Ты, вероятно, и сама не раз замечала, как сильно менялись твои знакомые, пораженные (хотя, честно говоря, в этом случае хочется использовать другое слово — «зараженные») некой идеей — причем менялись не в лучшую сторону. Например, кто-то впадал в вегетарианство с особо бурными проявлениями психоза; или заболевал шизофренией в форме тяжелого буддизма; или примыкал к политической партии, которую стоило бы — ради спокойствия мирных граждан — в полном составе, стройными рядами, под маршевый музон отправить в соответствующее заведение на улице Восьмого марта. Им бы там хорошо-о стало: спецперсонал, спецобслуживание и спецпроцедуры — все для выведения вредных политических радикалов. И признайся: примерно так же хочется поступить с разными «неофитами», сердечно уверовавшими неважно во что и вербующими этому неважно чему новых последователей. Не от злости — от раздражения. Уж больно навязчивый народ эти «адепты неважно чего».
Из-за такого пугливо-раздраженного отношения к себе многие «последователи и единомышленники» сбиваются в стаи, где царит жесткая иерархия. Объединившись под штандартом избранной идеологии, представители группы становятся как бы «общественным организмом» — вроде муравейника. В такой системе никто не свободен — даже царица. Ведь каждым членом сообщества руководят скорее инстинкты, чем сознательно принятые решения. Соответствующий образ поведения изрядно экономит энергию и время — решений-то принимать уже не надо, а значит, и думать ни к чему. Но, конечно, разум на то и разум, чтобы скучать без работы. Поэтому время от времени и у самых отъявленных «адептов» случаются вспышки протеста: что это мною командуют все, кто ни попадя? А в условиях «общественного организма» срывы и проходят легче, и подчиняться необъяснимым (а вернее, необъясненным) принципам кажется не так унизительно. Хотя подобное существование «ради идеи» изрядно повреждает психику и вызывает болезненные последствия — как субъективные, так и объективные.
Одно из таких объективных последствий — одиночество. А причина одиночества — субъективная. Это потеря терпимого отношения к людям. «Заболевший идеей» не хочет смириться с тем, что у других людей — свои принципы, своя система ценностей, свое мировоззрение. Он пытается всех перевоспитать, сагитировать, убедить и обратить. В смысле, в свою веру обратить. Причем неважно, ведет ли он дискуссии, аргументируя логически собственную точку зрения, или читает бесконечные пламенные проповеди в стиле «Покайтесь, жалкие грешники!» — все равно аудитория слушает адепта с одной мыслью: «На-до-ел!» И не только потому, что им несимпатична идея, за которую борется агитатор. Талантливых агитаторов, ораторов, проповедников и вообще лидеров, способных вести за собой массы — их весьма немного. Фактически единицы. Даже среди людей известных, обладающих, как сейчас любят говорить, харизмой — а главное, статусом лидера — можно обнаружить мизерное количество хороших ораторов, которые типа того… «глаголом жгут сердца людей». Они все больше мычат, или мямлят, или чеканят, или цедят слова — но чтобы жечь глаголом (не говоря уже о прилагательных)… На это они вряд ли пойдут. Сама понимаешь: если таково положение дел в кругах, где риторика должна быть основополагающим фактором, то в мире обычных людей, лишенных этакой профессиональной харя… харизмы, все обстоит куда хуже. Так что «пропагандистские кунштюки» начинающих и вполне созревших «адептов» скорее всего нельзя назвать развлечением для публики.
А теперь представь себя в роли — нет, не оратора — публики. Ты сидишь, медленно плавишься от скуки и потихоньку начинаешь ненавидеть идею, которую тебе стараются «впарить», словно непомерно дорогую покупку в телемагазине. Ты уже не рада, что согласилась выслушать эту трескотню (а если тебе доводилось что-нибудь приобретать «по телевизору», ты знаешь: чем бесполезнее и дороже покупка, тем громче и продолжительнее трескотня). Все твои органы чувств набиты, будто ватой, пустыми и нудными словесами. Естественно, в конце концов твой мозг отреагирует на этот раздражитель взрывом возмущения: как он (она) смеет меня доставать, поучать, воспитывать? И вскоре то, что начиналось как беседа об убеждениях, переходит в стычку или глухой конфликт.
