много раз говорили о том, что само по себе явление так называемого застревания в травме – это результат неспособности мозга справиться с переработкой происходящего, а финальная стадия этой переработки (или ее попытки) как раз происходит именно во сне – и тут либо «все ясно – живем дальше» или «нет, это невыносимо, контейнируем поглубже». Более того, психологи-сомнологи утверждают, что если «разгрузка» психики от потрясения не произошла до сна, то велика вероятность, что переживания опустятся глубоко в подсознание и там же застрянут. Если мы говорим про детей, то это, безусловно способность родителя принять и проговорить эмоции ребенка, если мы говорим про взрослых, то это, скорее, приемы экстренной психотерапии для снятия хотя бы шокового состояния.
Кошмары – прокручивание страшных сюжетов во сне. Как раз этот вид снов часто свидетельствует о застревании в какой-то травме. Мозг раз за разом пытается самостоятельно справиться с переживаниями, но все безуспешно. Иногда, если травмирующий опыт очень ранний, то найти исходную травму бывает сложно. Поэтому в психотерапии кошмары берутся «на карандаш», и работа ведется в сторону «расшифровки» образов ужасов из сна, чтобы переработать то, что мешает спокойному сну да и жизни тоже.
Еще одна из важнейших функций снов – это привлечь внимание человека к какому-то проблемному, дискомфортному ощущению. Причем чем сильнее мы игнорируем сигналы от психики, тем изощреннее намеки и сюжеты от подсознания. Например, наши «любимые» родительские запреты из разряда «Нельзя злиться – хорошие девочки не ругаются» или «Ты что, жадина? А ну, поделись игрушкой!» приводят к тому, что на работе, например, человек привычно спускает неуважительное отношение к себе, нарушение границ, сваливание чужих задач на себя. Он терпит, не защищается и сдерживает гнев (в некоторых случаях даже не чувствует его). Но тело-то все ощущает! И несправедливость, и беззащитность, и боль. А если никаких действий по прекращению «беспредела» не предпринято, то в теле сохраняется напряжение вместе с тревогой, что вполне может проявиться беспокойными сновидениями и в целом плохим качеством сна.
Фрейд утверждал, что сновидения – это ворота в бессознательное. В снах нет цензуры сознания, поэтому и все монстры, неудовлетворенные потребности и желания, страхи и ужасы – все здесь как на ладони… правда, зашифровано посредством архетипов, проекций, самых ранних воспоминаний. Язык сновидений полезно понимать, и тогда кошмары, повторяющиеся сюжеты, сны как наяву, яркие ощущения во сне и многое другое – все будет являться хорошим инструментом для саморефлексии и в терапии. И пусть это не гадание по снам, но тоже полезно.
Продолжим же все-таки искать недостатки в сказочной теории сновидений.
Оле-Лукойе создан персонажем поучительным. Его посыл: будь хорошим, и сны будут сниться интересные и добрые, а если нет, то спи как убитый без «кино».
И сразу первым делом обозначу несогласие насчет того, что деление детей на хороших и плохих в принципе допустимая история. Но на случай, если у кого-то еще остались сомнения по поводу полезности в воспитательных целях этой самой оценки, напомню следующее.
Ребенок сам по себе хорош, самодостаточен, уникален. Это аксиома для психолога. Судить его, запихивая в рамки «хороший» и «плохой», – педагогическое преступление, так как не имеет никакого отношения к безусловному принятию, о котором мы так часто говорим ввиду его неоспоримой важности для развития и раскрытия потенциала ребенка. Я уж не говорю о субъективности тех, кто оценивает. Для кого-то высказывать свое мнение – круто и про лидерские способности, а для кого-то другого – недостойное поведение и «садись, два», а иногда опираться только на оценку в дневнике и вовсе нарушение безопасности ребенка.
И потом. Мы-то с Вами уже ученые и знаем: сны снятся всем абсолютно. Да и обещание «спать как убитый без сновидений» звучит местами маняще.
Итак, все точки над «и» здесь расставили. Теперь можно пофантазировать насчет того, а про что еще мог рассказать нам этой сказкой Х.К. Андерсен? О чем рассказывают нам сны Ялмара?
Разделим их на несколько тем.
Первая тема – эмоциональная отрешенность в жизни мальчика.
Исходим из гипотезы, что если чего-то в жизни ребенка не хватает, то компенсация возможна в другой реальности – во снах, например.
С понедельника по среду мальчику снятся красочные, насыщенные лицами и героями сны: здесь оживают игрушки, стены знакомой комнаты зарастают цветами, картины оживают настоящей травой и пейзажами. Само многообразие «общения», буйство красок и атмосфера праздника здесь как будто противоположность его реальной жизни – такая вот «вывернутая» история, говорящая о неудовлетворенных потребностях мальчика во внимании, общении, теплоте от значимых взрослых.
А еще в этих снах так много воды! На лодке, на корабле, прямо из окна – он плавает много. А вода – это про энергию, про чувства, про любовь! Мальчику так не хватает нежности, искреннего участия, тактильности от родных (а про маму в сказке так вообще ни слова)! Зато в конце одного из своих снов он буквально приплывает к источнику, от которого любовь все-таки когда-то получал – к няне.
Ну что ж, в реальности мальчик испытывает одиночество и тоску, возможно, с ним общаются очень формально, а настоящее тепло было только от доброй женщины давным-давно. Он помнит это ощущение, и психика дарит ему его хотя бы ночью.
Переплыл он и город, в котором жила его старушка-няня. Мальчик вырос на ее руках, она сильно любила его. И вот он увиделся с ней. Няня кланялась, посылала воздушные поцелуи и напевала свою милую песню.
Вторая тема, которая поднимается в сновидениях – тема человека, отличающегося от толпы, человека, не понятого и осмеянного, но стремящегося к чему-то высокому, идеальному, светлому… Тема взаимодействия в социуме и его правил.
Здесь море метафор, говорящих сами за себя:
На корабле упавший с неба аист попал к курам и уткам в вольер. Он буквально чувствовал себя там изгоем, хотя ровно ничем не оскорбил тамошних обитателей… разве только своей непохожестью и любовью к тому, о чем рассказывал:
Аист поведал о жаркой Африке, пирамидах, страусах, которые носились по пустыне со скоростью диких лошадей, однако утки только насмехались над ним:
– Разве не дурак?
– Еще какой! – поддакивал им индейский петух.
Тогда аист умолк и стал думать о своей Африке.
– У вас такие длинные ноги, просто чудо! – сказал петух. – Сколько аршин?
– Кря! Кря! Кря! – засмеялись утки, но аист словно не слышал их насмешек.
А на свадьбе – ну чем не срез среднестатистического социума – так и вообще красиво подчеркнуты правила, по которым есть возможность стать своим:
Побывал он в знатном кругу,
