Как кажется, именно такой сущностью предстает то, что рисуется нам чистой случайностью, ибо только она обладает достаточной силой для того, чтобы прямо противостать строгой причинной зависимости.
Но мы могли убедиться так же и в том, что, если видеть в качественном, макроэволюционном развитии действие чистой случайности, ее логика не может быть ни измерена, ни - тем более - объяснена действием статистических вероятностных законов. Впрочем, все это является прямым логическим следствием из уже сказанного: ведь и статистические законы относятся к общей совокупности законов природы. Но если над нею не властно все их множество в целом, она тем более не может регулироваться одним, при этом едва ли не самым примитивным и грубым из них.
Тот факт, что реализовавшийся в действительности путь восхождения первичной материи именно к тем формам, которые существуют вокруг нас сегодня (да и к которым, впрочем, принадлежим мы сами), не может быть единственным, по существу ничего не объясняет. Он только подчеркивает принципиальную невозможность объяснения сложных процессов формообразования с помощью одной голой статистики. Поэтому объективная возможность многовариантного развития природы вещей хоть и увеличивает вероятность глубоких качественных преобразований во всех без исключения сферах движения, нисколько не помогает такому развитию. Так в живописи, в поэзии одно и то же чувство можно выразить совершенно разными образами, различными словами, при этом общее количество вариантов, наверное, вообще не поддается расчету, но это вовсе не означает, что настоящим художником или поэтом легко может стать каждый из нас.
Таким образом, все то, о чем говорилось выше, складывается в довольно противоречивую, никак не связывающуюся воедино картину. Налицо явный парадокс, существо которого заключается в следующем: для того, чтобы вещи могли подняться на какой-то более высокий уровень своей организации и сложности, необходимо вмешательство еще более сложного и высокоорганизованного начала. Иначе говоря, для того, чтобы вообще могли возникнуть какие-то более совершенные формы, необходимо существование еще более развитых и совершенных сущностей. Словом, налицо тот порочный логический круг, присутствие которого в любых теоретических построениях всегда рассматривалось как явный признак их несостоятельности.
Тот же самый парадокс, который со всей очевидностью встает здесь, можно сформулировать и другими словами: причинно-следственное взаимодействие не может быть односторонним. Иначе говоря, в истории нашего мира не только причина определяет характер следствия, но и следствие как-то по-своему формирует и корректирует свою причину. Другими словами, причина и следствие взаимодействуют друг с другом по принципу, родственному обратной связи.
Принцип обратной связи лежит в основе работы любого автоматического устройства, начиная от самого простого, кончая самым сложным. Так, в любом бытовом холодильнике термостат, регулирующий постоянство температуры в холодильной камере, работает в строгом согласии именно с ним. Вкратце его можно свести к следующему. Есть некоторый "вход", куда поступает электрический ток; где-то рядом со "входом" расположено регулирующее устройство, в простейшем случае - выключатель, управляющий его подачей. Есть "выход" температура холодильной камеры. Эта температура может быть измерена простой металлической пластиной, закрепленной с обеих концов. При повышении температуры пластина увеличивается в размерах, но вследствие того, что ее концы закреплены, она может только изгибаться. В этом случае ее "горб" вступает в контакт с тем концом электрический цепи, который на "входе" включает подачу тока. При снижении температуры пластина сокращается и, следовательно, выпрямляется; в этом случае замыкается другой контакт, в результате чего подача тока на "входе" прекращается.
Словом, существо дела заключается в постоянном сравнении "выходного" параметра с некоторым заранее заданным эталоном и, зависимости от результата сравнения, во включении или выключении тех или иных механизмов, корректирующих состояние "входа". Отнюдь не исключено, что нечто подобное может лежать и в основе причинно-следственного взаимодействия.
Мы видели, что чем дальше в будущее по цепи следствий, тем слабее действие любой данной причины и тем сильнее действие случайности (все это может быть выражено даже несложной математической зависимостью). Но если то, что было обозначено случайностью, и в самом деле проявляет себя как обратное действие следствия на свою причину, то отсюда прямо вытекает, что чем дальше мы уходим от некоторой (любой) данной причины, тем жестче оказывается обратная ее зависимость от всей суммы своих собственных следствий. Поэтому, если довести это положение до его естественного логического предела, то обнаружится, что именно конечное следствие всецело определяет собой свою первопричину.
