г) объяснения поведения Леонардо “в течение жизни” в терминах влияния этих динамических паттернов на записи, сделанные Леонардо в дневниках, на его картины, научные исследования и отношения с близкими людьми.
Хотя Фрейд и признавал всю важность значения взаимодействия “конституции” и “судьбы” в развитии личности, в своем исследовании и определении жизни и достижений Леонардо он придал “судьбе” решающую роль. Делая заключительные замечания о личности Леонардо да Винчи, Фрейд задает вопрос:
“Но не вправе ли [мы] считать странными результаты исследования, которые придают случайной ситуации с родителями решающее значение в судьбе некоего человека, к примеру, делают судьбу Леонардо зависимой от незаконного рождения и от бесплодия его первой мачехи, донны Альбиеры? Полагаю, это неправомерно…
…Мы охотно забываем, что все в нашей жизни — случай, начиная с нашего зарождения при встрече сперматозоида и яйцеклетки; случай, который по этой причине все-таки соучаствует в закономерности и необходимости природы, обходясь, впрочем, без связи с нашими желаниями и иллюзиями”.
Обзор и размышления по поводу анализа Фрейдом личности Леонардо да Винчи
На уровне процесса мы можем суммировать основные этапы макростратегии Фрейда как последовательность следующих позиций:
1. Определение пространства исследуемой проблемы.
2. Перечисление набора элементов и ключей, имеющих отношение к этому проблемному пространству.
3. Определение предположений и убеждений, которые описывают и объясняют эти ключи.
4. Выявление ключей или элементов, не вписывающихся в полученную карту.
5. Проверка текущих предположений.
6. Формулирование нового набора предположений и убеждений, объясняющих аномалии.
7. Поиск других доказательств, подтверждающих новые предположения и убеждения.
Размышляя над тем, как Фрейд применял данный процесс при анализе личности Леонардо, мы можем наблюдать как преимущества, так и возможные трудности, возникающие при применении его стратегий. С одной стороны, перед нами предстает богатая и вызывающая картина, изображающая великого человека эпохи Возрождения, который в истории своей жизни восполнил недостающее измерение. С другой стороны, у нас остается некоторый скептицизм по поводу значимости некоторых выводов, сделанных Фрейдом и связанных с природой некоторых из его предположений, которые мы должны при этом принять (таких, как центральная роль сексуальности, механическая природа “подавления” и т. д.), а также из-за того, что многие из выводов Фрейда в большей степени основывались на его частных интерпретациях содержания воспоминания Леонардо.[10]
Методы Фрейда по применению этой базовой последовательности в своих лучших проявлениях находят параллели в восхитительной проницательности его вымышленного соратника, Шерлока Холмса. Подход Фрейда во многом отражает взгляды Холмса, утверждавшего, что жизнь — это “великая цепь, природа которой становится известной, как только нам бывает показано одно звено этой цепи”, и говорил: “Идеальный мыслитель, как только ему будет показан один-единственный факт со всеми деталями, должен быть способен вывести из него не только всю ту цепь событий, которая к нему привела, но и те результаты, которые из него последуют”. (Артур Конан Дойль “Этюд в багровых тонах”).
Похоже, что подобные убеждения играли важную роль в исследовательских стратегиях Фрейда. Например, исследование “воспоминания” Леонардо ярко иллюстрирует убеждение Фрейда, что часть любой системы некоторым образом выражает ее всю полностью. При рассмотрении фрейдовского анализа воспоминания Леонардо да Винчи приходит на ум замечание Холмса, что “из существования капли воды можно сделать заключение о существовании Ниагары или Атлантического океана”. К воспоминанию Леонардо Фрейд подходит как к “капле воды” в низвергающейся Ниагаре его страсти к научным исследованиям и искусству и в обширном Атлантическом океане его невероятных достижений.
И в самом деле, та манера, в которой Фрейд исследует странное воспоминание Леонардо, по-видимому, имеет много общего с исследованием Холмсом часов незадачливого брата Ватсона (описанного в деталях в первом томе этой книги). Оба они делают свои выводы на основе незначительных на первый взгляд деталей. Потом соединяют их, делая предположения и призывая на помощь свое воображение, а затем собирают по кусочкам общую картину, приходя к удивительным выводам о характере и поведении их субъекта.
