В качестве одной из важных характеристик личности психологи называют уровень притязаний. Он определяется степенью трудности тех задач, которые человек перед собой ставит. Это явление изучали с помощью интересного эксперимента. Испытуемым предлагался набор задач, которые якобы различались по сложности; выбрать разрешалось любую. Но поскольку говорилось, что на решение отпущено ограниченное время, экспериментатор мог произвольно прервать работу и сказать, что задача не решена, либо, наоборот, терпеливо дождаться успешного решения. В ходе эксперимента выяснились интересные закономерности. Оказалось, что успех почти всегда побуждает выбирать следующую задачу потруднее, а неудача — наоборот, полегче. Но выявились и следующие индивидуальные особенности выбора. Люди, ориентированные на достижение, поначалу выбирали средний уровень трудности, а затем неуклонно стремились его превзойти. Люди, склонные к избеганию неприятностей, выбирали самые лёгкие задачи, менее всего грозившие неудачей, либо… самые трудные: ведь вероятную неудачу можно оправдать максимальной сложностью. Первых неудачная попытка не сильно выбивала из колеи, они продолжали наращивать усилия. Вторые после поражения опускали руки и снижали свои притязания до минимума.
Почти то же происходит и в повседневной жизни. Одни либо довольствуются крохами, либо грезят о явно несбыточном. Другие намечают реальные цели и движутся к их достижению.
Мир вокруг нас полон противоречий и проблем. Однако эти проблемы кем‑то воспринимаются как угроза, а кем‑то — как источник конструктивных решений. Признаемся себе: не является ли именно искажённая мотивация причиной наших душевных невзгод? Если это так, то ситуацию никогда не поздно изменить. Конечно, научиться иначе смотреть на мир невозможно в один день. Однако уже само осознание проблемы — первый шаг на пути к её решению.
Шанс для плохого человека
Отчего одни люди нам нравятся, а другие — нет? Ответ, казалось бы, напрашивается сам собой: одного человека мы считаем хорошим (умным, добрым, приятным в общении), другого — плохим (ограниченным, зловредным, сварливым). Но из чего складываются эти оценки и насколько они справедливы? Как показал опыт, впечатление о человеке складывается у нас довольно быстро на основании немногих слов, поступков и даже деталей внешности, которые мы торопимся оценить по шкале «плюс — минус». И, выставив однажды такую оценку, последовательно её придерживаемся, отбирая из жизненного опыта свидетельства в её пользу.
В одном эксперименте для общения с человеком были отобраны из его окружения два партнёра — один заведомо ему симпатичный, другой — нет. Оба были проинструктированы таким образом, что в течение дня им предстояло адресовать этому человеку определённое количество высказываний — как приятных (комплимент, поощрение), так и неприятных (грубость, язвительная колкость). Причём в равной пропорции. Потом человека просили оценить своих партнёров. Оказалось, что мнение о них осталось неизменным. Похвалы со стороны симпатичного партнёра воспринимались с благодарностью, как естественное проявление его дружеского расположения. На грубости человек смотрел сквозь пальцы: ну с кем не бывает, может быть, виной тому плохое настроение, какие‑то личные проблемы. В другом случае картина была явно противоположной: похвалы воспринимались с недоверием, колкости — с обидой. Хорошему человеку всегда найдётся оправдание, а у плохого почти нет шанса на реабилитацию, даже если оба ведут себя одинаково.
Задумаемся: а не поторопились ли мы с однозначной оценкой? Может быть, окружающие достойны более трезвого взгляда? Умеренная критичность только поможет в общении с приятными людьми. А если даже в не очень симпатичном человеке увидеть доброе, не легче ли будет с ним найти общий язык?
Порой кажется, что окружающий мир подобен лабиринту, в котором на пути к цели то и дело встречаются тупики, коварные ловушки и острые углы, грозящие травмами. Это и боль неожиданных утрат, и разочарование от упущенных возможностей, и страх перед реальными и мнимыми опасностями. Выходя на этот тернистый путь, каждый из нас надевает своеобразные психологические доспехи, позволяющие смягчить удары судьбы. Правда, иной раз эти доспехи не столько помогают, сколько мешают, затрудняя достижение желаемого. Попробуем разобраться, в чем же состоят наши механизмы психологической защиты.
