Подходя к проблеме уже не столько с точки зрения отдельного индивида, сколько с точки зрения общества, Платон подчеркивает социально-интегративныв функции дружбы, замечая, что "рассудительность", "разумность" или "дружба" — "это не разные точки зрения, но все одна и та же" (Законы, 693с). Не только взаимоотношения друзей должны, по мнению философа, исходить из возвышенной общей цели, но все отношения — "к нашим потомкам, родственникам, друзьям, согражданам, к лицам, связанным с нами узами гостеприимства" (Законы, 718а) — должны направляться и регулироваться законами. Эмоционально-экспрессивные ценности, как ни важны они для дружбы, перестают, таким образом, быть самодовлеющими, а включаются в систему общественных отношений, которые регулируют их извне (законы) и изнутри (идеал добродетели).
В суммарном виде логика эволюции понятия и отношений античной дружбы сводится к следующему. Первоначально дружба возникает в греческой культуре в связи с отношениями родства, затем она выделяется в автономный социальный институт, в котором эмоционально-экспрессивные функции подчинены инструментальным. По мере разрушения общинных связей дружба становится более или менее временным союзом, основанным на осознанной общности интересов. Как протест против этого возникает идеал бескорыстной и безотчетной, основанной только на эмоциональном притяжении дружбы-любви. И наконец, как преодоление обеих крайностей — рассудочности и эмоциональности — появляется этическая теория дружбы, оценивающая мотивы друзей и их совместную деятельность на основании каких-то общих, универсальных критериев.
Своеобразный итог древнегреческой философии дружбы подвел Аристотель, который дал в "Никомаховой этике" первый цельный очерк теории дружбы как самостоятельного нравственного отношения, не совпадающего с другими видами социальных связей и эмоциональных привязанностей. Он рассматривает дружбу как "специфически человеческий факт, объяснение и цель которого следует искать без обращения к законам природы или к трансцендентному Благу, выходящему за рамки эмпирического существования". Иначе говоря, Аристотель подвергает дружбу не только философско-этическому, но и психологическому анализу.
Дружба, по Аристотелю, величайшая социальная и личная ценность, "самое необходимое для жизни. Действительно, никто не выберет жизнь без друзей (philoi), даже в обмен на все прочие блага".
Аристотель подходит к определению дружбы одновременно с нескольких сторон. Во-первых, в зависимости от типа партнера он различает отношения отеческие, братские, родственные, супружеские, соседские, политические, товарищеские, эротические и основанные на гостеприимстве. Такая классификация объективна, но вместе с тем содержит указание на специфику связанных с данными отношениями эмоциональных переживаний. Во-вторых, философ разграничивает равные отношения и отношения, основанные на социальном или нравственном превосходстве одного партнера над другим. В-третьих, он дифференцирует характер испытываемых человеком чувств, различая спокойное дружелюбие, расположение и приязнь вообще, индивидуализированные дружеские чувства и страстную любовь, влечение. В-четвертых, Аристотель, как уже говорилось, классифицирует мотивы заключения и поддержания дружеских отношений: утилитарная дружба — ради пользы, выгоды; гедонистическая дружба — ради удовольствия, приятности; совершенная дружба, в которой эти мотивы подчинены бескорыстной любви к другу как таковому.
Выделяя названные "виды дружбы", Аристотель, однако, сомневается, что у этих "видов" имеется общий "род". "Дружба" как родовое понятие у него совпадает с совершенной "дружбой добродетельных", совмещая в себе все то, что есть в других "видах" дружбы: благо, благо для другого, удовольствие, удовольствие для другого.
Дружба, основанная на соображениях пользы или удовольствия, не может быть ни истинной, ни прочной."…Это дружба постольку поскольку, ибо не тем, что он именно таков, каков есть, вызывает дружбу к себе тот, к кому ее питают, но в одном случае тем, что он доставляет какое-нибудь благо, и в другом — из-за удовольствия. Конечно, такие дружбы легко расторгаются, так как стороны не постоянны [в расположении друг к другу]. Действительно, когда они больше не находят друг в друге ни удовольствия, ни пользы, они перестают и питать дружбу".
Совершенная же дружба бескорыстна и не знает разграничения экспрессивных и инструментальных ценностей: "…питая дружбу к другу, питают ее к благу для самих себя, ибо, если добродетельный становится другом, он становится благом для того, кому друг". Соображения пользы, удовольствия, взаимопомощи не имеют в такой дружбе решающего значения, потому что отношение к другу в принципе не отличается от отношения чело века к самому себе."…Все проявления дружбы из отношения к самому себе распространяются на отношение к другим. И все поговорки в этом согласны, например: "душа в душу", и "у друзей все общее", и "уравненность — это дружность", и "своя рубашка ближе к телу…".
