Внутри мужчины. Откровенные истории о любви, отношениях, браке, изменах и женщинах - Тамрико Шоли

— Ты любишь Алису?

— Нет. Ни в коем случае. Но она по-настоящему хороший человек. Очень понимающий. И фигура у нее хорошая.

Я кивнула головой, как бы заочно соглашаясь с этим утверждением. Тогда я даже не предполагала, что совсем Скоро лично познакомлюсь с Алисой: услышу ее голос, увижу ее жесты и длинные волосы. Более того — именно Алиса станет одной из самых ярких участниц второй серии интервью, но уже с женщинами.

— А если ты так никогда и не найдешь ту, которая примет твои желания? Останешься один?

Денис посмотрел так глубоко в меня, что я растерялась.

— Люди были созданы для того, чтобы получить удовольствие от жизни, а не для того, чтобы найти хоть кого-нибудь и не считаться в глазах окружающих одиноким.

— Но разве тебе не хочется быть любимым?

— Я уже однажды испытывал это и любил сам. У многих людей не случается такого и за всю жизнь. Хотя они создают семьи и заводят детей. Так что мне уже повезло больше, чем многим.

— Но разве одного раза достаточно, если он завершился?

— Тамрико, умей быть счастливой от того, что имеешь, вместо того, чтобы страдать от отсутствия того, что в твоей жизни еще не произошло.

Я недовольно отвернулась.

Однажды я любила мужчину. Он был высоким блондином, от рождения хромал на левую ногу и работал спасателем. Мы занимались любовью на кухне, пока в кастрюле выкипала вода для пельменей. Мы хотели отправиться в путешествие по Испании и выучить японский. Ночью я разглядывала татуировки, которыми было покрыто все его тело. Ранним утром он желал мне хорошего дня и только после этого принимался за кофе. Мы слушали Кэти Мэлуа и придумывали, кем родимся в следующей жизни. В машине он всегда держал меня одной рукой за колено, а я несла всякую ерунду, над которой он смеялся. Мы очень много смеялись вместе. Он хотел завести собаку, а я — лошадь. Мы много смотрели друг другу в глаза и ели мороженое. Как-то незаметно для себя я полюбила сначала мороженое, а потом и его. Я совсем не замечала, как он хромает. У него была красивая душа, понимаете. Он держал меня за руку.

Смогу ли я быть счастливой, даже если это навсегда останется моей единственной настоящей любовью?

— Послушай, а классическим, бытовым сексом ты можешь заниматься?

— Конечно. Просто он мне не так нравится.

— То есть если ты найдешь свою женщину, а она будет не готова к твоим играм, ты сможешь просто время от времени ходить к Алисе. Да?

— Да.

Я облегченно улыбнулась.

Денис снова отпил из бутылки минеральной воды.

— Тебе что — нужно непременно вписать меня в понятный всем образ жизни? Без внешней видимости стандарта понять меня совсем невозможно?

Второй раз за последние несколько часов я чувствовала себя идиоткой. В модной одежде я, словно цирковая лошадь, вышла из загона, сделала непростой круг и опять самостоятельно загнала себя в стойло. Похоже, что мне понадобится еще много времени для того, чтобы научиться принимать выбор других людей.

Когда мы заканчивали разговор, на улице было уже совсем темно. Он рассказал мне о своих любимых книгах, и я взяла на заметку несколько занятных рекомендаций. Экзюпери и Брэдбери отлично легли на наши души после тонкостей БДСМ-тематики. Оксюморон постепенно становился стилем моей жизни, и я даже предположить не могла, сколько дверей он откроет мне в ближайшем будущем. Но в ту минуту я чувствовала себя невероятно отдохнувшей. Чем кардинальнее мысли собеседника, тем больше освобождается мозг от рутины.

— Ну, мне пора.

— На дискотеку?

— Почему на дискотеку?

— Ты так ярко одета, — Денис окинул меня взглядом с ног до головы.

— Я так всегда.

— Будь проще, Тамрико.

— А ты будь осторожнее, Денис.

Он протянул мне руку, и я пожала ее на прощание. Я больше не боялась его шрамов.

После разговора с Денисом, впустившим меня в свой мир болезненных интимных фантазий, я была встревожена и взволнованна. Спать не удавалось, даже после коробки сладкого и на свежих простынях. Боль, ставшая любовью, красивое извращение, великолепное уродство… Темное и светлое переплелось в моем сознании, изображая дивные орнаменты.

Мне нужно было с кем-то поговорить об этом серьезно, без красочной обработки. Я выбрала Владимира с его четким и уверенным голосом.

Мы договорились встретиться в клинике, потому что именно там он работает. Я очень беспокоилась: еще никогда прежде мне не доводилось разговаривать с врачами на такую тему. Да еще и сильный дождь в день нашей встречи. Он стучал по земле так громко, как будто бы тоже нервничал.

Я накинула черный плащ с большими белыми пуговицами, уложила на плечах желтый шарф и вышла из квартиры.

Я сразу предупредила Владимира, что наш разговор может затянуться на несколько часов, но его это, судя по интонации в голосе, только обрадовало.

— Присаживайтесь. Чай или кофе?

— Чай. Какое счастье, что у вас изолированный кабинет, — я облегченно выдохнула. Кабинет Владимира состоял из двух комнат: в одной из них был стол с двумя креслами, шкаф и многочисленные дипломы на стенах, а в другой — кушетки, бинты, пробирки и другие ужасы.

— Вы не любите врачей?

— А есть кто-то, кто любит?

— Я имел в виду, вы боитесь врачей? — Владимир достал из шкафа две прозрачные чашки и поставил на стол.

— Опасаюсь. В отличие от других людей, вы знаете, как я выгляжу не только снаружи, но и внутри. Это настораживает. Почему вы стали сексопатологом?

— А почему вы занялись этим проектом с интервью? — у Владимира были маленькие глаза и большие плечи. Он вызывал симпатию и желание следовать за ним. Все из-за ума.

Мужчина, который знает больше, чем ты, — это искушение, наслаждение и вызов одновременно.

Когда три таких огромных поводка тянут тебя за собой, остаться хладнокровной практически невозможно.

— На то были личные причины.