суровым телесным наказаниям (обрезанию носа, кастрации, клеймению) проституированный греческий мальчик Теодор и мальчики Франческо Раваньяно и Гаспаре Калегарио.
Особенно любимым местом для «прогулок» проституированных мужчин были окрестности монастыря крестоносцев и темные углы во дворцах, принадлежавших герцогам Моденскому и Феррарскому в Венеции. Для встреч с кинедами, по-видимому, пользовались также гондолами. Но излюбленными местами для мужской проституции – судя по чрезвычайно многочисленным сообщениям – служили цирюльни, владельцы или служащие которых давали значительно больший процент гомосексуалистов и проституированных мужчин, чем другие профессии. Кроме того, для целей мужской проституции пользовались тавернами, борделями и частными квартирами женщин-проституток.
В Риме гомосексуальная проституция достигла еще больших размеров, чем в Венеции. Кинедизм широко развивался также в университетских городах, например, в Болонье. Произведения Боккаччо, Петрарки (1304–1374), Мазуччо (ок. 1415 – ок. 1475) и многих других авторов полны намеков на существование педерастии.
О Париже Жак де Витри рассказывает, что гомосексуализм до такой степени господствовал там среди духовенства, что если кто-либо из них отвергал проститутку, пристававшую на улице, то она из мести кричала ему вслед: «Содомит!» Мало того, мужчины, следовавшие приглашению проституток или имевшие наложниц, считались добродетельными.
Тем не менее, вряд ли можно было бы говорить в Средние века об «итальянском пороке» или «пороке французском» (вроде того, как французы называют теперь педерастию «немецким пороком»), если рассматривать, например, условия, существовавшие в Средние века в Кельне. Для этого можно воспользоваться процессуальными актами, из которых видно, что в конце XV века деятельность гомосексуалистов и проституированных мужчин была до такой степени публична и заметна, что совет вынужден был опросить пасторов и исповедников, чтобы выяснить положение вещей и, если возможно, помочь делу. Мы укажем на следующие замечательные детали из заявлений, сделанных различными пасторами. Пастор церкви Св. Апостолов рассказывает о бедняке, который на смертном одре признался ему во время исповеди о своих половых отношениях с одним богатым господином из высших слоев общества. Хотя у последнего были жена и дети, он был, по-видимому, типичным гомосексуалистом, так как часто прибегал к сношениям с названным бедняком и каждый раз платил ему гульден.
Из заявления пастора в Ст. Колумбане мы узнаем подробности о существовании мужской проституции в Кёльне. Он сообщает, что несколько лет тому назад один мужчина продавал себя другим за деньги.
Чиновник из Ст. Куниберта сообщает, что он, к сожалению, довольно часто встречал таких субъектов, прежде еще больше, чем теперь – каждый год по два или три человека, «предававшихся греху», как среди «распутных и непросвещенных людей», так и среди людей, живших при хороших условиях.
Пастор из Ст. Мартина делает еще, кроме того, интересные указания относительно части города, особенно посещаемой гомосексуалистами, – у Сенного рынка. (Один кельнский господин сообщает, что в Кельне у Сенного рынка и теперь еще есть старый кабачок, посещаемый почти исключительно гомосексуалистами и проституированными мужчинами.) Лишь немногим священникам даже на исповеди не пришлось ничего узнать об этих вещах.
Научного исследования гомосексуализма в то время еще не было, и сообщения католических священников и исповедников – людей, единственно призванных и действительно сведущих в этой области – обнаруживают довольно обстоятельное знакомство с кельнскими гомосексуалистами и их организацией. До сих пор мы не имеем столь полных сведений о каком бы то ни было другом немецком городе, хотя и относительно других городов есть указания на «ересь», как называли тогда педерастию.
В Голландии высший чиновник страны, президент Гоосвин де Вильде был даже обезглавлен в 1446 году за этот грех.
На Востоке с его гигантскими городами гомосексуальная проституция могла развиться до более значительных размеров, тем более, что здесь всюду можно доказать греческое влияние, продолжавшее действовать через Византию и вызвавшее, например, у арабов, организацию типичного кинедизма, первоначально им чуждого. Греческих проституированных мальчиков можно было найти в Средние века во многих городах Востока и в странах, прилегавших к Средиземному морю. Распутную деятельность профессиональных соблазнителей мальчиков в самой Византии описывает уже Прокопий. Она была так распространена и в более позднюю эпоху Средних веков, что за нее присуждали к самым суровым наказаниям, даже к сожжению на костре.
Впервые тип проституированного мужчины укоренился среди арабских завоевателей благодаря бродившим на Востоке греческим мимам. До ислама настоящая гомосексуальная проституция не могла развиться из-за отсутствия больших городов и соответственного спроса. Она появляется только в империи халифов, в больших городах, выросших отчасти на почве греческой культуры. Противоположность в этом отношении между эпохой бедуинов и временем больших городов отмечают уже средневековые арабские писатели.
Публичному распространению гомосексуальных наклонностей способствовали также учения магометанских гностиков, не только превративших греческую любовь чуть ли не в догму, но и предававшихся ей на практике, между тем как учение пророка в чистом виде подвергало любовь между мужчинами проклятию. Впрочем, первая организация гомосексуальной проституции исходит именно из священных городов Мекки и Медины как рассадников музыкального и вокального искусства, мужские представители которого, моханнат, образовали цех профессиональных кинедов. Отсюда выписывал своих артистов-музыкантов дамасский двор, а впоследствии моханнат были типичными представителями мужской проституции и в других арабских городах, в Багдаде, Бассоре, Куфе, Каире. В конце концов, мужская проституция развилась до таких размеров, которые напоминают положение вещей во время римских императоров.
Моханнат, всегда окруженные большим числом поклонявшихся им мужчин, за плату предлагали свои услуги лицам обоих полов. Костюмом и внешним видом они подражали женщинам: красили руки хной, носили широкие пестрые женские одежды и причесанные, заплетенные косы, пели под аккомпанемент ручного барабана и кастаньет, танцуя, надо полагать, известные развратные танцы, еще и теперь употребительные на Востоке. Подобно сводникам и женщинам-проституткам, они составляли собственный цех.
Благодаря деятельности моханнат сильно пострадала репутация певцов и музыкантов, которые неоднократно подвергались строгому преследованию. Во время халифа Сулеймана, например, в Медине оскоплены были все моханнат, в том числе и знаменитый певец Ибн Даллал.
Наряду с моханнат существовали проституированные мальчики. Они носили желтую одежду в пестрых цветах и, расхаживая попарно, открыто и самым бесстыдным образом предлагали себя на улице мужчинам, как это описывает Абу Нувас (762–813), знаменитый «поэт кинедов»:
«Я встретил несравненную безбородую пару и воскликнул:
– Клянусь, я люблю вас обоих!
– Есть ли у тебя деньги? – спросил один. Я сказал:
– И щедрая рука.
– Это именно то, что нам нужно! – воскликнула красивая пара».
В другом стихотворении Абу Нувас описывает медленную, мягкую походку проституированного мальчика и его женственную наружность.
Какого громадного объема достигла гомосексуальная проституция в некоторых городах, видно, например, из того характерного факта, что любимец халифа Мамуна, кади Ягиа Ибн Актам из Бассоры, закоренелый педераст, мог в