Все это выглядит совершенно неправдоподобным для того, чтобы служить предметом даже предварительного анализа. Здравый смысл просто вопиет против этого. Впрочем, от здравого смысла еще можно было бы и отмахнуться, в конце концов многие порождаемые теоретической мыслью вещи противоречат ему.
Так, например, до самого начала двадцатого века никому и в голову не могла прийти мысль о возможности деформации пространства, о замедлении времени, словом, обо всех тех чудесах, которые порождались необходимостью хоть как-то объяснить отрицательный результат знаменитых опытов А.А.Майкельсона (впервые проведенных им в 1881 г. и впоследствии в 1887 г. совместно с Морли по измерению скорости света34, за что в 1907 году ему была присуждена Нобелевская премия по физике). Объясняющая гипотеза была выдвинута ирландским физиком Д.Ф.Фицжеральдом, ее суть сводилась к тому, что движущийся объект сжимается в направлении своего движения. Впоследствии Х.А.Лоренц, известный голландский физик независимо от него выдвинул предположение о том, что при высокой скорости движения через эфир сокращаются не только линейные размеры объекта (в направлении движения), но также происходит увеличение сопротивления ускорению (что равносильно увеличению его массы) и к замедлению его "внутреннего" времени. Лоренцем были предложены математические формулы, описывающие эти эффекты, которые впоследствии получили название релятивистских.
Математический аппарат именно этих преобразований, которые в честь обоих ученых получили обозначение преобразований Лоренца-Фицжеральда, в неизменном виде вошел в частную теорию относительности Эйнштейна и составил самую ее сердцевину. Здесь единицы длины (l), времени (t) и массы (m) перестают быть тем, чем они были в рамках классической физики. Все эти начала оказываются самым тесным образом связанными со скоростью движения измеряемых объектов относительно измерителя (v) и изменяются в строгом соответствии с ее изменениями. Так,
l = l0 ( (1 - (2),
t = t0 / ( (1 - (2),
m = m0 /( (1 - (2),
где l, t, m означают собой соответствующие параметры измеряемого объекта, "(2" в подкоренном выражении - квадрат отношения скорости собственного движения объекта к скорости света (v/c).
Здравый смысл должен был отступать, пространство и время переставали быть тем, чем они были для него на протяжение всей истории человеческой мысли...
Основы учения о пространстве были заложены еще Евклидом, но собственно определения долгое время не было, была только совокупность аксиом, осмысление которых и порождало интуитивное представление о нем. Строгое формальное определение времени и пространству дал только Ньютон. Знаменитое его сочинение "Математические начала натуральной философии"35 вышло в 1687 году (второе издание - в 1703). Во вступительной части этой книги Ньютон анализирует основные понятия механики и среди них - пространство и время. Раздел "Определения" заканчивается "Поучением", где и даются их определения. Вот как они звучат:
Абсолютное, истинное математическое время само по себе и по самой своей сущности, без всякого отношения к чему-либо внешнему, протекает равномерно и иначе называется длительностью. Абсолютное пространство по самой своей сущности безотносительно к чему бы то ни было внешнему и остается всегда одинаковым и неподвижным.
Словом, по Ньютону пространство и время - это особые начала, которые существуют совершенно независимо как от вещества Вселенной, так и друг от друга. Пространство само по себе, т.е. абсолютное пространство, есть пустое "вместилище тел", совершенно неподвижное, непрерывное, однородное (то есть одинаковое во всех своих точках) и изотропное (другими словами, одинаковое по всем направлениям), проницаемое (не воздействующее на материю и не подвергающееся ее воздействиям) и бесконечное. Оно обладает тремя измерениями. От абсолютного пространства Ньютон отличал относительное, которое сводится к протяженности и взаиморасположению материальных тел. При этом абсолютное пространство вследствие полной неразличимости своих частей непознаваемо человеком, предметом же науки может быть только относительное.
