Герд Гигеренцер - Понимать риски. Как выбирать правильный курс

Ознакомительная версия.

Я проиллюстрирую эти идеи в следующих главах.

В 1876 г. Western Union, крупнейшая американская телеграфная компания, отказалась покупать патент Грэхема Белла за 100 тыс. долларов на том основании, что люди не настолько сообразительны, чтобы самостоятельно пользоваться телефоном: «Белл ожидает, что население будет использовать этот аппарат без помощи специально обученных операторов. Любой инженер-телеграфист сразу поймет ошибочность этого предположения. Людям просто нельзя доверять пользоваться технически сложными устройствами связи»{45}.

Группа британских экспертов думала несколько иначе: «Телефон может пригодиться нашим американским братьям, но не нам, потому что у нас имеется достаточное количество мальчиков-посыльных».

Несколькими годами позднее комиссия британского парламента оценивала электрическую лампу Томаса Эдисона и пришла к выводу, что она «вполне подойдет для наших заокеанских друзей… но не привлечет внимания деловых людей и ученых».

«У радио нет будущего». Считается, что эти слова произнес лорд Кельвин, бывший президент Королевского научного общества, приблизительно в 1897 г.

«Передвижение по железной дороге с высокой скоростью невозможно, потому что пассажиры не смогут нормально дышать и умрут от асфиксии». Доктор Дионисиус Ларднер (1793–1859), профессор Лондонского университета и автор книги о паровом двигателе, был одним из нескольких врачей, пророчествовавших, что быстрое движение поездов вызовет удушье или умственное расстройство у пассажиров и головокружение у наблюдателей.

Создатель первого автомобиля Готлиб Даймлер (1834–1900) был уверен, что в мире никогда не будет больше одного миллиона автомобилей из-за отсутствия достаточного количества профессиональных водителей. Даймлер основывал свое предсказание на ложном предположении о том, что все автомобили будут управляться наемными шоферами.

Говард Айкен, создавший компьютер Mark I для IBM в 1943 г., вспоминал: «Первоначально мы думали, что если бы во всей стране появилось полдюжины крупных компьютеров, размещенных в исследовательских лабораториях, то они удовлетворили бы все наши потребности». Это предсказание основывалось на ошибочном предположении о том, что компьютеры будут использовать исключительно для решения научных задач.

С неприятием риска тесно связан страх совершить ошибку. Если вы руководитель среднего звена, то, вероятно, вы постоянно опасаетесь сделать что-то не так и что вас обвинят в этом. Такое настроение не способствует инновационному процессу. Продвигаясь по неизведанному пути, приходится принимать на себя риски, а это предполагает возможность совершения ошибок. Нет риска, нет ошибок, нет инноваций. Неприятие риска воспитывается уже в школе, где детей не поощряют самим искать решения математических задач, возможно делая при этом ошибки. Вместо этого им говорят ответ и проверяют, могут ли они запомнить и правильно применять формулу. Имеет значение только то, насколько хорошо ученики подготовились к тесту, и количество ошибок, сделанных при его выполнении. Но таким способом великие умы не воспитать.

Я применяю термин «культура ошибок» к культуре, в которой можно открыто признавать ошибки, чтобы учиться на них и избегать их в будущем. Например, одним из наиболее ценных качеств американской культуры является то, что она поощряет людей действовать методом проб и ошибок и не стыдиться неудач. Для укрепления решимости читателей, которых смущает перспектива совершения ошибок, я расскажу о том, как один из величайших умов неожиданно попал впросак.

Альберт Эйнштейн (1879–1955) и Макс Вертхаймер (1880–1943) были близкими друзьями еще с тех пор, когда оба жили в Берлине, где Эйнштейн возглавлял Физический институт кайзера Вильгельма, а Вертхаймер стал одним из основателей гештальт-психологии. Оба бежали от нацистов в начале 1930-х гг. и нашли прибежище в США: Эйнштейн в Принстоне, а Вертхаймер в Нью-Йорке. Они поддерживали дружеские отношения, обмениваясь письмами, в которых Вертхаймер развлекал своего друга придуманными им задачами.

