Таким образом, все перечисленные выше особенности отношений аутичного ребенка с окружающим миром в целом и с близкими людьми особенно свидетельствуют о нарушении развития способов организации активных отношений с миром и превалировании в его развитии уже с раннего возраста выраженной тенденции – перевеса стереотипной аутостимуляционной активности (извлечение сенсорных ощущения с помощью окружающих предметов или собственного тела) над реально адаптивной (направленной на активное и гибкое приспособление к окружающему).
Эта характерная тенденция может проявляться в разных формах, что к моменту складывания аутистического синдрома отражается в виде определенного его варианта. Четыре таких основных варианта, описанных О.С. Никольской (1985), различаются по глубине и качеству аутизма, уровню адаптации ребенка к окружающему миру и по преобладающему типу аутостимуляционной активности. Рассмотрим наиболее характерные случаи формирования этих вариантов аутистического развития.
Варианты аутистического развития
Воспоминания родителей о первом годе жизни таких детей обычно наиболее светлые. С раннего возраста они поражали окружающих своим внимательным взглядом и взрослым, осмысленным выражением лица. Такой ребенок был спокоен, «удобен», достаточно пассивно подчинялся всем режимным требованиям, был пластичен и податлив манипуляциям мамы, покорно принимал нужную позу у нее на руках. Он рано начинал реагировать на лицо взрослого, отвечать улыбкой на его улыбку, но активно контакта не требовал и на руки сам не просился.
Такой малыш легко «заражался» улыбкой от любого улыбающегося взрослого, от общения взрослых между собой, от оживленной беседы вокруг. Близкие, характеризуя такого ребенка, часто рассказывают, что это был «лучезарный мальчик», «сияющий ребенок», «настоящая кинозвезда», «очень общительный малыш». Такое аффективное «заражение» – обязательный начальный этап нормального эмоционального развития, после которого в норме обычно появляется избирательность в общении, предпочтение близких, ожидание поддержки, поощрения с их стороны, активное требование взаимодействия с ними, осторожность по отношению к «чужим». В рассматриваемом же случае на протяжении всего первого года жизни развития и усложнения исходного уровня «заражения» не происходило: ребенок мог спокойно пойти на руки к незнакомому человеку, у него вообще не появлялся «страх чужого», а позднее такой малыш мог легко уйти с посторонним человеком, взявшим его за руку.
Такой ребенок до года никогда ничего не тащил в рот, его можно было оставить одного в кроватке или в манеже на довольно длительный срок, зная, что он не будет протестовать. Он активно ничего не требовал, был очень «тактичен».
Вместе с тем, по воспоминаниям многих родителей, именно у этих детей в самом раннем возрасте отмечалась особая чувствительность к сенсорным стимулам повышенной интенсивности, особенно к звукам. Младенец мог испугаться гудения кофемолки, электробритвы, шума пылесоса, треска погремушки. Близких часто удивляло то, что малыш предпочитает неяркие игрушки или длительное время разглядывает какую-то однотонную гравюру, при отсутствии интереса к висящей рядом красочной репродукции. В процессе дальнейшего развития, когда ребенок в возрасте около года попадал под влияние окружающего сенсорного поля и полностью погружался в переживание его динамики, эта изначальная сензитивность (повышенная чувствительность) к отдельным впечатлениям терялась, и на поверхность выступало отсутствие реакции ребенка на сильный раздражитель, даже на такой, как боль или холод. Известен, например, случай, когда девочка очень сильно прищемила палец и никак не дала знать об этом; отец понял, что произошло, лишь когда заметил, что палец посинел и распух. Другой ребенок зимой на даче выскакивал раздетым на улицу, мог залезть в ледяную воду, и у родителей создалось впечатление, что ему никогда не бывает холодно. У малыша может пропадать и выраженная реакция на громкий звук – причем настолько, что у близких возникает подозрение о том, что он теряет слух.
С раннего возраста такие дети выглядели как созерцатели. Они не пользовались активно игрушками, вообще не стремились взять что-то в руки, но уже до года проявляли особый интерес к книгам, любили слушать чтение хороших стихов, классическую музыку. Часто родители рассказывают о врожденном «хорошем вкусе» своих детей – предпочтении ими талантливых стихотворных или музыкальных творений, изысканных иллюстраций. Рано отмечалась особая очарованность светом, движением: ребенок изучал блики, играл со своим отражением в стекле дверцы шкафа, с тенью на стене.
