Но именно эти профессии составляют негнущийся каркас современного общества, на который натянуто все остальное. Эта жесткая структура определяет само существование современного общества. Уберите армию, полицию, бюрократический аппарат, политиков — и общество распадется, превратится в хаос, анархию и неразбериху.
Точно так же в группе общественных животных, где существуют иерархия, ранги, борьба за достижение более высокого положения в стае, нужна железная воля вожака, его клыки и когти, чтобы сохранить саму структуру маленького сообщества.
Властелин. Клио, муза истории, с особым вниманием относилась именно к эпилептоидам. В первую очередь она оставила в памяти народов изображение именно их малоприятных лиц. И чем более разнузданное наслаждение властью они проявляли, чем больше удовольствия получали от беззащитности и зависимости их жертв, тем более внимательна была к ним муза Клио.
По–видимому, образ зла обладает некой притягательной силой. Императоры, узурпаторы власти, разрушители храмов, интриганы и отравители, изощренные злодеи и инквизиторы разбивали сердца, отнимали надежду, наслаждались мучением жертв, их слабостью и беспомощностью.
Мрачный, кровавый след в истории цивилизации оставили эпилептоиды, играющие роль властелина. Яростно рвутся они к власти над людьми, используя все средства, а достигнув ее, всюду видят врагов и предателей, Чем больше их власть, тем ужаснее след, который они оставляют.
«Смесь аскетизма, суровой набожности и свирепости дополнялась… необузданной, крайне аморальной сексуальностью, — пишет Ключевский об Иване Грозном. — Жизнь царя проходила между алтарем и камерой пыток в обществе духовных лиц и исполнителей его бесчеловечных и жестоких приказаний. Часто он бывал и настоятелем монастыря, и палачом в одно и то же время. Он просыпается в полночь, и его день начинается молитвой. Часто, присутствуя на обедне, он давал распоряжения самые свирепые и самые жестокие. После обеда царь вел набожные беседы со своими фаворитами или шел в камеру пыток, чтобы пытать одну из своих жертв» (7).
Эпилептоидная психопатия Филиппа II привела к кровавым войнам и гибели тысяч людей. Явление инквизиции держалось на эпилептоидных психопатах.
Сталинизм выявил целую плеяду подобных патологий, дав в руки эпилептоидов, предавших смерти миллионы людей, неограниченную власть. Сам Сталин, его ближайшее окружение, например Берия, были яркими представителями данного типа характера.
Администратор–бюрократ. Но не всем эпилептоидам жизнь дает столь манящее их высокое положение. Часто их желание властвовать не может быть реализовано. Они могут связать себя с категорией власти, лишь подчинив себя ей.
Тогда они с готовностью подчиняют себя власти других, проявляя при этом «талант повиновения». Однако изменение ситуации может реализовать их самое сокровенное желание, эпилептоидная маска из слащавости, угодливости и верноподданничества сбрасывается, и перед зрителями обнажается их суть: никогда не утоляемая жажда властвовать.
Этой роли присущи исполнительность, повышенная аккуратность и любовь к порядку, отсутствие инициативы и гибкости, стремление подогнать многообразие жизни и людских индивидуальностей под жесткие стереотипы.
Семейный деспот. Этот добропорядочный член общества охотно склоняет голову перед сильными мира сего, однако дома он жестко подавляет членов семьи, распоряжается не только их бытом, но и судьбами. Примеры: Кабаниха (А.Н. Островский), Броуди (А. Кронин «Замок Броуди»), Бернарда Альба (Гарсия Лорка «Дом Бернарды Альбы»), Васса Железнова (М. Горький).
Социопат. Этим людям присуща особая форма расстройства поведения, «направленная на придание себе видимости общественной значимости. Среди социопатов много «людей в отставке», и, хотя они не имеют громких титулов, они старательно выставляют немногие незначительные знаки отличия («в моем возрасте», «ветеран», «член общественного совета» и т.п.)… Социопат обычно холоден и расчетлив. Невротик искренне страдает и не может скрыть боли, которая пропитывает даже его наскоки на окружающих, а социопат преисполнен достоинства и чувствует себя на высоте; если он осуждает других, то его голос и мимика выражают благородное негодование и разоблачительный пафос, которыми он откровенно упивается. Если он жалуется на причиненные ему обиды, выступая как жертва несправедливости, то и здесь он прежде всего демонстрирует свое превосходство над обидчиками. Неврозы порождаются трудностями, социопат произрастает на почве общественных демократических институтов. Значительная часть социопатов характеризуется следующей триадой: они не обременены заботой о куске хлеба, располагают избытком свободного времени, их культурный уровень крайне низок. У многих социопатов это сочетается с лживостью, изворотливостью.