Вертхаймер применил свои знания и опыт к законам мышления, когда он попытался одурачить Эйнштейна с помощью следующей головоломки{46}:

Старый дребезжащий автомобиль должен проехать расстояние в 2 км, поднявшись на холм и спустившись с него (рис. 3.1). Так как он очень стар, то не может проехать первый километр – в гору – быстрее чем со средней скоростью 15 км/ч. Вопрос: как быстро он должен проехать второй километр спускаясь вниз, он может, разумеется, двигаться быстрее, – чтобы развить среднюю скорость (на всей дистанции) 30 км/ч?

Рис. 3.1. Иллюстрация к задаче Вертхаймера, решая которую Эйнштейн допустил промах

На первый взгляд кажется, что правильный ответ – 45 или 60 км/ч. Но это не так. Даже если старый автомобиль и смог бы спускаться с холма со скоростью ракеты, ему все равно не удалось бы иметь среднюю скорость на дистанции 30 км/ч. Если вы не догадались об этом сразу, не огорчайтесь, Эйнштейн тоже этого не понял. Он признался другу, что дал маху при решении этой задачи: «Только приступив к расчету, я заметил, что у автомобиля просто нет времени на то, чтобы спуститься вниз!»{47}

В гештальт-психологии способ решения задачи заключается в том, чтобы снова и снова переформулировать вопрос до тех пор, пока ответ не станет ясен. Поясню, как он работает. Сколько времени требуется старому автомобилю, чтобы подняться на холм? Путь вверх равен 1 км. Автомобиль едет со скоростью 15 км/ч, поэтому, чтобы достичь вершины, ему потребуется 4 минуты (1 км разделить на 15 км/ч). Сколько времени потребуется для подъема и спуска с холма со средней скоростью 30 км/ч? Длина пути вверх и вниз составляет 2 км. Чтобы двигаться со средней скоростью 30 км/ч, то есть 2/4 км/мин, потребуется 4 минуты на преодоление всей дистанции. Но эти 4 мин. уже были использованы на подъем на вершину холма.

Ничего позорного в совершении ошибки нет, никто из нас не совершенен.

Гештальт-психологи и их последователи для демонстрации работы нашего восприятия используют зрительные иллюзии. Когда мы смотрим вокруг, мы думаем, что воспринимаем внешний мир. Но это не так. Наш мозг – это не зеркало. Той информации, что к нему поступает, недостаточно, чтобы зеркально отражать мир. Например, мир трехмерен, но его изображение на сетчатке глаза всего лишь двумерно.

В результате мы не можем непосредственно воспринимать расстояния и поэтому должны делать догадки, основанные на неопределенных подсказках, которые дают нам освещение, тени и перспектива. Великий философ Герман ван Гельмгольц назвал эти догадки «бессознательными умозаключениями». Без этих умных догадок мы действовали бы менее удачно. Но наш разум позволяет нам не ограничиваться имеющейся информацией и принимать на себя риски.

Посмотрите на шахматную доску, представленную слева на рис. 3.2. Она состоит из черных и белых квадратов. Так, квадрат, помеченный буквой А, выглядит черным, а квадрат, помеченный буквой В, – белым. Однако в действительности квадраты А и В закрашены одним и тем же оттенком серого. В это трудно поверить, потому что наши глаза видят их окрашенными в два разных цвета. Наш мозг не просто оценивает свет, отраженный от каждого квадрата, он использует соседние квадраты для того, чтобы делать умные выводы. Чтобы убедиться в моей правоте, взгляните на шахматную доску в правой части рисунка, где два квадрата соединены двумя вертикальными полосками одного и того же оттенка серого. Это позволит вам понять, что оба квадрата окрашены в одинаковый цвет. Другой способ убедиться в этом – взять лист бумаги и проделать в нем два отверстия так, чтобы через них вы могли видеть только квадраты А и В. Даже если мы знаем реальную картину, иллюзия все равно остается.

Ознакомительная версия.