Наиболее распространённый из этих способов психологи называют рационализацией. Человек подчас отказывается признавать свои подлинные побуждения или истинную причину происходящих с ним событий, а взамен избирает вполне логичное, подходящее объяснение. Например, ожидающая гостей хозяйка не успевает привести квартиру в порядок. Она оказывается перед выбором: либо признаться в собственной неорганизованности, либо убедить себя, что разумный человек станет наводить порядок скорее после, нежели до визита гостей. Какой смысл заниматься уборкой дважды?
Провалившийся на экзамене студент может объяснять свою неудачу тем, что не готовился как следует по причине участия в экологическом митинге. То есть отдал предпочтение более важному и гуманному делу. При этом не имеет значения, что митинг длился пару часов, а об экзамене было известно за полгода.
Прекрасной иллюстрацией к другому механизму защиты служит известная басня о лисе и винограде. Часто, столкнувшись с невозможностью достичь цели, мы стремимся принизить и дискредитировать саму цель («зелен виноград»). Так, презрение к благополучию и достатку довольно часто встречается у тех, кто попросту не способен их добиться.
Ещё один механизм подробно описал Зигмунд Фрейд, назвав его вытеснением. Столкнувшись с каким‑то своим неприемлемым побуждением, человек как бы вытесняет его из сознания, не желает об этом ни думать, ни помнить. Но, будучи вытеснены в сферу бессознательной психики, эти побуждения то и дело дают о себе знать, проявляясь в завуалированной форме.
Естественный механизм защиты — компенсация. Если не удаётся достичь желаемой цели, мы стараемся это как‑то возместить, компенсировать. Понимая, что он не обладает музыкальным слухом, человек может заняться живописью, математикой или ещё чем‑нибудь и добиться успеха на ином поприще. Беда, если возмещение носит негативный характер: так, из труса может выйти тиран и диктатор, из вчерашнего двоечника — «преуспевающий» рэкетир.
С этим связан и механизм психологической проекции. Не желая себе признаваться в каких‑то неблаговидных поступках или мыслях, человек начинает приписывать их другим, да ещё и обличать с гневным пафосом. Бичевание чужих пороков иной раз служит лишь безболезненной подменой самобичевания.
Это лишь некоторые из множества известных психологам механизмов самозащиты. Они, конечно, помогают человеку сохранить самоуважение и оградить себя от травмирующих переживаний. Но их общий недостаток в том, что все они позволяют человеку уклониться от проблемы, а не решить её. Ибо железные латы — это всего лишь страховка от ударов, а не оружие победы.
Замечательная прогулка сэра Гальтона
Одна из самых ярких фигур в истории мировой психологии — сэр Фрэнсис Гальтон (1822–1911). Двоюродный брат Чарлза Дарвина, он был блестящим учёным. Ему принадлежат важные открытия в области географии, метеорологии, криминалистики. В психологии он известен как создатель так называемого близнецового метода изучения наследственности, а также первых тестов. А некоторые его наблюдения и эксперименты не укладываются в рамки ни одной теории, но тем не менее интересны и сегодня.
Однажды сэр Фрэнсис решился на своеобразный эксперимент. Прежде чем отправиться на ежедневную прогулку по улицам Лондона, он внушил себе: «Я — отвратительный человек, которого в Англии ненавидят все!» После того как он несколько минут сконцентрировался на этом убеждении, что было равносильно самогипнозу, он отправился, как обычно, на прогулку. Впрочем, это только казалось, что все шло как обычно. В действительности произошло следующее. На каждом шагу Фрэнсис ловил на себе презрительные и брезгливые взгляды прохожих. Многие отворачивались от него, и несколько раз в его адрес прозвучала грубая брань. В порту один из грузчиков, когда Гальтон проходил мимо него, так саданул учёного локтем, что тот плюхнулся в грязь. Казалось, что враждебное отношение передалось даже животным. Когда он проходил мимо запряжённого жеребца, тот лягнул учёного в бедро так, что он опять повалился на землю. Гальтон пытался вызвать сочувствие у очевидцев, но, к своему изумлению, услышал, что люди принялись защищать животное. Гальтон поспешил домой, не дожидаясь, пока его мысленный эксперимент приведёт к более серьёзным последствиям.