Социопаты ухитряются извлекать пользу из своей дефицитности. Например, всех носителей степеней и званий они считают ловкачами и карьеристами, а сами рядятся в тогу принципиальных борцов, бескорыстно отстаивающих справедливость и истину, даже бравируют своей несостоятельностью (отсутствие законченного образования) и принимают позу жертв несправедливости. Излюбленный прием социопатов — первыми выдвигать официальные жалобы и обвинения по адресу мнимых нарушителей и обидчиков. Сколь бы абсурдным и необоснованным ни был подобный выпад, честные люди вынуждены оправдываться, страдают окружающие, а социопат на этом страдании расцветает и совершенствует методы терроризирования окружающих. Административные и профсоюзные работники или устают от социопатов, или опасаются их, что не только поддерживает, но и поощряет эту категорию воинствующих дезорганизаторов общественных взаимоотношений»(4).
Великий скупец. Но не только власть над людьми привлекательна для эпилептоидов. Ее прекрасным эквивалентом является власть денег. Деньги для них — это их могущество и сверхценная идея. Примеры: Гобсек, Скупой рыцарь, Плюшкин.
Охотно объединяются эпилептоиды для коллективного достижения власти. Примеры: различные правые группировки.
Эпилептоид–преступник. Преступления представителей этого характера отличаются изощренной жестокостью и всегда направлены против человеческой личности. Они наслаждаются мучениями и страданиями жертвы. Лишь демонстрация силы со стороны окружающих, страх наказания со стороны общества может как–то регулировать их поведение.
Эпилептоид–иммигрант. Эпилептоид не любит изменений и плохо к ним приспосабливается. Его адаптация в новой стране проходит мучительно как для него самого, так и для семьи, на которой он вымещает гнев за свои проигрыши и неудачи.
В новой стране нужно много работать, а он этого не любит, Необходимо учить язык, а интеллект невысок.
Нужно быть гибким и стараться разобраться в марсианских правилах новой планеты. Но ригидное мышление и неверное тестирование реальности являются плохими помощниками при адаптации.
Нужно сесть за парту, играть роль ученика, начать осваивать пласты информации о новом обществе. А эпилептоиду гораздо проще назвать всех идиотами и отказаться принимать новые правила.
Он утешает себя воспоминаниями о прошлом социальном статусе, приписывая себе несуществующие заслуги и степени. Он не только отказывается поддерживать свою семью в первые годы адаптации в новой стране, но и постоянно обрушивает на близких свой гнев и недовольство новыми порядками.
А когда дети и жена уходят, не выдержав дополнительного давления, он винит в развале семьи иммиграцию и Америку.
В самой спокойной атмосфере эпилептоид проявляет моральные дефекты, которые сочетаются с использованием другого человека в своих целях. Адаптационный стресс нередко снимает с личности эпилептоида последние остатки моральных ограничений.
Женщина 45 лет, имеет хорошую работу и свой дом. Жалобы на депрессию, тревогу, бессонницу, чувство отчаяния. Жила с любовником, который был старше ее на 10 лет, не работал, так как не мог удержаться на работе в силу своей конфликтности и неуживчивости. Во время фазы нарастания напряжения переставал помогать по дому, прекращал разговаривать, целыми днями смотрел телевизор. Взрыв выражался в виде беспричинных скандалов. В день получения субсидированного жилья ушел, предъявив ей материальные претензии.
Эпилептоид боится старости, ведь она уносит здоровье и подрывает его власть над людьми. С возрастом его трепетное отношение к своему здоровью все усиливается, принимая характер тяжелой ипохондрии.
Он не доверяет своей семье и считает, что при первом удобном случае близкие отправят его в дом престарелых. Ему жалко оставлять детям деньги, которые он любовно копил всю жизнь.