Благодаря этому дружба является также необходимым средством самопознания: "Как при желании увидеть свое лицо мы смотримся в зеркало и видим его, так при желании познать самих себя мы можем познать себя, глядя на друга".
Друг — наше "второе Я". Ближе друга у человека никого нет. Поэтому, считает Аристотель, количество друзей имеет пределы."…Близкая дружба — это дружба с немногими", "при товарищеской дружбе не бывает большого числа друзей, да и в гимнах говорится о парах".
Из такого понимания дружбы вытекает целый ряд психологических проблем: разграничение дружбы и простого расположения, выявление особенностей юношеской и старческой дружбы, зависимости дружбы от индивидуальных черт личности и т. п.
В понимании Аристотеля, дружба уже не является ни традиционным социальным институтом, ни разновидностью расчетливого товарищества, пи проявлением эротического влечения, ни абстрактной добродетелью, а самостоятельным высокоиндивидуализированным межличностным отношением.
По сути дела, Аристотель сформулировал все важнейшие вопросы психологии и этики дружбы. Однако он и мысли не допускает о возможности дружбы между свободным человеком и рабом.
Культ дружбы характерен не только для древнегреческой, но и для эллинистической и древнеримской философии. По выражению Эпикура, "дружба обходит с пляской вселенную, объявляя нам всем, чтобы мы пробуждались к прославлению счастливой жизни". Но хотя дружбу прославляют и Феофраст, и Эпиктет, и Диоген Лаэртский, и Цицерон, и Сенека, и Плутарх, расставляемые ими этические акценты различны.
Эпикур и его последователи подчеркивают утилитарно-рассудочные истоки дружбы. По словам Эпикура, "всякая дружба желанна ради себя самой, а начало она берет из пользы". Поскольку истинная дружба, по Эпикуру, порождается только мудростью, дружба приобретает у него черты некоторого духовного аристократизма. Она ставится в известном смысле даже выше мудрости, ибо мудрость — благо смертное, а дружба — бессмертное.
Если у эпикурейцев дружба — источник радости, то ригористическая этика стоиков (например, Эпиктет) трактует ее прежде всего как долг и добродетель, которой должны быть подчинены живые человеческие чувства. Это делает дружбу еще более исключительной, доступной только мудрецу.
Особенно широко обсуждается в поздней античности вопрос о мосте дружбы в системе государства. В доклассовом обществе, где ритуализованные личные отношения непосредственно составляли ячейку социальной связи, такой вопрос практически не вставал. В классовом обществе он ставится чрезвычайно остро. Уем сильнее акцентируется индивидуальность и особенность дружбы, тем сложнее ее совместить с универсалистскими притязаниями государства. И если Диоген Лаэртский принимает в этом конфликте сторону индивида, утверждая, что мудрец всегда готов умереть за друга, хотя пальцем не шевельнет ради государства, то Цицерон решительно становится на точку зрения социального целого.
В своем диалоге "Лелий" ("О дружбе") Цицерон провозглашает стремление к дружбе природным свойством человека. Дружба возникает из взаимного расположения и симпатии, что предполагает также сходство в желаниях, стремлениях, убеждениях. Иначе говоря, "дружба не что иное, как согласие во всех делах божеских и человеческих в сочетании с благожелательностью и привязанностью".
Цицерон высоко ценит интимность дружбы. Его переписка с друзьями, особенно с Аттиком, свидетельствует, что и сам он был способен на такое чувство. Однако интимность и взаимная любовь друзей не должны заслонять социально-нравственное содержание дружбы. Дружба дает людям радость взаимопонимания и общения, но и налагает на них определенные обязательства. "Основание стойкости и постоянства, которых мы ищем в дружбе, — верность; ведь неверное не может быть стойким". Кроме того, дружба предполагает взаимную требовательность и контроль, а также взаимопомощь. До некоторой степени даже дозволено "помочь друзьям в их не совсем справедливых желаниях, — когда дело коснулось бы их гражданских прав или их доброго имени". Тем не менее внутренний кодекс дружбы тесно связан с общегражданским моральным кодексом и подчинен последнему."…Мы не можем даже предположить, чтобы кто-нибудь из них (достойных людей прошлого. — И. К.) решился потребовать от друга чего-либо такого, что было бы противно совести, противно клятве, противно интересам государства".
