Андрей Курпатов - Как избавиться от тревоги, депрессии и раздражительности

Молодой человек на фотографии отличался тем же детским простодушием лица, относительно низким лбом и отстраненностью взгляда, которую я заметил у тех ее любовников, которых мне приходилось видеть. Вот такую забавную шутку сыграла с этой женщиной ее «первая страсть», которая продолжалась, с одной стороны, не более месяца, но с другой напоминала о себе заново чуть ли не каждый месяц…

Динамический стереотип — раз! Половая доминанта — два!

Далее все происходит в точности по г-ну Вольтеру, с той лишь малосущественной разницей, что этот французский просвещенец говорил о Боге, а мы здесь о возлюбленной/возлюбленном, которого/которую нельзя не полюбить. Вольтер, мир его праху, говаривал: «Если бы Бога (а у нас — возлюбленной/возлюбленного) не было, то Его следовало бы выдумать». Так, одним росчерком пера Вольтер подвел (или вывел на чистую воду — это как кому нравится) всех своих собратьев гуманистов, а мы вынуждены сделать то же самое с влюбленным/влюбленной. Да простится нам, грешным!

Любовь — есть явление проекции. Приписав какому-нибудь человеку все, чем самому хотелось бы обладать, украсить его всеми достоинствами — значит любить его.

Итак, в означенном нами пункте коллизии — «X» — все готово, физиология, подсознание и сознание взяли низкий старт, а потому в засекреченный час «Y» происходит чудо: возникает возлюбленный. Возникает он мистическим образом, то ли вдруг выходит из-за угла (или заходит за угол) — это «любовь с первого взгляда»; то ли, напротив, хорошо знакомый, с яслей, может быть, человек заполучает нежданно-негаданно нимб (или терновый венец) возлюбленного/возлюбленной на свою бедную голову. Надо ли говорить, что ни тот, ни другой вариант страстного возжелания нельзя считать признаком душевного здоровья. Поскольку в первом случае человек влюбляется в кота, только не в того, что в сапогах, а в того, что в мешке; во втором… В кого он влюбляется во втором случае — вообще непонятно. И если в первом случае еще остается хоть какая-то, пусть и совсем гипотетическая, возможность, что этот «кот» и есть тот, кто подходит нам, как ключ к замку (на практике, правда, такая вероятность, как правило, только вероятностью и остается), то во втором случае, в случае знакомого нам до дыр человека, ставшего вдруг центром вселенной, поверить в такую вероятность невозможно, даже если привлечь сюда обе эйнштейновские теории относительности — общую и специальную.

Впрочем, зачем ломать себе над этим голову? Разумного разрешения этой головоломки (в прямом и переносном смысле, конечно) нет и быть не может. Мы с вами присутствуем отнюдь не при акте «познания», а при акте «творения». Секрет здесь прост: сотворяющий был настолько готов к сотворению, что сделал все сам, в себе и для себя (как это часто бывает с «головной болью»). Объект любви изготовлен — Галатея ожила, равно как и деревянная кукла папы Карло.

Далее ситуация развивается по законам настоящего блокбастера!

Когда мы были маленькими, каждый из нас считал, что его мама и папа — самые красивые люди на земле. Кроме того, их лица ассоциировались у нас с целой гаммой положительных эмоций. Это совершенно естественно, и приводит, как нетрудно догадаться, к формированию соответствующего динамического стереотипа. Рано или поздно разочарование, конечно, приходит — иногда незаметно, иногда вызывая тяжелые личностные переживания. Но в подсознании навсегда остается образ любимых родителей. И не зная об этом, мы всякий раз сверяем полюбившегося нам человека с внешностью (или поведением) своей мамы или отца. Эту очевидную взаимосвязь подметили еще психоаналитики, связав ее с понятием «инцеста», хотя инцест в данном случае более чем относителен.

Интересно, что если сын в детстве подсознательно отождествлял себя с отцом, то впоследствии он будет искать не только внешность матери в своей избраннице, но и манеру ее поведения в отношении мужчин. Что же касается девочек, то, независимо от отношений с матерью, если она была близка с отцом, она непременно будет искать мужчину, похожего на своего отца, и не только внешне, но и внутренне.

