В наше время, когда дар ясновидения, подобных тому, который был у Рене, окружен столь привлекательный ореолом таинственности и избранности, мы часто предполагаем, что каждый, кто наделен подобными способностями, должен обладать очень возвышенным сознанием. Подобное справедливо в той же мере, что и утверждение, будто каждый, кто обладает врожденным талантом в музыке, живописи или высшей математике, очень развит духовно. Любой дар, что выделяет нас на фоне других, – красота, талант, интеллект, спортивные достижения или что-либо другое – на самом деле представляет собой испытание. И чем больше этот дар, тем труднее использовать его ответственно, невзирая на возможности и искушение поступить иначе.
Я считаю, что Рене работала над устранением двух несовершенств, пришедших из предыдущих жизней: жадности и своеволия. Возможно, именно они в прошлом и вынудили ее злоупотреблять своими способностями. В этой жизни страх преследования гарантировал, что она будет ответственно использовать свой дар или не будет использовать его вовсе. Это был важный шаг в ее развитии и как ясновидящей, и как воплощения души, высшего Я.
Устранение изъянов характера через исцеление травм
Как мы еще обсудим в этой главе, травмы и недостатки человека тесно связаны. Порой мы получаем травму из-за своего недостатка, который «приглашает» в нашу жизнь определенных людей или события. В других случаях возникновение травмы не связано с определенным недостатком, однако при этом травма становится средством преодоления и устранения отрицательной черты характера.
Пожалуйста, подумайте, какие именно недостатки ваша душа, ваше высшее Я могло захотеть устранить с помощью трудностей, в которых вы сейчас оказались. Возможно, они относятся к одному из так называемых семи смертных грехов. Считается, что изначально слово «грех» означало ошибку, промах[2]. Лучник, выпустивший стрелу и промахнувшийся мимо цели, грешил. Подобные «грехи» – необходимая и неизбежная часть процесса обучения стрельбе из лука, как и процесса обучения души жизни в физическом теле. И они так же естественны, как врожденное стремление преодолеть промахи, добиться совершенства – и в качестве лучника, и в качестве воплощения души.
Хотя семь смертных грехов могут показаться чем-то старомодным и архаичным, они до сих пор присутствуют в нас:
Гнев
Гордыня
Чревоугодие
Алчность
Тщеславие
Похоть
Уныние[3]
Это наши самые естественные и предсказуемые реакции на давление и ограничения жизни в физическом теле на земном плане. Однако по мере того, как мы добиваемся гармонии с душой, каждый такой недостаток или грех должен превратиться в противоположную ему добродетель. Гнев должен развиться в сдержанность; гордыня – в смирение; чревоугодие – в умеренность; алчность – в удовлетворенность тем, что имеем; похоть – в непорочное партнерство; уныние – в готовность переносить невзгоды, выпавшие на нашу долю. К этим недостаткам я бы добавила еще два: эгоцентризм, который должен уступить место желанию служить другим людям; и своеволие, на смену которому должна прийти покорность воле высших сил.
Задумайтесь на минуту, каким образом различные травмы предоставляют нам возможность устранить те или иные недостатки. Например, если мы считаем, что нас не любят, возможно, истинная проблема заключается в нашем эгоцентризме, нашей жажде внимания. Если мы обезображены, возможно, нам стоит научиться ценить себя не только за свою внешность. Если мы обделены деньгами, возможно, мы боремся со своими старыми привычками, вызванными алчностью и, значит, наша задача состоит в том, чтобы научиться делиться тем малым, что у нас есть, ведь умение делиться – основа здорового процветания всех и каждого.
Конечно, все эти примеры сильно упрощены. В большинстве случаев проявление наших недостатков и обстоятельства, требующие их устранения, бывают глубоко личными. Поэтому не стоит каждого бедняка обвинять в том, что ему надо избавиться от алчности. В конце концов, осуждение других – тоже серьезный изъян!
Такие недостатки развиваются и укореняются на протяжении нескольких жизней, и потому для превращения их в достоинства может понадобиться несколько воплощений. Но по мере взращивания каждой из этих добродетелей наша зацикленность на себе уступает место заботе о благополучии других. Развитие такого группового сознания – одна из основных задач, которые рано или поздно встают перед каждой душой в разных воплощениях. Мы неизбежно притягиваем к себе давление обстоятельств и возможности, которые позволят нам выполнить эту задачу.
