Затем, следуя методике, разработанной канадскими социологами, исследователи обратились к каждому испытуемому с просьбой содействовать в эксперименте. Подростки должны были подвергать электрошоку тех самых партнеров, чьи высказывания были им уже знакомы.
Результаты данного эксперимента поучительны во многих отношениях.
Во-первых, они подтверждают сделанные ранее выводы о том, что киносюжеты со сценами насилия вызывают агрессивные импульсы. Обе группы, наблюдавшие драку на экране, применяли электрошоки большей силы, чем контрольная группа, которой демонстрировали дружелюбную игру в баскетбол.
Во-вторых, хотя «оскорбленные» испытуемые применяли более сильные электрошоки, чем те, кто услышал о себе лишь нейтральные высказывания, разница здесь оказалась не столь уж значительной. Другое дело демонстрация агрессивных действий: подростки, которых от оскорблений «избавили», но дали просмотреть киносюжет со сценой драки, применяли гораздо более сильные электрошоки, чем те, кто был оскорблен, но этой сцены не видел. Короче говоря, увиденные сцены насилия больше, чем услышанные оскорбления, стимулировали агрессивное поведение.
В-третьих, тот факт, что «оскорбленные» испытуемые вели себя более агрессивно, чем «неоскорбленные» после просмотра агрессивной сцены из кинофильма, заставляет высказать серьезные сомнения по поводу гипотезы катарсиса, основанной на теории психоанализа. Сторонники этой гипотезы считают, что фильмы или книги, содержащие агрессивные сцены, выполняют функцию вытеснения агрессивных импульсов. Именно исходя из этого представления, некоторые психиатры рекомендовали давать детям с повышенной агрессивностью игрушечное оружие или, чтобы дать выход их эмоциям, показывать телепередачи со сценами насилия. Но если согласиться с т. ем, что такие фильмы выполняют функцию ослабления агрессивных реакций, то участвовавшие в описанном эксперименте подростки, в особенности «оскорбленные», должны были «смягчиться» после просмотра «кулачного боя», а не после того, как они увидели сцену корректной игры. В действительности же были получены противоположные результаты: максимальную силу электрошока применяли те подростки, которые «были оскорблены», а затем просмотрели агрессивный киносюжет.
В-четвертых, «эффект оскорбления» оказался наибольшим среди подростков, просмотревших кинодраку. Ранее нанесенное «оскорбление» несколько ожесточило испытуемых из контрольной группы, но это не имело статистического значения. Иными словами, лишь после того, как «оскорбленный» индивид подвергся новой стимуляции агрессивности, он по-настоящему дал волю своей озлобленности.
Наконец, демонстрация переносимой кем-то боли и показ агрессивных действий в равной степени вызывали агрессивную реакцию. Иными словами, вид страдающей жертвы вместо того, чтобы ослабить агрессивные реакции зрителя,' на самом деле их усиливал. Аналогичный вывод был сделан и в другом исследовании. Проводивший его профессор Берковитц, обобщая полученные данные, пишет, что «интенсивность вызванной агрессивной реакции, по-видимому, прямо связана с тем, насколько испытуемый ассоциирует себя с жертвой; если же ему показывают только агрессивные действия, а жертву он не видит, то реакция значительно слабее» [6].
В свете этих выводов характер воздействия телевидения на зрителей становится совершенно очевидным. Ведь программы коммерческого телевидения перенасыщены сценами насилия, без этого не обходятся даже мультипликационные фильмы, специально предназначенные для детей. Есть все основания полагать, что это средство массовой информации играет значительную роль в порождении насилия в американском обществе и поддержании его «на высоком уровне», в том числе и среди подрастающего поколения страны.
Социологические исследования свидетельствуют не только об «эффекте телевидения», но и о воздействии примеров поведения, в частности, группы сверстников. Как показали эксперименты в Канаде, наивысшую степень агрессивности после просмотра киносюжета с поножовщиной между подростками обнаружили именно подростки.