Эта закономерность не так видна, если родители одной национальности. Но если мы обратимся к так называемым «полукровкам», родители которых являются представителями разных этнических групп (например монголоидной или негроидной расы), то непременно увидим, что эта взаимосвязь очень четкая. Они будут испытывать страстное влечение к людям, похожим на своих разнонациональных родителей (монголоидам, негроидам, «кавказцам» и т.п.), в особенности на того из них, с кем отношения были ближе.

Заряда физиологии и подкорки, как правило, надолго не хватает. Если вы припомните, сколько длится гон у животных, то поймете, что человек побил в делах любви все рекорды, и удалось ему это именно благодаря сознанию, которое принадлежит к числу буйных и покоя не ведает. Снизу (т.е. из организма и подкорки) пришло возбуждение: «Эй, вы, там, наверху, пора! Делайте что-нибудь, очень хочется!» А наверху (в сознании то бишь), как мы помним, услужливые собрались товарищи, им, что называется, только свистни, вовек не отмахаешься, слетятся, как ведьмы на шабаш.

Любовь смотрит через телескоп, зависть — через микроскоп.

И вот, получив сию эстафетную палочку, на несчастье возбудившейся подкорки, сознание начинает свой скорбный и тяжелый труд: создавать и разрушать, рисовать и дорисовывать, воспевать и лелеять, концентрировать и рассеивать, интерпретировать и толковать, иными словами, любить своего/свою возлюбленного/возлюбленную. Разумеется, пристрастности нашему создателю и толкователю не занимать, тут, как нигде, все в полном порядке: сказано, чтобы объект страсти был лучшим, — будет лучшим! А как иначе? Ведь если сознание этого не сделает, если не заставит самого себя совершать столько затратных, бессмысленных и безрассудных поступков, если не отмаркетирует этот товар по всем мировым стандартам, то как, скажите на милость, можно будет продолжать и оправдывать эту затею, которую все называют любовью, но которую иначе как авантюрой назвать нельзя? Будет лучшим, однозначно!

Все это, как правило, принимает уродливые и болезненные черты. Происходящее действо — это как своего рода инфекция, с присущими ей интоксикацией, и жаром, бредом и галлюцинозом. Курс лечения от такой болезни — дело для психотерапевта нелегкое и неблагодарное. Причем взгляни на это дело здраво, сразу ведь и обнаружится, что любовь эта не замечает, отрицает реальность подлинного человека, ставшего жертвой любви и объектом влюбленности. Да, для влюбленного/влюбленной любимого объекта, т.е. фактического человека, не существует, но лишь только образ его, выстроенный и взлелеянный в сознании влюбленного/влюбленной образ, но не человек. Каждый влюбленный, каждая влюбленная, по своей сути, чистейшей воды Франкенштейн, причем самый что ни на есть отъявленный!

И посмотри глубже! Ясно и непременно различишь, что даже уже и желания-то фактического нет (если оно и было-то во влюбленном/влюбленной), но только мысли о желании, продукты-происки предательского сознания. А потому если, не дай бог, ответит возлюбленный/возлюбленная чувству влюбленного/влюбленной, то ожидает его/ее нечто — неожиданная перемена тактики и миграция обожателя в тень, спешное отступление, бегство — «прыг-скок, под мосток и молчок». Но, на счастье самим себе, возлюбленные редко отвечают влюбленным взаимностью (о причинах этого загадочного явления я расскажу как-нибудь в другой книге), любовь часто остается безответной. А на счастье это для возлюбленного/возлюбленной потому, что он/она не только не разочаровываются в человеческой природе, а напротив, лишь убеждаются в собственной состоятельности (на безрыбье, знаете ли, и рак рыба, а с худой овцы — хоть шерсти клок).

Мне никогда тебя не узнать» означает «Я никогда не узнаю, что ты на самом деле думаешь про меня». Я не могу тебя расшифровать, потому что не знаю, как расшифровываешь меня ты.

Безответная любовь — это страдание для влюбленного человека сладостное, и сладость его такова, что длиться оно может вечно. Хотя иногда с течением времени потаенный где-то глубоко в подсознании прародитель здравого смысла берет-таки верх и поворачивает оглобли, что называется, до следующего раза. И как ни странно прозвучит это для любящих, но прав был старик Соломон, он же Экклесиаст: «Все проходит, и это пройдет», «Время разбрасывать камни и время собирать их, время обнимать и время отнимать объятья».