Видимо, принципы вообще конфликтуют с живой, мобильной и вечно неустойчивой «плотью жизни». Мир слишком разнообразный и цветастый, чтобы подчиняться любым «принципиальным установкам», которые человек способен создать. Приходится подстраиваться под ситуацию, реагировать на реалии, адаптироваться к условиям, как бы ни вдохновляли нас романтические советы вроде «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас». Чем, собственно, и занимаются «адепты»: демонстрируют свои несгибаемые принципы и узколобое мировосприятие. И в результате остаются в одиночестве, максимум — в обществе своих единомышленников, которых невозможно обвинить в чрезмерном обилии мыслей. К тому же, чем выше сплоченность группы, тем больше единомышленники, как было сказано, походят на части одного организма. Представляешь, насколько интересным тебе покажется компания твоей собственной за… запчасти? Приятно на досуге побеседовать со своими ногами или даже завести с ними переписку, как намеревалась сделать Алиса в Стране чудес… Прелестная патриархальная картинка из прелестной детской сказки!
Конечно, одиночество может наступить в жизни человека по разным причинам. И мы еще поговорим об этом в книге «Стерва, стопудовая добродетель и семейные ценности». Но среди основных причин одиночества, безусловно, числится и непримиримость. Мы уже много писали о том, насколько разными могут быть люди — в том числе и те, у кого сходный психологический рисунок личности. Предположим, выбирая между Пятачком и Осликом Иа-Иа, существующих в его сознании, человек выдвигает на доминантную позицию Пятачка и становится законопослушным, нервным, ориентированным на мнение общественности; а если выбор падет на Иа-Иа, под его влиянием возникнет эксцентричная, интровертная и непредсказуемая натура. И только психолог сможет обнаружить, что основания этих абсолютно непохожих «сооружений» практически одинаковы. Кроме того, мы возлагаем слишком много на свойства характера как таковые — совершенно забывая о том, насколько велико значение области применения этих свойств. С одними и теми же чертами можно стать и членом парламента, и пиратом. Вспомним хотя бы лорда Френсиса Дрейка — грозу испанского флота, любимца королевы, отменного политика и… безжалостного морского разбойника. Впрочем, сочетание политика и грабителя в одном лице никого не удивляет. Но у всех морей — свои пираты. И в самых консервативных кругах имеются свои возмутители спокойствия, пожиратели чужой добычи, сухие начетчики и мирные лежебоки. Так что натура — только база. А здание человек возводит всю свою жизнь — координируясь со средой и с собственными желаниями.
Вот и весь главный принцип, который стоит соблюдать — всегда оставаться собой и неустанно искать разумное равновесие между своим «я» и окружающей обстановкой. Эти два космоса — внешний и внутренний — могут и должны взаимодействовать друг с другом. А романтические слоганы насчет «Не стоит прогибаться» — это, как говорил принц Датский, «слова, слова, слова». Беда любого слогана, девиза, афоризма в том, что он похож на елочную игрушку: снаружи чудо как хорош, а внутри — пустой. Не надо требовать от хрупкого украшения прочности и содержательности. Хочешь нечто крепкое и под завязку наполненное — купи мохнатый кокосовый орех, а не стеклянного рождественского ангелочка. Поэтому не будем критиковать поэзию и прозу за эмоциональный подход, но и верить в них безоговорочно тоже не будем. К тому же безоговорочных ориентиров просто не существует. Все зависит от твоих целей, от твоего подхода и… от информации, с которой у тебя могут быть весьма непростые отношения. Как говорится в четырех законах теории информации: «Информация, которая у вас есть, не та, которую вам хотелось бы получить. Информация, которую вам хотелось бы получить, не та, которая вам на самом деле нужна. Информация, которая вам на самом деле нужна, вам недоступна. Информация, которая в принципе вам доступна, стоит больше, чем вы можете за нее заплатить». Ну, будем надеяться, у тебя все обстоит не столь безнадежно, и ты сможешь получить искомое.
В любом случае придется немало поработать над «отсевом» информации и над ее анализом, прежде чем сложится равновесная система, в которую органично войдут и твои потребности, и твоя «экологическая обстановка». Но в основе такого гармоничного сосуществования лежит не чудо, не золотой ключик, отмыкающий заветную дверцу в каморке папы Карло, а серьезная работа. Отношения с внешним миром, как и отношения с людьми, можно построить — на своих или на чужих условиях. Вот и вся «принципиальная разница». Конечно, гораздо лучше, если условия тебя устраивают. Но и обстоятельства будут диктовать свое. Стоять вмертвую, до последней капли крови — верный способ все потерять. Поэтому имеет смысл искать компромисс.