Однако бывает так, что возникает необходимость поставить под сомнение значительность выводов Фрейда. Когда мы размышляем над тем, как Фрейд интерпретирует воспоминания Леонардо, то ловим себя на мысли, что повторяем первые впечатления Ватсона о методах Холмса; анализ Фрейда оказывается “замечательной смесью проницательности и абсурдности. Способ мышления очень близок и ярок, но выводы кажутся… слишком далеко идущими и преувеличенными” (Артур Конан Дойль. “Этюд в багровых тонах”).
На заключения и выводы Фрейда, конечно, повлияли некоторые его очевидные неправильные интерпретации; такие, как замена слова “коршун” словом “гриф” (которая в его анализе привела к ложному следу). Упор Фрейда на “грифа” приводит к самому уязвимому месту в его анализе и интерпретации. Из-за того, что он сознательно концентрируется на содержании деталей опыта своего субъекта, его теория рассыпается в той же степени, в которой интерпретация этого содержания оказывается ошибочной.
Этот факт, также как и неправильное понимание связи судьбы Леонардо с “полетом”, показывает ловушки, возникающие при поисках доказательств теории. Когда кто-то очень хочет найти детали, подтверждающие его теорию, часто бывает легко обнаружить именно то, что человек ищет (и только то, он ищет). Шерлок Холмс предупреждал: “Незаметно человек начинает подгонять факты под теорию, вместо того чтобы соотносить теорию с фактами ” (Артур Конан Дойль. “Этюд в багровых тонах”).
В НЛП существует явление, которое юмористически окрестили “рыбой во сне” это процесс бессознательного проецирования чьих-либо собственных убеждений на поведение другого человека и дальнейший избирательный поиск (или бессознательное создание) только тех ключей, которые подтверждают эти убеждения. Название этого явления происходит от одной комедийной радиопередачи, где комик изображал психоаналитика, создавшего теорию о том, что все проблемы людей возникают из-за того, что в снах они видели рыбу. Поэтому когда к этому психоаналитику приходил клиент, он всячески толкал пациента к тому, чтобы найти подтверждение своей теории. Обычно его беседа выглядела примерно так:
Доктор: Ну, хорошо. Видели ли вы сегодня ночью сны?
Пациент: Не думаю. По крайней мере, я не помню.
Доктор: Подумайте об этом. Вы, должно быть, видели сны. Просто постарайтесь вспомнить. Нам надо поработать над вашим сопротивлением.
(И конечно, поскольку это хороший пациент, он найдет способ согласиться с доктором)
Пациент: Ну, если это поможет мне поправиться, то да, я видел сон.
Доктор: Была ли в этом сне какая-нибудь рыба?
Пациент: Да нет, я не помню никакой рыбы.
Доктор: Х-м-м-м… А что вы делали?
Пациент: Я просто шел по тротуару.
Доктор: А не было ли там рядом какой-нибудь речки или озера?
Пациент: Нет.
Доктор: Вы уверены? Не сопротивляйтесь.
Пациент: Я не знаю.
Доктор: Просто подумайте об этом. Возможно, там рядом была речка или какой-нибудь водоем. Может быть, лужи? Могли же быть лужи рядом с тротуаром?
Пациент: Да, я думаю, там могла быть лужа.
Доктор: А рыбы не было в этой луже?
Пациент: Нет-нет.
Доктор: Ну, а рестораны были на этой улице?
Пациент: Нет. По крайней мере, я не помню.
Доктор: Да ну же, отпустите ваше сопротивление. Там же мог быть ресторан, не так ли?
Пациент: Ну, хорошо. Я думаю, там мог быть ресторан.
Доктор: Там подавали рыбу?
Пациент: Я не знаю.
Доктор: Но могли же там в принципе подавать рыбу?
Пациент: Да, я думаю, там могли подавать рыбу.
Доктор: Поразительно! Ну вот опять! Надо это записать: “Пациент видел рыбу во сне”. Снова подтверждается моя теория. Невероятно, как она сильна! Я удивлен, как это никто до меня не обратил на это внимание. Я все-таки гений.
Очевидно, что все это — сильное преувеличение, сделанное с юмористической целью. Но оно показывает, как часто слишком легко избирательно обращают внимание только на те ключи, которые вписываются в чьи-то теории. Невозможно не увидеть параллели между “рыбой”, которую комический психоаналитик обнаружил в снах пациента, и “грифом”, которого Фрейд нашел во “сне о полете” Леонардо. (Как я указывал выше, анализ Леонардо, вероятно, говорит намного больше о мышлении самого Фрейда, чем о мышлении Леонардо).
