Ознакомительная версия.
Есть основания для утверждения, что в период выдвижения основных психоаналитических гипотез Фрейд отталкивался не только или, может быть, не столько от клинического опыта, как это принято обычно считать, сколько от своих собственных представлений о природе и механизмах функционирования человеческой психики. Он опирался на те представления, которые были навеяны философскими размышлениями над проблемами истерии, бессознательного протекания психических процессов, скрытого смысла сновидений.
Имеется подтверждение, что фрейдовские теоретические конструкции далеко не всегда подкреплялись клиническим материалом. Многие случаи лечения психических заболеваний, на основе которых Фрейд строил свои теории, в силу ряда причин оставались незавершенными. Из его писем Флиссу следует, что сам он не был удовлетворен ходом лечения некоторых больных. Однако, даже не завершив курс их лечения, он в своих публичных выступлениях высказывал подчас такие обобщения, которые претендовали на статус новой теории о причинах возникновения и природе неврозов.
Известно, что сразу же после опубликования «Толкования сновидений» Фрейду представилась возможность опробовать свои идеи. Он имел возможность поработать с философом Г. Гомперцем, который в течение нескольких месяцев был «объектом» проверки фрейдовского метода анализа сновидений. Эксперимент завершился неудачей, так как Фрейд не смог осуществить анализ сновидений этого философа под углом зрения выдвинутого им понимания сновидения как неосуществленного желания сексуального характера. Тем не менее он не только не отказался от своих психоаналитических идей, но, напротив, стал интенсивно их развивать.
О философских предпосылках психоанализа свидетельствует не бросающееся в глаза, но имеющее место стремление самого Фрейда к философскому осмыслению анализируемых им психических явлений и процессов. Так, в письмах он сообщал Флиссу о философском характере своих размышлений над психическими явлениями. Подчас он говорил об этом в ироническом тоне, характеризуя посланные Флиссу рукописные материалы как «философские запинания». Вместе с тем во многих случаях он писал о необходимости философского осмысления тех новых положений, которые ему удалось сформулировать в связи с изучением человеческой психики. Особенно отчетливо эта тенденция проявилась в процессе его работы над «Толкованием сновидений».
В письмах Флиссу в период 1898–1899 годов Фрейд делился с берлинским врачом своими мыслями по поводу новой редакции уже написанных разделов о сновидениях, которая представлялась ему в конечном счете философской. Он сообщал также о своих планах, связанных с написанием «последней философской главы». А несколько лет спустя в работе «Остроумие и его отношение к бессознательному» Фрейд подчеркнул, что такие понятия, как «психическая энергия», «отвод» ее, а также количественный подход к этой энергии стали для него привычными, после того как он начал «философски осмысливать факты психопатологии».
По собственному признанию Фрейда, он тайно лелеял надежду на достижение первоначальной цели – своего приближения к философии. Эта тайная надежда на философское постижение природы человека явственно дала о себе знать уже в работе Фрейда «Толкование сновидений», которая начиналась с обзора основных точек зрения на природу сновидений, выраженных различными философами прошлого, и заканчивалась философскими выводами самого Фрейда. Между этими двумя частями излагался обширный материал, связанный с разбором сновидений пациентов и самоанализом, интерпретацией Фрейдом своих собственных сновидений, а также биографическими данными личного, подчас интимного характера. Весь этот материал являлся своеобразной аранжировкой, наглядной иллюстрацией возможностей искусства снотолкования для выдвижения и оправдания психоаналитических теорий.
Во многих последующих работах используемый Фрейдом клинический материал служил «эмпирическим фоном» для обоснования и подкрепления ранее выдвинутых психоаналитических положений. Клинические данные интерпретировались, как правило, с точки зрения уже существовавших психоаналитических гипотез, обоснование которых осуществлялось, в свою очередь, на основе психоаналитически понятых случаев болезни. За фактами самоанализа и анализа пациентов просматривалось скрытое стремление Фрейда придать своим психоаналитическим размышлениям такой обобщающий характер, который, по сути дела, явился не чем иным, как философией, включенной в остов психоанализа.
