можно обойтись». Человек поглощен ощущением, что ему тяжело, и это ощущение управляет его рассудком.
Я: Я не знаю, сколько это продлится. Мне невероятно трудно. Я радуюсь, когда удается думать иначе, но я слишком долго занималась самоедством, и пока не все получается как надо.
Терапевт: Попробуйте заняться тем, чем раньше не занимались. Кажется, ваши способы избавления от подавленности и опустошенности не особо эффективны. Неплохо было бы попробовать что-нибудь более радикальное.
Я: Выйти за пределы привычного?
Терапевт: Да. Что самое страшное может случиться, если вы это сделаете?
Я: Увольнение с работы.
Терапевт: Вот как!
Я: Да. Это все. И я с лета поправилась на пять килограммов.
Терапевт: Правда? Совсем не заметно. А почему?
Я: Просто ела всякие вкусности и пила много алкоголя.
Терапевт: Вы ведь и раньше много пили.
Я: Верно. Похоже, если люди на меня и смотрят, то только из-за того, что я поправилась. Думают, наверное, что я полная.
Терапевт: Вы тоже так думаете, когда смотрите в зеркало?
Я: Да, я слишком полная. И все равно хочу быть счастливой, но у меня не получается.
Терапевт: В вашем нынешнем состоянии сможете ли вы, несмотря на полноту, стать счастливой?
Я: Мне кажется, люди смеются надо мной и оценивают меня довольно низко.
Терапевт: Но вы сказали, что хотите быть счастливой толстухой. Значит, вы не оцениваете толстых людей низко.
Я: Очень даже оцениваю.
Терапевт: Как неспособных себя контролировать?
Я: Нет, просто как некрасивых. Поэтому я и полных мужчин не люблю.
Терапевт: Лекарства тоже оказывают свое действие. Они не способствуют набору веса, но улучшают аппетит.
Я: Впоследствии нужно будет двигаться в направлении отказа от лекарств?
Терапевт: Будет зависеть от ситуации. Важнее всего – ваши намерения.
Я: Без лекарств я мучаюсь. Отсутствие подавленности – это хорошо. Но у меня такое чувство, что подавленность, которую я испытываю до приема лекарств, заменяют побочные эффекты, возникающие после их приема.
Терапевт: С побочными эффектами нужно бороться.
Я: Так сделайте что-нибудь!
Терапевт: Нужно бороться. Вам не должно быть некомфортно. Просто ваша жизнь сейчас очень тяжела. Вы как будто опускаетесь на дно. Сейчас лучше думать: «Хорошо хоть это мне помогает».
Я: Ладно. А почему у меня внезапно возникают головные боли?
Терапевт: Они тоже могут возникать из-за лекарств.
Я: Я кое-что поняла, прочитав книгу «Унижение». Я часто чувствую унижение и, в свою очередь, унижаю других людей. Как-то раз я остановилась в хостеле. Соседка, делившая со мной комнату в первый день, мне очень понравилась, а та, которая заселилась во второй день, показалась мне высокомерной. Мое настроение испортилось. Благодаря этой книге я поняла, что из-за низкой самооценки негативно воспринимаю реакции других людей. Возможно, соседка просто устала, а я решила: «Она смотрит на меня свысока». То, что я признала этот факт, имело большое значение.
Терапевт: Не обязательно искать причины в себе. Просто вам попался неприятный человек. Как у вас сейчас с сестрой?
Я: Сестра, похоже, изменилась. Такое чувство, что если раньше она обращалась со мной как с младшей, то сейчас воспринимает как равную личность. Просит купить красивое платье, советуется.
Терапевт: Что вы теперь чувствуете по отношению к сестре?
Я: Я не думаю о сестре. Раньше я винила сестру почти во всех бедах и выплескивала на нее свое недовольство, но теперь нет.
Терапевт: Принижая себя, вы возвышаете других. Сравнивая себя с коллегами, вы отмечаете только то, чего вам недостает. Хвалите других и корите себя.
Я: Но из-за двойственности своего склада я в душе презираю их. Исключаю из своей жизни.
