Будучи прагматиками, суфии основное внимание уделяли не вопросам онтологии, а возможностям и пределам знания, путям и методам его реализации. Основным вопросом для суфиев был: можно ли постичь суть Абсолютного Бытия, Истину здесь и сейчас? И в своих поисках они пришли к выводу, что Бог, или Истина, человеческим разумом непостижима. Чувственный опыт и основывающиеся на нем заключения разума бессильны открыть Истину. Вместе с тем, суфийские мыслители не отрицали ценности рационалистического знания, но в то же время отмечали ограниченность его возможностей.
Приемы, позволяющие «вернуться к Единому», разнообразны, но, по сути своей, идентичны: должное поведение, отказ от земных страстей, от эгоистических желаний, специальные физические упражнения и дыхательная гимнастика, предельная целеустремленность и сосредоточенность. Погруженный в себя, отвлеченный от всего внешнего, мистик учился познавать свои физические и психические способности, регулировать их, достигая состояния покоя или особого типа экзальтации.
Человек, овладевший йогическими или суфийскими приемами, мог многое понять в себе как в биологическом организме и, тем самым, регулировать физиологические и психологические процессы в нем.
Центральное место в теории познания суфизма занимает человек и его назначение на пути познания, которое, по сути, есть познание Абсолютной Истины. Но так как человек по своей сущности содержит в себе нечто Божественное, т.е. хотя принадлежит природе, но душа его есть частица Абсолютной Души, то основная его задача заключается в познании природы своей души (Смирнов, 1993).
Когда ученика принимали в орден для прохождения тариката под руководством мастера, его должны были подготовить к переживаниям, к восприятию которых его неразвитый ум пока еще не способен. Этот процесс, который следует за уничтожением обусловленности или автоматического, ассоциативного мышления, получил название «активизации тонкости восприятия». В теле существуют определенные места, предназначенные для активизации этого процесса. Эти места, по-арабски «Латаифа» (мн. Латаиф), назывались еще «Точками чистоты», «Местами озарения», «Центрами реальности». Они считаются центрами, где сила, или Барака, проявляются наиболее ярко. Теоретически Латаифа рассматривается как «первичный орган» духовного восприятия. Ученик должен пробудить пять Латаиф, т.е. получить озарение через пять из семи тонких центров общения. Это делается под контролем шейха. По мере того, как каждая Латаифа активизируется с помощью целого комплекса упражнений, сознание ученика изменяется, с тем чтобы приспособиться к большим потенциальным способностям его ума. Таким образом, активизация этих центров во многих смыслах рождает нового человека. Но следует отметить, что активизация Латаиф есть только часть весьма разностороннего развития, которой нельзя заниматься в отрыве от всего остального. Можно сказать, что активизация Латаиф является аналогичной открытию чакр в йогической системе.
Пять Латаиф, которые должен пробудить ученик, получили название: Сердце, Дух, Тайный, Таинственный и Глубоко Скрытый. Еще один центр, который, строго говоря, не является Латаифа, называется Душа и состоит из множества душ. Это множество обычный человек называет индивидуальностью. Такой индивидуальности присуща смена настроений и склонностей, быстрота появления и исчезновения которых создает у человека впечатление, что его сознание является постоянным или единым. Суфии считают, что это не так. Путь к седьмому центру открывается лишь тем, кто развил в себе остальные. Такие люди являются настоящими мудрецами, хранителями и передатчиками учения.
Озарение, или активизация, одного или нескольких центров может быть случайным или неполным. Когда это происходит, человек может на время приобрести более глубокое интуитивное знание, соответствующее данному Латаифа. Однако если это не является результатом всестороннего процесса развития, ум будет тщетно пытаться уравновесить себя с этим гипертрофическим состоянием, что принципиально невозможно. Последствия такой активизации могут быть весьма опасными и могут выражаться, как и в случаях со всеми односторонними ментальными явлениями, в преувеличенных представлениях о собственной значимости либо искажениях сознания.
