сказав, что хотела бы по возвращении домой обдумывать наши беседы, происходящие во время консультаций, но у нее это не очень получается. Я без особых колебаний согласилась, но стала внимательнее следить за словами, ведь все записывалось. И тут вдруг я узнала о ее планах издать книгу, основанную на содержании наших бесед, а заодно получила черновик этой книги. У меня тогда не хватило смелости открыть ее – я переживала, как на все это посмотрят другие люди, чувствовала себя обнаженной. Я прочитала книгу, только когда она уже была опубликована, и погрузилась в саморефлексию с примесью сожаления о том, что не во всем смогла помочь, досады из-за хода бесед, и еще большего, чем я ожидала, смущения.
Однако в словах пациентки, напечатанных в книге, чувствовалась жизненная сила, выходящая за пределы сухого содержания медкарты. В современном обществе найти необходимую информацию не так уж трудно. В частности, если в книге появляются такие профессиональные термины, как медикаменты, депрессия, тревожный невроз, дистимия и т. п. Но поисковик вряд ли выведет на живой блог, где человек, несмотря на социальные предрассудки, делится трудным опытом, который он приобрел в качестве пациента, придя в клинику, чтобы что-то преодолеть.
Это записи бесед, состоявшихся между пациентом, таким же несовершенным, как все люди, и терапевтом, который тоже является одним из множества несовершенных людей. Как терапевт, несмотря на сделанные ошибки и досаду, я утешаю себя тем, что такова уж жизнь, но и у автора книги, и у меня, и у любого другого она может стать лучше, чем есть сейчас. Надеюсь, читатели, которые впали в отчаяние, потерпев фиаско, которые с трудом выдерживают день за днем, познакомятся с этой книгой и прислушаются к голосу, что мог внутри них самих тщетно говорить то же самое. Такова наша натура – даже когда хочется умереть, вдруг хочется поесть ттокпокки.
Приложения: Функции депрессии
Отрава под названием «Постарайся!»
Мама считала, что она неуверенная в себе недотепа. Ко всем высказываниям примешивала критику в свой адрес. «Я не знаю, куда идти. Я недотепа. Я не понимаю, что говорят люди. Я не уверена в себе. Я не могу».
Мы, разумеется, унаследовали от нее эту особенность характера. Мы с сестрами, определенно, были не экстравертками, а интровертками с низкой самооценкой. В детстве наши дела обстояли особенно плохо – мы были постоянно сомневающимися, робкими, боязливыми девочками. И с кем бы мама ни вступала в разговор, она первым делом упоминала наши недостатки. «Девочка не уверена в себе. У девочки атопический дерматит».
Естественно, вместо решительности в нас развилась стыдливость. Повзрослев, я захотела стать решительнее, наполниться уверенностью, избавиться от подавленности. Однажды я сказала маме: «Я не уверена в себе». А она ответила: «Почему же ты не уверена в себе? Почему? Будь увереннее!» – и я горько усмехнулась. Маме не нравилось, что у нас были такие же особенности характера, как и у нее. Поэтому ее постоянно злили наши недостатки. Она мечтала, чтобы мы демонстрировали свои таланты, но у нас, к ее сожалению, не было талантов, мечтала, чтобы мы выходили к людям, но мы не могли, она сама хотела быть стюардессой или джазовой танцовщицей – и все ее нереализованные фантазии обернулись надеждами на нас. К счастью, она не проталкивала то, чего хотела.
В какой-то момент я обнаружила, что меня трясет от фраз типа «Постарайся!», «Будь увереннее!», «Не будь подавленной!» Являясь по характеру интроверткой, склонной к подавленности, я в школьной и в рабочей жизни постоянно натыкалась на преграды. Уроки групповой работы и уроки подготовки презентаций, собрания и совещания были для меня невыносимы. Я думала, накопится опыт, но каждый раз передо мной вырастала новая стена. Новый человек, новая работа, новая тема, новое место. Словно в нескончаемой игре, в которой бьешься-бьешься, но ничего не накапливается.