Терапевт: Так и делайте. Не запрещайте себе об этом думать.
Свободная смерть
Я стала себя корить: «Не так уж тебе и тяжело, а ты делаешь из мухи слона».
Но это было очень обидно, и мне захотелось доказать себе, что я в ужасном состоянии.
В Интернете, в «Дневнике самоубийцы» авторства Хон Сынхи я прочитала про «свободную смерть». Меня впечатлило, что она в своем повествовании заменила «самоубийство» на «свободную смерть», как слово «климакс» заменяют на слово «менопауза». Есть множество слов с негативными значениями и коннотациями. Такие как аборт, климакс, самоубийство…
Решение убить себя может быть не отказом от жизни, а осознанным выбором. Не передать, как горько будет тем, кто останется, но разве не следует уважать право человека покончить с жизнью, если его жизнь мучительнее смерти? В нас слишком мало скорби. И уважения к умершим – люди относятся к выбравшим свободную смерть почти как к преступникам, люди считают их лузерами, потерпевшими неудачу или отказавшимися от борьбы. Действительно ли, остаться к концу в живых – значит выиграть? Что вообще в этой жизни победа, а что поражение?
Я решила уволиться из фирмы. Жизнь может быть разной: она улучшается, ухудшается и опять улучшается, а потом в очередной раз ухудшается, нужно просто все это перетерпеть.
Индекс апатии высок. Работать не хотелось. За обедом я не пыталась привлечь к себе внимание, но вовсе не вписавшись в разговор, немного расстроилась. Позавидовала подруге, которой сказали, что она очень красивая. И напрасно возненавидела ее. Я безнадежна.
Правда ли, что я душевный человек? Я вообще не считаю себя хорошим человеком. Просто я не хочу стыдиться перед другими своей чувствительности или опрометчивости.
Терапевт: Как прошла неделя?
Я: Не очень хорошо.
Терапевт: Что случилось?
Я: У меня опять депрессия и апатия. Из-за отсутствия энтузиазма я не могла нормально работать. На прошлой неделе сказала, что увольняюсь. Когда начальница спросила, из-за чего, я ответила, что из-за психических и физических проблем. Сообщила, что хожу в клинику, и она с пониманием отнеслась к моему состоянию. Сказала, что увольнение может усилить тревожность. Предложила пойти в отпуск на следующей неделе, а в ноябре поработать в более свободном режиме. И потом, если мое состояние не улучшится, вернуться к этому разговору.
Терапевт: Вы нормально это восприняли?
Я: Я была так ей благодарна, что расплакалась. Я ведь четыре года проработала в фирме без отдыха. Фирма давала мне ощущение стабильности (упорядоченная жизнь, обязанности, деньги и проч.). Я боялась утратить это ощущение, и когда мое увольнение отложилось, успокоилась. Но подумала, что это ненадолго. Ведь состояние, в котором я пребываю на работе, останется прежним. Я скучаю часами, терплю день за днем. Не знаю, почему так вышло. Это продолжается уже больше двух месяцев. А кстати, я завтра одна еду в Кёнджу.
Терапевт: Как вы себя чувствуете после работы?
Я: Нет никаких сил. Радует только дорога до дома, а там опять одолевает апатия. Приходит в голову мысль: «Не заняться ли чем-нибудь?» – и вслед за ней другая: «Да ну, неохота!».
Терапевт: И что вы в итоге делаете?
Я: Объедаюсь. В одиночестве поглощаю печенье и шоколад, пью алкоголь в больших количествах и плачу. И в то же время испытываю стресс, боясь растолстеть. Полный бардак.
Терапевт: А как ваши отношения с парнем?
Я: Вот с этими отношениями все хорошо. Они дарят мне моменты стабильности. Мой парень старается все принимать, быть рядом, и я очень на него полагаюсь.
Терапевт: Не заскучаете ли вы, если привыкнете к этому?
Я: Пока все хорошо, а как будет потом, не знаю.
Терапевт: Произошло ли у вас ещё что-нибудь?
Я: Я ведь отвечала за аккаунты фирмы в соцсетях. Изначально весь контент
