Методический прием опыта на пресыщение оказался продуктивным для исследования мотивационной сферы больных. Так, выявилось, что у умственно отсталых детей обнаруживается «полярность» реакции. С одной стороны, выявляются грубые вариации, длительные паузы, временные уходы от работы при длительной выдержке и выносливости, а с другой — дети–олигофрены быстро бросают надоевшую работу, не привнося в нее никаких вариантов, не изменяя ее (Соловьев–Элпидннский, 1935). Эти данные говорят о том, что олигофрен лишен возможности находить новые, дополнительные мотивы для продолжения деятельности.
Интересные данные мы получили у больных эпилепсией. Они не только длительное время выдерживают монотонное задание, но и мало варьируют его. Мы имели возможность наблюдать больного, который выполнял монотонное задание, чертил черточки в течение 1 ч 20 мин, не обнаруживая тенденции к вариации (Зейгарник, 1965).
Если для нормальных испытуемых монотонная работа не представляет никакого самостоятельного интереса и для ее продолжения требовалось привнесение более общего мотива, то для больных эпилепсией само по себе аккуратное и тщательное проведение черточек было достаточно действенным мотивом и имело определенный смысл.
Показательной оказалась такая реакция больных эпилепсией на вторую инструкцию. Если у здоровых людей, взрослых и детей вторая инструкция придавала новый смысл всей экспериментальной ситуации, то у больных эпилепсией, так же как и у детей–олигофренов, такого переосмысления не наступало. Таким образом, приведенные данные показали, что исследование процесса «пресыщения» является удачным методическим приемом для исследования изменения процесса смыслообразования.
Опыты «исследования на пресыщение» вызвали ряд модификаций. Так, Л. С. Славина (1969) изучала с его помощью, при каких условиях сознательно поставленная цель может выступить в качестве мотива, который преодолевает явления пресыщения. Оказалось, что предъявление цели позволяет ребенку выдержать монотонное задание, но при одном условии—предъявление цели должно предшествовать актуализации положительной потребности.
Данные проведенных экспериментов, особенно эксперимента по выявлению уровня притязаний, показали, что в своей деятельности человек научается разводить идеальную цель (т. е. перспективную) и реальную. Именно умение разводить идеальную и реальную цели является залогом правильного развития личности. Как указывает Братусь, неумение разводить разноплановые цели является характерной особенностью психопатических личностей (см. очерк IV).
Несколько слов о принципах построения таких методик, образцами которых может служить метод исследования уровня притязаний, психического пресыщения и др.
При построении подобных методических приемов главное внимание должно быть обращено на то, чтобы искусственно созданная ситуация эксперимента возможно глубже способствовала формированию отношения больного. Как мы говорили выше, любая экспериментальная ситуация вызывает отношение испытуемого (поэтому и возможен путь опосредованного исследования его личностных реакций); однако если при исследовании познавательных процессов мы стараемся, чтобы применяемые методические приемы представляли собой модели познавательной деятельности человека, помогающие выявить качество и уровень его умственной работоспособности, то методические приемы, направленные на исследование личности, должны представлять собой модели неких жизненных ситуаций, вызывающих обостренное отношение испытуемого.
Особенно плодотворным оказался еще один аспект: анализ личностных изменений по данным историй болезни. Как известно, описания, содержащиеся в историях болезни психически больных, психический статус, данные анамнеза, катамнеза, дневник, являются ценным материалов, который недостаточно используется психологами, а между тем квалификация многих описываемых клиницистами фактов в понятиях современной психологической науки могла бы во многом помочь анализу структуры потребностей; мотивов, столь измененных у многих больных (шизофрения, эпилепсия, хронический алкоголизм).
Остановимся на этом подробнее.
За последнее время в патопсихологии применяется еще один метод — психологический анализ данных, содержащихся в истории болезни больных шизофренией, хроническим алкоголизмом, эпилепсией, нервной анорексией и рядом других заболеваний.
