Ознакомительная версия.
Однако у пациента загорались лихорадочным блеском глаза, стоило мне только высказать какое-либо предположение о нем самом или о его отношениях с женщинами, включая его жену. При этом не было случая, чтобы он не приводил различного рода аргументы, опровергающие мои предположения. Самое интересное состояло в том, что как бы от моего имени, он формулировал в вызывающей форме порочащие его предположения, которые тут же старался разоблачить как несостоятельные. Так продолжалось до тех пор, пока я не воспользовался его собственной тактикой.
Как-то в нарочито резкой форме я приписал ему обвинения, выдвинутые в мой адрес, и тут же дал достойный отпор им. «Критик» опешил от неслыханной несправедливости, не мог найти ни одного аргумента в свою защиту и на какое-то время потерял дар речи. Позднее, раскусив мою уловку, он долго смеялся над тем, что дал себя провести. Обсуждение этого эпизода позволило ему осознать свое интеллектуальное сопротивление, что дало возможность иными глазами взглянуть на его отношения с отцом и женой. При дальнейшей аналитической работе время от времени у него снова возникало интеллектуальное сопротивление, но оно уже не было столь сильным и навязчивым, как на начальном этапе лечения. Во всяком случае, «критик» с юмором стал относиться к возникающему у него интеллектуальному сопротивлению, и мы могли спокойно и плодотворно обсуждать все то, что ранее вызывало у него явное неприятие и заметный отпор.
Однако и в том и в другом случае каждый по-своему выражает свое сопротивление против основного технического правила психоанализа. «Молчун» прибегает не столько к свободным ассоциациям, непроизвольному выражению своих мыслей и чувств, сколько к разумным ответам, предполагающим напряженную внутреннюю работу по отбору того материала, который представляется ему рациональным и необходимым в плане обсуждения с аналитиком проблем и противоречий жизни. «Говорун» настолько захвачен возможностью свободного говорения, что готов увести и себя, и аналитика в мир собственных мыслей и чувств, которые хотя и имеют отношение к проблемам и противоречиям жизни, но не приближают к их пониманию, а порой даже маскируют действительное положение дел.
В процессе аналитической работы удается показать пациентам, как и каким образом у них срабатывают сопротивления, направленные против основного технического правила психоанализа. «Молчун» начинает приобщаться к аналитической ситуации, что позволяет ему более раскрепощенно, по сравнению с первыми сеансами, излагать свои мысли, чувства, воспоминания. «Говорун» не только получает наслаждение от своего говорения, но и начинает испытывать потребность в ответной реакции со стороны аналитика. Однако это вовсе не означает, что пациенты раз и навсегда освободились от сопротивления против излечения как такового. С одной стороны, существует, по выражению Фрейда, «сопротивление раскрытию сопротивлений». С другой стороны, на смену сопротивлению против основного технического правила психоанализа приходят иные виды сопротивлений, которые дают знать о себе в аналитической ситуации.
Типичными являются два вида сопротивлений, в значительной степени противостоящие друг другу. В соответствии с одним из них пациент занимает такую соглашательскую позицию, когда им принимаются любые интерпретации и суждения, высказанные аналитиком. Согласно другому виду сопротивления любое высказывание аналитика вызывает критическое отношение со стороны пациента, готового по любому поводу отстаивать свое собственное мнение.
«Соглашатель» с энтузиазмом воспринимает те или иные разъяснения аналитика, связанные с психоаналитическим пониманием его проблем и внутриличност-ных конфликтов. Он охотно идет навстречу аналитической работе и всячески благодарит аналитика за то, что тот раскрыл ему глаза на многие ранее непонятные ему процессы. Выражая свое позитивное отношение к «прозорливому» аналитику, пациент может преданно смотреть ему в глаза, выказывать свое восхищение по поводу его искусства интерпретации сновидений, охотно говорить о том, как улучшается самочувствие. Соглашаясь во всем с аналитиком, пациент как бы усыпляет его бдительность, чтобы тем самым не дать ему возможность дойти до того глубинного материала, который действительно затрагивает причины и суть заболевания. За его соглашательской позицией скрывается сопротивление против проникновения аналитика в тайну семейных или иных отношений, послуживших источником возникновения невротических симптомов.