Пока такой ребенок вел «сидячий» образ жизни, он не доставлял близким никаких хлопот. Но как только он освоил навыки ходьбы, ситуация резко изменилась. Ранее пассивный, спокойный, умиротворенный малыш становится практически неуправляемым. Он начинает отчаянно карабкаться на мебель, убегать не оглядываясь, и кажется, что у него совершенно отсутствует чувство реальной опасности. Мы уже говорили о том, что в районе годовалого возраста и при нормальном развитии наступает первый критический период, когда ребенок «попадает в плен» окружающего сенсорного поля и совершает действия, которые диктуются законами его организации: выдвигает и задвигает ящики стола или шкафа, не может не влезть в лужу, не бежать по дорожке, размазывает еду по столу, дорывает надорвавшуюся страницу книги или отставший кусочек обоев и т. д. Контролировать и организовывать взрослому его поведение в таких ситуациях, как было сказано выше, помогает, прежде всего, предыдущий опыт совместных с близкими переживаний общих впечатлений. У аутичного ребенка подобный опыт общего с взрослым сосредоточения на чем-либо просто не накапливается, поэтому у него не складываются индивидуальные стереотипы взаимоотношений с миром, привычки, предпочтения и страхи, не формируются способы взаимодействия с близкими людьми. Понятно, что в этих условиях невозможно развитие ни бытовых, ни игровых, ни речевых навыков. Отдельные изредка возникающие слова «уходят и не возвращаются», потому что не могут быть привязаны к регулярно воспроизводимому жизненному стереотипу. Поэтому одним из наиболее характерных признаков данного варианта аутистического развития является так называемый мутизм (отсутствие внешней речи).
Второй вариантПроблем, связанных с уходом за детьми младенческого возраста, развивающимися по этому варианту, гораздо больше. Эти малыши более активны и требовательны в выражении своих желаний и неудовольствия, кроме того, они избирательнее в своих первых контактах с окружающим миром, в том числе и с близкими. У них не наблюдается пассивной подчиняемости в обычных каждодневных процедурах кормления, одевания, укладывания спать, купания и т. д., ребенок скорее сам диктует матери, как с ним следует обращаться, принимая или активно отвергая требования режимных моментов ухода за собой. Поэтому очень рано складываются и жестко поддерживаются первые стереотипы взаимодействия малыша с его окружением.
Такой младенец рано начинает выделять маму, но привязанность, которая формируется по отношению к ней, носит характер примитивной симбиотической связи, описанной выше. Постоянное присутствие матери необходимо для него как основное условие существования. Конечно, в таком возрасте и обычный ребенок остро переживает даже непродолжительную разлуку с близким человеком, однако у аутичного малыша эти реакции могут быть катастрофическими и проявляться на соматическом уровне. С возрастом эта тенденция не сглаживается, а напротив, может усиливаться.
И в норме, как было показано выше, для первых месяцев развития ребенка характерна приверженность к постоянству и стабильности в отношениях с окружением: малыш чуток к соблюдению режима, привязывается к рукам ухаживающего, выраженно реагирует на перемены. Однако при этом постоянно идет процесс «отлаживания» все большей гибкости в его взаимоотношениях с мамой, а через нее – и с окружающим миром. У аутичного ребенка этого не происходит, напротив, к 2–3 годам его требования сохранения постоянства деталей окружения нарастают, постепенно становясь категорическими, что уже выглядит как патологический симптом нарушения развития.
Такой ребенок особенно чуток к соблюдению режима со всеми его мельчайшими подробностями. Для него характерна ранняя фиксация не только определенного впечатления, но и способа его получения. Так, например, при однократной попытке замены грудного молока сцеженным младенец не только отказался от еды, но и ежедневно, в течение двух месяцев, кричал именно в те часы, когда была произведена эта неудачная замена. Известно, что в норме для всякого ребенка в младенческом возрасте характерны определенные предпочтения: какая-то форма пустышки, самая удобная и привычная поза при укладывании спать, любимая погремушка и т. д. Однако для ребенка с рассматриваемым вариантом аутистического развития нарушение этих вполне естественных привычек сопоставимо с реальной угрозой для жизни. Например, потеря любимой пустышки (или тот факт, что она оказалась поврежденной) может превратиться в трагедию из-за того, что не удается достать совершенно аналогичную; невозможность поместиться в коляску – единственное место, где ребенок спал с рождения до трех лет, – приводит к серьезному разлаживанию сна малыша и т. д. Этим детям свойственна наибольшая избирательность в еде, поэтому существенной проблемой часто оказывается введение прикорма, переход от жидкой пищи к твердой, расширение привычного рациона питания.