Во многих своих работах Фрейд неизменно придерживался одной линии: отталкиваясь от философских идей и критически переосмысливая их, он стремился создать свое собственное психоаналитическое учение, по форме отличающееся от предшествующих философских систем, но, по сути дела, являющееся глубинной разработкой психоаналитической философии. И дело не только в том, что психоанализ возник тогда, когда Фрейд отказался от гипноза и начал философски трактовать факты психопатологии, признав бессознательные процессы деятельными в психическом смысле. Это действительно так, как верно и то, что, прежде чем обосновывать свои психоаналитические концепции, он предварительно подвергал сомнению существовавшие до него философские теории, ибо, как он сам отмечал, не мог идти дальше, не разобравшись прежде с философскими авторитетами.
Какие бы проблемы ни рассматривались Фрейдом, чаще всего их осмысление начиналось с критики предшествующих философских взглядов. Он упрекал философов в том, что они до такой степени расширяют значение слов, что эти слова теряют свой первоначальный смысл. При рассмотрении проблемы бессознательного Фрейд не хотел видеть ее предметом споров между философами и натурфилософами, так как считал, что довольно часто эти споры имеют лишь этимологическое значение. Если некоторые психоаналитические теоретики пытались придать своим концепциям философский характер, то он решительно выступал против того, чтобы психоанализ отдал себя в распоряжение определенного философского мировоззрения.
Казалось бы, все это само за себя говорит о том, что у Фрейда было негативное отношение к философии как таковой. Однако в работах основателя психоанализа имелись и иные суждения на этот счет, подчас совершенно противоположного характера. Причем дело не только в том, что он указывал на среднее место, занимаемое психоанализом между медициной и философией. Дело в том, что подчас, как бы противореча самому себе, Фрейд высказывал суждения, свидетельствующие о его позитивном отношении к философским знаниям. Читая свои лекции медикам и разъясняя им важность психологического подхода к больным, он замечал, что им не хватает философских знаний, которыми они могли бы пользоваться в их врачебной практике. В поздних своих работах он обсуждал целый комплекс философских проблем, связанных с культурой, религией, историей развития человечества. Однако, как показывает предшествующее рассмотрение истоков возникновения психоанализа, Фрейд изначально тяготел к философскому осмыслению всего того, с чем ему приходилось иметь дело, будь то неврозы, сновидения, ошибочные действия, религия или искусство.
Тайная, скрытая Фрейдом от взора неискушенных в этой области читателей и почитателей психоанализа надежда на философское понимание исследуемых им явлений как бы незримо, но с удивительным постоянством и завидным упорством пробивала себе дорогу сквозь дебри психопатологии. В результате она завершилась созданием целостного учения о человеке и культуре, по широте обобщений и глубине мыслей не уступающего, пожалуй, наиболее известным философским системам прошлого. Фрейд выразил в психоаналитической форме собственное понимание феноменологии духа, происхождения религии и искусства, формирования нравственных и социальных установлений жизни людей, а также истории развития человеческой цивилизации. Тем самым он не только задал мировоззренческие ориентиры для новой психоаналитической философии, но и незаметно, под видом психоанализа как науки ввел ее в западную культуру.
Почему же Фрейд признавался лишь в тайной надежде, которую он возлагал на философию, в то время как в своих публичных выступлениях стремился отмежеваться от какой-либо философской системы и всячески настаивал на том, чтобы психоанализ не воспринимался в качестве какого-то особого мировоззрения?
Во-первых, Фрейд хотел отвести от себя любые подозрения о связях психоаналитического учения о человеке с метафизическими спекуляциями о нем. Это можно было сделать, с одной стороны, путем критики предшествующих философских представлений о сознании и психике, а с другой – благодаря подчеркиванию связи с наукой и рассмотрению психоанализа в качестве таковой. Тенденция к «онаучиванию» психоаналитических идей привела, помимо всего прочего, к умалчиванию тех философских истоков, которые лежали в основе психоанализа.
Ознакомительная версия.