Однако группа сверстников не всегда стимулирует антисоциальное поведение. Для советского юношества воздействие группы является прямо противоположным. В чем здесь причина? Ответ достаточно очевиден. Советская группа сверстников получает целенаправленное воспитание, позволяющее ей оказывать желаемое воздействие на своих членов. Иначе говоря, советская группа сверстников находится под сильным — иногда, на наш взгляд, слишком сильным — влиянием взрослых. Американская группа сверстников, напротив, сравнительно автономна, она практически отделена от мира взрослых, что является наглядным примером возрастной сегрегации.
Ретроспективный взгляд
Чем же объясняется различная направленность социального развития детей в двух ведущих высокоиндустриальных странах? Что касается Советского Союза, то мы уже указывали на ряд исторических факторов, способствовавших возникновению глубоких и широко распространенных отношений зависимости между детьми и взрослыми. В дополнение к этому можно сказать, что требовательность коллектива к своим членам, независимо от их возраста и семейных уз, имеет глубокие корни в русской истории.
Тенденции в современной американской жизни также обусловлены определенными историческими этапами. Возможно, в первую очередь к ним следует отнести сыгравшее важную роль отделение церкви от государства. Это привело не только к освобождению государственных школ от церковного контроля, но и к раздвоению педагогического процесса. Главной задачей школы стала лишь передача основных знаний. Формирование же характера или то, что русские называют воспитанием, было предоставлено семье и церкви.
Роль церкви в деле нравственного воспитания свелась к бесцветному еженедельному уроку в воскресной школе.
Но и семья, как мы уже видели, тоже не уделяет этому должного внимания, главным образом из-за масштабных изменений в жизни всего общества, которым она не в состоянии противостоять. Наконец, школа, в которой ребенок проводит большую часть времени, практически не занимается развитием его как личности в силу сложившейся традиции, отсутствия опыта в этой области и известной ограниченности возможностей. Перед школой поставлена одна задача — непосредственно передавать знания. Вопросы поведения становятся законным поводом для беспокойства педагогов только в тех случаях, когда обнаруживается нарушение дисциплины на уроках.
Образующийся моральный и эмоциональный вакуум вынужденно заполняется телеэкраном с его ежедневной проповедью меркантильности и насилия, а также социально изолированной группой сверстников с ее импульсивной жаждой острых ощущений и ограниченными возможностями как «агента» гуманизации.
Стоит отметить, что из всех шести стран, где проводились исследования, лишь одна превосходит Соединенные Штаты по степени склонности детей к антисоциальному поведению, причем эта страна ближе всех стоит к нам с точки зрения традиций англосаксонского индивидуализма. Речь идет об Англии, родине ансамблей «Битлз» и «Роллинг Стоунз», нашем основном конкуренте в области бульварных сенсаций, юношеской преступности и насилия. По имеющимся данным, разница между Англией и Америкой в отношении антисоциальных тенденций не так уж и велика, но она статистически подтверждается. Нащи исследования позволяют сделать вывод, что в Англии степень участия родителей в жизни детей даже ниже, чем у нас. Родители, в особенности отцы, проявляют здесь еще меньше теплоты к своим детям, не стремятся к общению с ними и почти не вникают в их повседневную жизнь.
Взгляд в будущее
На основе сказанного ранее можно сделать вывод, что феномен возрастной сегрегации и его последствия для человеческого поведения и развития ставят западный мир и, в частности, американское общество перед проблемами чрезвычайной важности. Полученные данные (наших и других исследований) не позволяют нам уходить от возникших тревожных вопросов. Если нынешняя тенденция сохранится, если социальные институты нашей страны будут и в дальнейшем потворствовать отстранению родителей, взрослых и молодежи от активного участия в жизни детей и если возникающий при этом вакуум будет стихийно заполняться группами сегрегированных по возрасту сверстников, то следует ожидать растущего отчуждения, индифферентности, антагонизма и насилия со стороны подрастающего поколения из всех слоев нашего общества. С этой точки зрения движение «хиппи» представляется весьма безобидным проявлением указанного процесса, гораздо более разрушительным и распространенным его следствием является резкий скачок юношеской преступности в последние годы. При этом характерно, что многие правонарушители «происходят» из числа тех, кто всегда находился «на правильном пути» и принадлежал к «лучшим семьям города».