Начальный этап подобных исследований — тщательное знакомство с историями болезни группы больных, выбранной для изучения.
История болезни в психоневрологической клинике представляет собой особый не только медицинский, но и психологический документ. В ней, помимо сугубо медицинских данных, по возможности подробно собраны сведения, характеризующие жизненный путь больного человека,
типичные для него способы действия, общения, разрешения конфликтов, круг его интересов, их изменение в течение болезни, а ретроспективно и до болезни, его взаимоотношения в семье, на работе. (Следует признать, что, к сожалению, сказанное является справедливым далеко не для всех историй болезни, а лишь для наиболее полных, составленных по всем правилам психиатрического искусства.)
Так или иначе, для врача–психиатра важна любая деталь, мелочь из жизни пациента, так как она помогает ему составить целостное представление о данном больном и сопоставить это представление с опытом психиатрии, отнести его к определенной нозологии, определенному типу психического расстройства или дает основание представить этот случай как казуистический, открывающий новый ряд (тип) душевных страданий. Это очень сложная работа, опирающаяся не только на научные знания, но и на особое искусство, тонкую интуицию, которая столь характерна для хороших психиатров.
Конечно, история болезни, взятая из архива психиатрической клиники, не являет собой связного изложения развития и изменения образа больного наподобие художественного произведения, рисующего нам образ героя. История болезни — прежде всего оперативный, рабочий документ, и сведения, помещенные в нем, по своей сути редко могут быть развернутыми и полными. Но именно эти отрывочные сведения пунктирами намечают сложный рисунок психического расстройства, документально раскрывают драму душевной болезни и борьбы с ней, и потому тщательное знакомство с историями болезни необходимо и его отсутствие ничем не может быть восполнено.
Нельзя, однако, составить представление об особенностях личности и характера, минуя непосредственное общение с человеком, не посмотрев, как раскрываются его качества в специальных экспериментах. Поэтому знакомство с историями болезни должно дополняться опытом общения и экспериментами с большими выбранной нозологии или группы.
Следующей задачей данного этапа исследовании является составление подробных, достаточно типичных для этой группы больных, историй протекания личностных изменений, в которых, в отличие от медицинских историй болезни, представлены не отрывочные сведения, а связный, документированный конкретными клиническими и экспериментальными фактами рассказ о возникновении и развитии интересующих нас особенностей психики.
Может возникнуть возражение, что в работах психиатров уже есть систематизированные истории болезни, в которых, порой с художественной яркостью, дано описание развития и становления болезненных симптомов. И они, безусловно, ценны для психолога и должны служить образцами составления историй болезни. Но даже на этом этапе исследования, где психолог многому учится у психиатра, не следует избегать различий в профессиональном мышлении психологами психиатра, в их апперцепции, восприятия исследуемого материала. Нередко для психиатра важно показать течение определенного болезненного симптома на фоне своеобразных изменений личности, тогда как для психолога главным выступает все, относящееся к развитию и становлению личности, а не своеобразие болезненной симптоматики. Поэтому материал, извлекаемый психологом и психиатром из одного первоисточника — истории болезни, редко бывает одним и тем же, что объясняется разными плоскостями психиатрического и психологического анализа. Таким образом, психолог не может подменять психиатра при составлении нужных ему клинических описаний.
После того как типичные истории интересующих личностных изменений составлены, необходимо тщательно нх сопоставить, «синтезировать» все те основные «осевые» моменты, через которые проходит большинство изучаемых случаев (при алкоголизме, например, это определенные этапы изменения круга общения, интересов; при нервной анорексии — последовательность смены способов борьбы «за похудание» и т. п.). Речь идет о тех моментах, которые являются общими для всей изучаемой группы клинических явлений; хотя, разумеется, в каждой конкретной истории болезни эти моменты могут быть выражены в большей или меньшей степени, выступать явно или, напротив, в неявном, стертом виде.
