кого-то реакция видна, а кто-то, и это видно, выйдет из ситуации и не вспомнит о рассказанном – ну просто для него этого не было. Таким образом, в его информационном восприятии такая вероятность события не укладывается.