Еще одна из наших задач в каждом воплощении – избавиться от иллюзий. Зачастую наша травма связана с некой иллюзией, под действием которой мы провели несколько жизней. Даже если мы в конечном итоге освобождаемся от этой иллюзии, мы очень редко способны оценить масштабы ее прежнего влияния на нас и нашу жизнь. Следующая история иллюстрирует связь между травмой, вызванной страхом быть брошенной, и иллюзией освобождения спасителем. Она показывает, каким сложным может быть процесс выявления истины.
Дженнифер никогда особенно не задумывалась о прошлых жизнях, не знала, верит ли она в них, и уж точно не ожидала вдруг окунуться в переживания, пришедшие из одной из них. В связи со старой травмой шеи и плеча она обратилась к Ирен, опытной массажистке, практикующей технику глубокого массажа по методу Иды Рольф, которая призвана корректировать структурные отклонения и также известна как рольфинг. Дело было во время девятого из обычных десяти сеансов рольфинга. Ирен прорабатывала область рта и челюсти Дженнифер, чтобы снять привычное напряжение в этой области, как вдруг Дженнифер испустила несколько стонов, которые быстро переросли в крики ужаса, а ее тело забилось в сильнейших конвульсиях.
Ирен сама прошла через нечто подобное и несколько раз наблюдала то же у других своих клиентов, поэтому она сразу поняла, что происходит. Она сжала руку Дженнифер и спокойно, но твердо сказала:
– Смотри внимательно и расскажи мне, что происходит. Расскажи, что ты видишь.
Дженнифер продолжала кричать, а Ирен продолжала настаивать, чтобы она описала происходящее. Когда Дженнифер заговорила, эмоциональный накал начал спадать, и она наконец смогла описать события по мере их развития от начала до конца.
– Я вижу мальчика лет восьми или девяти, – сообщила она, когда набралась сил для речи. – Он совсем не похож на меня сейчас, но я знаю этого мальчика. Я знаю все, о чем он думает и что чувствует. Знаю его самые сокровенные мысли. На улице начинает темнеть. Мы садимся ужинать. Все очень скромно и просто. Мой отец – фермер.
Пытаясь совладать с нахлынувшими на нее эмоциями, Дженнифер продолжила:
– Кто-то выбивает дверь. Мы даже не слышали, как они подошли к дому. Я сижу спиной к двери, но вижу все на лице отца. Он словно говорит: «Они здесь». Они одеты в форму. Кричат на отца, но я не понимаю слов. Двое из них начинают обыскивать комнаты, ломая мебель прикладами винтовок. Кладовая загорожена занавеской, и за ней они находят то, что искали: радиопередатчик, с которым работает отец. Его ставят на стол перед нами и разбивают у нас на глазах. Потом один из солдат крепко хватает меня за плечо (Дженнифер поморщилась от боли) и тащит меня на улицу. Я кричу: «Папа! Папа!»
У Дженнифер снова потекли слезы, ее дыхание стало частым и поверхностным. Рассказ она продолжала с трудом.
– Он ведет меня к амбару, подталкивая в спину винтовкой. Потом хватает за плечи и начинает бить меня и кричать. Я не могу защищаться. Ударившись головой о стену, я сползаю на землю, и тогда он начинает бить меня ногами. Я лежу на земле, а он все бьет и бьет меня.
Дженнифер застонала.
– У меня в голове только одна мысль: вот сейчас придет отец и спасет меня. Он сильный. Он придет, и все закончится, – Дженнифер сквозь слезы посмотрела на Ирен. – На этом все. Конец.
Ирен села на кушетку рядом с Дженнифер, обняла ее и сидела так до тех пор, пока яркие впечатления от жестокой сцены не стали меркнуть. Потом она объяснила то, что Дженнифер и так уже поняла: скорее всего, она сейчас заново испытала жестокий конец своей предыдущей жизни. Ирен предположила, что тема, связанная с этой страшной смертью, господствует в нынешней жизни Дженнифер. Быть может, Дженнифер сможет ее распознать.
После долгого молчания Дженнифер закрыла глаза и ответила тихо, но уверенно:
– Если меня бросят, я умру.
Последовала еще одна долгая пауза, после чего она кивнула и добавила:
– Вот что я чувствовала, когда была тем мальчиком, и отец не пришел. Меня бросили. И в этой жизни меня бросали снова и снова.