Суфии считают, что суфийские школы одинаково важны для суфизма, независимо от того, существуют ли они в форме Ханаки или их члены собираются где-нибудь в кафе в Западной Европе, потому что только в условиях школы можно изучать и практически использовать такие материалы, как труд Ниффари, с учетом характерных особенностей ученика и потребностей социального климата, в условиях которого он работает. Поэтому суфийское движение должно осуществляться в условиях различных обществ. Но его нельзя импортировать, точно так же методы, подходящие для Египта X века или йогической Индии, нельзя эффективно применять на Западе. Они могут натурализоваться, но это должно происходить строго определенным в каждом конкретном случае способом. Методы же обучения изменяются в зависимости от конкретного культурного контекста (Инайят Хан, 1998).
Тысячелетиями суфизм предлагал путь, на котором можно было двигаться к «великой цели» самопостижения. Это собрание учений, проявлявшихся в различных формах, имеющих общую цель: превосхождение, трансцендирование обыденных ограничений личности и восприятия. Это не система теорий и предположений; суфизм описывается как путь любви, путь почитания, путь знания. В своих многочисленных проявлениях он преодолевает интеллектуальные и эмоциональные препятствия, создавая возможность духовного роста (Степанянтц, 1987).
Суфийское учение не систематизировано. Многое в суфизме не может быть передано словами. Учение передается во множестве форм: ритуалах, упражнениях, писаниях и их изучении, особых зданиях, специальных храмах, особых языковых формах, историях, танцах и движениях, молитве.
Ибн аль-Араби, ранний суфийский философ из Испании, писал так: «Есть три формы знания. Первая – интеллектуальное знание, фактически – лишь сведения, собрания фактов и использование их для построения интеллектуальных понятий. Это интеллектуализм.
Вторая – знание состояний, включающих как эмоции и чувства, так и особые состояния бытия, в которых человек полагает, что он постиг нечто высшее, но не может сам в себе найти к нему доступ. Это эмоционализм.
Третья – реальное знание, называемое Знанием Реальности. В этой форме человек может воспринимать истинное, правильное, за пределами ограничений мысли и чувства. Истины достигают те, кто знает, как связаться с реальностью, лежащей за пределами этих форм знания. Это истинные суфии, дервиши, которые достигли» [127].
Суфизм часто называют «Путем». Эта метафора указывает как на источник, так и на цель. На пути можно достичь Знания Реальности, той третьей области, о которой говорит аль-Араби.
Суфии полагают, что учение возникает из человеческого опыта, поэтому не может быть вмещено в рамки определенной исторической традиции. Оно проявляется в различных культурах и в различном виде. Многие, по видимости, различные аспекты суфийского учения изучаются не ради академического интереса и не ради эмоционального воздействия; критерий состоит в их актуальной полезности.
Суфизм оказал большое влияние на Г.И. Гурджиева, а через него – на многих видных деятелей западной культуры. Многие трансперсональные психологи, включая Р. Фрейгера, основателя Института трансперсональной психологии в США, прошли через богатый суфийский опыт. Сам Фрейгер вот уже более двадцати лет является шейхом суфийской Калифорнийской общины.
Вне сомнения, важно понимание лидеров трансперсональной психологии сути суфизма. И здесь мы встречаем проявление закона живых систем – подобное ищет и находит подобное [135].
Суфизм вне зависимости от школы является носителем трансперсонального духа. Тарикат в отличие от крепостей и церквей мировых религией демократичен – у каждого человека свой путь к Богу, к трансцендентному, Абсолютной Истине. Но при достижении Знания Реальности, истинного, за пределами ограничений мысли и чувства адепт суфизма приобретает те же запредельные благие высшие драгоценные качества, состояния сознания, которые отличают дервиша, достигшего – Равностность, Любящую Доброту, Сострадание, которые тем редки и драгоценны, ибо трансперсональны и не встречаются в обыденности.
И каждому человеку, хоть немного соприкоснувшемуся с духовным поиском, «сулук» (странствие) является родным состоянием. Может быть, для европейца более свойственно очаровываться самым процессом и феноменологией странствования, чем целью – Единым, но все мы, так или иначе, являемся носителями суфийского состояния «салик» (странник) в бесконечном поиске ценностей вечной философии – трансперсонального.
