делает полезной сублимацию устойчивых, конституционально обусловленных инстинктивных влечений. Тем не менее многие недооценивают труд как путь к счастью и удовлетворению от труда предпочитают другие способы удовлетворения своих влечений. Огромное большинство людей работает по необходимости, и это естественное отвращение к труду является источником тяжелых социальных проблем.
См.: З. Фрейд. «Формулировка двух принципов психического процесса» (1911) и «Лекции по введению в психоанализ» (1917).
Я вынужден сделать добавление, ликвидирующее пробел в предыдущих рассуждениях. При оценке способности человека к достижению счастья мы не можем оставить в стороне рассмотрение вопроса об отношении нарциссизма и объектно-ориентированного либидо. Нам необходимо знать, что означает для рационального либидо его направленность на своего носителя [добавление 1931 года].
См.: З. Фрейд. Будущее одной иллюзии, 1927.
Психоаналитический материал, – правда, неполный и не вполне достоверно истолкованный, – позволяет сделать по меньшей мере одно звучащее просто фантастически предположение относительно происхождения этого величайшего подвига в истории человечества. Вполне возможно, что древний человек привык при каждом столкновении с огнем получать от этой встречи детскую радость – а именно тушить огонь струей мочи. Если верить сохранившимся древним сказаниям, то не остается никаких сомнений в фаллическом истолковании устремленных вверх языков пламени. Тушение огня мочой (а к этому способу в позднейших литературных сочинениях прибегают великаны – Гулливер в Лилипутии и раблезианский Гаргантюа) ассоциировалось с половым актом с мужчиной, наслаждением от мужской потенции в гомосексуальной схватке за первенство. Тот, кто первым пренебрег этой детской радостью, смог сохранить огонь и поставить его себе на службу. Умерив половую энергию огня, он тем самым укротил его природную силу. Это великое культурное завоевание могло расцениваться как вознаграждение за отказ от инстинктивного полового влечения. Можно предположить, что мужчина оставил женщину дома хранительницей очага, потому что из-за своего анатомического строения она не могла получать от плененного огня такую же радость, как мужчина. Поразительно, насколько часто при проведении аналитических сеансов мы сталкиваемся с ассоциациями, связывающими честолюбие с огнем и эротикой мочеиспускания.
См.: З. Фрейд. Характер и анальная эротика, 1908. А также многочисленные статьи на эту тему Э. Джонса и других.
Несмотря на то что биологическая периодичность половых сношений сохранилась, их влияние на психологически обусловленное половое возбуждение возросло. Такое изменение зависело в первую очередь от ослабления обоняния, благодаря которому в более ранние времена самцы психологически реагировали на цикличную, зависящую от фазы менструального цикла смену исходящих от самок запахов. Роль возбудителя перешла к зрительным стимулам, которые в отличие от периодически меняющихся запахов могли оказывать постоянное стимулирующее воздействие. Запрет подходить к женщине во время менструации был наложен в связи с этим «органическим смещением» как защита от влияния преодоленной стадии культурного развития. Все остальные мотивации носят, вероятно, вторичный характер. (См.: К. Д. Дали. Индийская мифология и кастрационный комплекс. «Имаго», XIII, 1927.) Этот феномен повторяется еще раз на другом уровне, когда боги пройденного культурного периода превращаются в демонов. Ослабление воздействия обонятельных стимулов, очевидно, явилось следствием отдаления от земли, произошедшего при переходе к вертикальному положению при ходьбе. При этом скрытые ранее гениталии оказались выставленными напоказ и стали нуждаться в защите. Отсюда возникает чувство стыда. Таким образом, в начале окультуривания человека стоит его выпрямление. Далее происходит обесценивание обонятельных раздражителей, половое возбуждение начинает возникать под воздействием зрительной стимуляции при виде половых органов, непрерывная сексуальная стимуляция приводит к учреждению института семьи и ставит людей на первую ступень человеческой культуры. Конечно, все это лишь теоретические спекуляции, но они достаточно весомы для того, чтобы заново исследовать взаимоотношения между представителями близких к человеку биологических видов.
Также в обусловленном культурой стремлении к чистоте, которое задним числом обосновывается гигиеническими соображениями, но в действительности возникло гораздо раньше, отчетливо просматривается социальный мотив. Тяга к чистоте возникает из настоятельного стремления избавиться от экскрементов, начавших вызывать неприятные обонятельные ощущения. Мы знаем, что в детстве этого нет. Ребенок не испытывает отвращения к своим экскрементам, так как он рассматривает их как отделившуюся часть собственного тела. Поэтому его воспитание весьма энергично направлено на ускорение развития и имеет целью внушить, что экскременты бесполезны, тошнотворны, отвратительны и нетерпимы. Их надо немедленно выбрасывать. Такая переоценка едва ли была бы возможна, если бы это выделяющееся из тела вещество не было обречено своим сильным запахом разделить судьбу прочих обонятельных раздражителей, сохранившихся после того, как человек выпрямился и начал ходить на двух ногах. Таким образом, анальная эротика пала жертвой «органического вытеснения», проложившего путь культуре. Важность роли социального фактора, повлиявшего на отказ от анальной эротики, демонстрируется тем фактом, что, несмотря на весь прогресс культуры, запах собственных экскрементов не вызывает у человека отвращения. Неприятны лишь испражнения других людей. Нечистым является тот, кто не прячет свои экскременты, оскорбляя таким образом других, не проявляя к ним должного уважения, и поэтому он подвергается резкому и справедливому осуждению. Будет совершенно непонятно, почему люди в качестве ругательства употребляют имя своего самого преданного четвероногого друга, если мы не примем во внимание, что собака сохранила два свойства, презираемые человеком: обладающая мощным обонянием собака не испытывает отвращения к экскрементам и не стыдится своих половых отношений.
Из произведений очень чуткого англичанина Джона Голсуорси, которые в наше время пользуются вполне заслуженным успехом, мне больше всего понравился короткий рассказ «Яблоня». В нем убедительно и проникновенно показывается, как в жизни современных культурных людей не находится места для простой и естественной любви двух человеческих детенышей.
Хочу привести несколько замечаний в поддержку высказанного выше предположения. Человек – биологический вид с однозначно бисексуальным строением. Каждый индивид, по мнению некоторых ученых, представляет собой слияние двух симметричных половин, из которых одна является чисто мужской, а другая чисто женской. Вполне вероятно, что исходно каждая из этих половин была гермафродитичной. Принадлежность к определенному полу – это биологический факт, но, несмотря на то что она оказывает чрезвычайно сильное влияние на психическую жизнь индивида, нам очень трудно оценить этот факт психологически. Мы привычно говорим, что в каждом человеке проявляются и мужские, и женские влечения, потребности, свойства, но характер мужского и женского начал, хотя их легко определить анатомически, не поддается психологическому описанию. В таких описаниях противопоставляют активность и пассивность, причем активность приписывают мужскому