В отличие от «соглашателя», «критик» настороженно относится к аналитику, его приемам работы и интерпретациям. Он выражает свое сопротивление в более явной форме, чем «соглашатель». Для «критика» аналитический процесс превращается в своего рода игру, в которой он стремится одержать верх над аналитиком. Он может выказывать недовольство по поводу того, что аналитик обращает внимание на акие-то детали жизни пациента, которые представляются ему не имеющими существенного значения.
«Критик» готов вступить в решительный бой, чтобы отстоять свою точку зрения и с помощью логических аргументов опровергнуть противоположное мнение. Он будет прилагать все усилия к тому, чтобы оказаться правым или, во всяком случае, продемонстрировать некомпетентность аналитика в том или ином вопросе. Причем для него более важным оказывается не обсуждаемый вопрос, а то, что он способен противостоять выраженной кем-то точке зрения. Для «критика» интеллектуальное сопротивление становится ареной борьбы с аналитиком. Ради достижения победы в этой борьбе он готов на все. Вместо желания излечения у «критика» появляется стойкое интеллектуальное сопротивление, под воздействием которого он готов поступиться своим психическим состоянием ради того, чтобы доказать, как аналитик не прав в своих интерпретациях, что он ничего не понимает в его исключительном заболевании.
Среди «критиков» значительную долю составляют мужчины, чья склонность к развитию интеллектуального сопротивления является типичной и широко распространенной. Это не означает, что среди женщин не попадаются «мужские характеры», способные на интеллектуальное сопротивление. Мне довелось работать с пациентками, которые в своих логических построениях не только не уступали мужчинам, но подчас и превосходили их. Одна из таких пациенток, закончившая физико-математический факультет МГУ, блистала передо мной таким математическим складом ума, что мои скромные познания в области математики представлялись более чем ничтожными. Ее критические суждения по различным вопросам жизни отличались точностью формулировок, хотя за ними часто просматривались рационализации, свидетельствующие о скрытой борьбе между логически выверенными утверждениями и подвергнутыми вытеснению внутренними сомнениями. Но все же среди женщин «критики» не составляют большинства, как это наблюдается среди мужчин.
Интеллектуальное сопротивление пациентов чаще всего обусловлено их предшествующим отношением к родительским фигурам, особенно к отцу. В свое время Фрейд отметил, что у пациентов-мужчин значительные сопротивления лечению происходят из отцовского комплекса. Они коренятся в том страхе перед отцом, который испытывался ими в детстве. Они могут быть связаны и с недоверием по отношению к отцу, а также с тем критическим настроем, который возникает у сыновей, стремящихся выйти из-под отцовской опеки.
Изречения
З Фрейд: «Сопротивление на каждом шагу сопровождает лечение: каждой мысли в отдельности, являющейся у больного, каждому поступку его приходится считаться с сопротивлениями, так как они являются компромиссом между силами, стремящимися к выздоровлению и противодействующими ему».
З Фрейд: «Сопротивление больных чрезвычайно разнообразно, в высшей степени утонченно, часто трудно распознается, постоянно меняет форму своего проявления».
Типичные проявления сопротивлений
Сопротивление может принимать самые различные формы – от интеллектуального до эмоционального, от ярко выраженного до скрытого и хорошо замаскированного. Опоздания пациентов на встречу с аналитиком или их пропуски очередной сессии являются типичными проявлениями сопротивления.
Опаздывая на очередной аналитический сеанс, одни из пациентов испытывают смущение, извиняются, избегают обсуждения вопроса о том, почему это произошло. Другие, напротив, с большой охотой рассказывают о причинах опоздания, воспроизводят приключившиеся с ними происшествия и даже придумывают всякие истории, не только оправдывающие их опоздания, но и предназначенные для того, чтобы вызвать у аналитика сочувствие и жалость. Некоторые пациенты находят различного рода рациональные объяснения того, почему они опоздали на аналитическую сессию. Они ссылаются на объективные обстоятельства, непредвиденные происшествия, не от них зависящие события. Однако в большинстве случаев оказывается, что за опозданиями скрываются глубинные мотивы самих пациентов, предопределяющие те или иные события, а также различного рода ошибочные действия.
Ознакомительная версия.