Как ни смешно, наибольшее утешение мне приносили такие фразы, как «Почему нельзя трястись от страха?!», «Почему ты должна быть уверенной в себе?!», «Трясись, пожалуйста, и не очень-то старайся!»
Когда притворяешься не собой – это сразу заметно. Мне не нравится притворяться нелепой оберткой самой себя. Нет ничего нелепее, чем притворяться смелым, не будучи смелым (это, конечно, не то же самое, что стараться быть смелее). Разве есть решение бессмысленнее и хуже, чем притворяться полным уверенности, не будучи уверенным, притворяться не подавленным, будучи подавленным? Разве есть что-нибудь более грустное и печальное, чем, не имея сил, делать вид, будто прикладываешь силы.
Однажды в студенческие годы я перед началом презентации произнесла: «Делая презентацию, я обычно трясусь от страха и краснею. В старшей школе у меня было прозвище “Красный человек”. Если, слушая мой доклад, вы заметите, что я покраснела как рак, не удивляйтесь и просто слушайте дальше». Все рассмеялись. И, как ни странно, я смогла довести презентацию до конца, не покраснев.
Если в особенно трудный момент я слышу «Постарайся!», у меня, бывает, возникает желание вцепиться советчику в глотку. Пусть лучше кто-то, сидя рядом, похлопает меня по плечу или вместе со мной подумает над решением, погрустит за компанию или позлится, или даже поделится схожим опытом и скажет, что все не так страшно, как я думаю, и непременно пройдет. Это сочувствие и общение, и утешение через установление отношений.
Сегодня день встречи с автором первой запланированной мною книги. У меня нет соответствующего опыта – нужно объяснить, какую книгу я хочу подготовить, как мы станем над ней работать. Объяснить естественно, потому что это вопрос связи двух людей. И в присутствии контролирующего меня руководителя группы. Я вообще подавленный и неуверенный в себе человек. И не собираюсь это скрывать. Я не стану нелепым образом нарочно демонстрировать свою подавленность, но и устраивать представление – говорить бодрым голосом, расправив грудь и плечи, – тоже не планирую. Планирую быть искренней. Первый опыт не может быть искусным, не может быть совершенным. Да это и не нужно. В итоге мне остается лишь успокаивать и утешать себя. Обнять себя, такую несовершенную, сказать: «Не беда, если что-то пойдет не так». Шепнуть своему внутреннему я: «Не очень-то старайся!»
Фразы «Постарайся!», «Будь увереннее!», «Не будь подавленной!» могут являться настоящей отравой. Разъедающей душу того, кто не способен на все это. Как говорится в вышедших за последние десять лет книгах по саморазвитию и эссе, которые не подхлестывают, а утешают: чего-то не хватает – не беда, чего-то не умеешь – не беда. Не обязательно стараться. Может быть, я сегодня что-то сделаю не очень хорошо или вообще никак не сделаю. Но это тоже опыт. Не беда.
Когда меня накрывает чрезмерная озабоченность мнением людей обо мне, когда неудовлетворенность, грусть, раздражение, страх довлеют над моими поступками, я думаю. Нужно изменить взгляд.
Я, кажется, смутно осознала, что ни вот это вот «все хорошо, все хорошо», ни борьба с собой не создадут мне комфорта. Что заворачивание на себя всех мотивов и попыток в мире принесет мне только сложности и усталость.
Изменить взгляд! Перевести его с себя на других, от отчаяния к надежде, от комфорта к дискомфорту. С большинства на меньшинство. С того, что полезно, но ржавчиной разъедает меня, на то, что пусть не несет пользы, но делает меня красивее.
Измененный взгляд сможет проникнуть в уголки жизни. Взгляд определяет поступки. Поступки меняют жизнь. Я не
