"А что такое для тебя друг?" На такой вопрос ответить можно, но уж точно не быстро. Это просто сбивка, которая человека останавливает и дает возможность услышать тебя. "Это человек, по поводу которого ты себя считаешь обязанным переживать?" Ответить на это прямо «нет» — неудобно, потому что "Как же за друга не переживать?", ответив же «да», он съедает формулировку "Я счел себя обязанным", где есть явный момент личного выбора. И ответственности.
"Ты добровольно принимаешь на себя такое обязательство?" Выделение, вынесение в центральный тезис самого неудобного для него обстоятельства — обстоятельства личной ответственности.
"Чье было решение переживать по поводу круга людей, которых ты называешь родными и близкими?" Риторический вопрос, содержащий ответ об авторстве, и, по сути, завершение психотерапевтической дискуссии. "И ты имеешь ровно то, что ты себе выбрал!" Закрепление итога битвы.
Последняя фраза: "Вы имеете право переживать любые эмоции…" — небольшое смягчение, чтобы снять накал битвы, а потом маленькая педагогическая нотация. Хотя, наверное, и необходимая. Результат? Человек задумался. Много ли это? Раньше я считал, что много, сейчас же я знаю более эффективные методы работы.
• Здесь происходила все-таки разборка, все-таки битва, и изначально психолог и человек оказывались по разные стороны баррикады. Если же удается создать ситуацию, где они работают вместе, а еще лучше — где работает сам человек, а психолог выступает только в роли его помощника, результатом оказывается не «задумался», а — "научился".
Битва — это интереснейший и часто очень результативный метод работы психолога, но — ненадежный. При мало-мальски серьезном сопротивлении любая логика ведущего игнорируется на самой что ни на есть психологической группе так же легко, как и доводы мужа перед женой на кухне.
• Вот, например.
После рассказа о том, что она видела, Машу до сих пор трясет — потому что она была в роддоме у подруги. Так вот, там женщины, по сути, без медицинской помощи. — Маша, как ты сейчас можешь описать свое чувство? Это бессилие? Ярость? Возмущение?
• Одновременно подстройка и наезд. Наезд (пусть самый маленький) в том, что чувства предложено конкретизировать и вообще в них разобраться. Вместо того чтобы разделить ваши чувства, вам предлагают разобраться в них!!
— Все вместе.
• То есть "Может, и так, но разбираться не буду".
— Но, например, не удивление, не огорчение?
• Подсказка других возможных переживаний может разрыхлить твердость исходного.
— При чем тут огорчение? Вы бы видели, как там женщины мучаются, а помощи — никакой!
• Сопротивление. Услышать не захотела.
— Да, Маша. Природа не предусмотрела помощи при родах, но есть врачи, которые женщинам делают подарок — помощь при родах. И вдруг женщина оказывается без подарка. Это вызывает ярость?
• Предложение альтернативного взгляда на ситуацию.
— Но женщина могла остаться дома!
• Сопротивление. Услышать не захотела.
— Верно, но она выбрала ехать в роддом: на кого же ей злиться, если уж она решила злиться?
• Предложение выйти из роли жертвы и взять ответственность на себя.
— Но меня бесит плохая медицинская помощь!
• "Да не нужна мне ваша ответственность!"
— Маша, тебя бесит смерть?
• Попытаемся сбоку.
— Нет.
— А что страшнее — смерть или плохая медицинская помощь?
— Смерть.
— А что же ты бесишься?
— Так именно потому, что из-за этого может быть смерть!
— Да, но пока-то ее нет? Зачем же нужно беситься? От этого действительно кому-то станет лучше?
• Прямое предложение рассмотреть целесообразность переживаний.
— … (молчание).
…Читая этот диалог, я вижу, что психолог Козлов и женщина Маша совершенно не понимают друг друга. Козлов мне очень напоминает старого толстого психотерапевта, который развалился в своем мягком кресле, задумчиво покуривает любимую сигару и вопрошает нервно дергающегося пациента: "Нуте-с, и так что же вам мешает быть счастливым?" Женщина Маша знает, что здесь нельзя не переживать, и не хочет понимать психолога Козлова. Психолог Козлов знает, что здесь переживать глупо, и не хочет понимать женщину Машу. Верование налетело на верование.
• Остается надеяться, что Козлов это понимал и делал специально.
Раньше, получая такой результат, я расстраивался: "Не получилось! Не смог донести! Она ничего не поняла!" (срабатывает верование "Психолог Козлов всегда должен быть успешным"). Позже мне объяснили то, чего я действительно не понимал. Конкретно после этого занятия меня обняла сама Маша: "Николай Иванович! Ну что вы так серьезно относитесь к моим словам! Ведь я же тогда просто не хотела вас слушать и возражала просто так! Ну я же не дура, на самом деле! Не расстраивайтесь!"
• Спасибо, Маша!
Спасибо, мои друзья! Без вашей помощи мне моя помощь вам часто не срабатывает.
Я знаю:
Что бы со мной ни случилось,
Все произойдет наихудшим образом.
И к этому я готов.
Я знаю:
Жизнь станет лучше тогда,
Когда раз и навсегда я расстанусь
С Надеждой.
И еще сказал себе я:
Не бойся.
Не верь.
Не проси.
Дети Надежды — Разочарования.
И нет у нее других детей.
— Надо ждать, — говорит Надежда.
И вот ждал я.
Но зря.
Господи.
Я знаю:
Потом не придет никогда.
Помоги мне проститься с надеждами
И жить не будущим, но настоящим.
А. Деркач
Сейчас я тему возмущения и стоящих за ним верований даю по-другому. Так, чтобы мы были сотрудниками, а не бились, отрабатывая навыки опрокидывания позиции друг друга. Идет группа, то есть мы вместе и положено думать. Не наезжая ни на кого, формулирую общее положение о том, что самая типичная основа возмущения или обиды — это неприятие реальности. "На меня накричала мама, я почувствовала на нее обиду!" Значит, у тебя в душе живет уверенность, ожидание, что мама не должна быть мамой такой, какая она есть, а должна всегда тебя понимать и никогда на тебя не кричать. Так?
• Так.
А что было бы у тебя в душе, если бы ты, слыша мамино возмущение, отнеслась бы к этому просто как к тому, что мама есть мама и поэтому она кричит? Если бы ты жила не в веровании про маму, а приняла реальность?
• Народ задумывается.
Принять реальность — это принять то, что мама кричит. Это такая ситуация, в которой можно что-то делать. Или не делать — но это просто есть. Это — есть.
• Всем все понятно. Есть.
Соответственно народ получает задание: соберите типичные верования о том, каким должен быть мир и люди, особенно близкие и любимые для вас люди. Те верования, которые, собственно, и порождают обиды на этих людей и возмущение (иногда) ими.
• Чтобы было веселее и продуктивнее, это творческое исследование предлагаю организовать в нескольких микрогруппах.
Проходит семь—десять минут, и все основное сделано: мне уже диктуют список типичных верований, а я его лишь записываю на доске для всеобщего обозрения. Как правило, в этом списке оказываются (в тех или иных формулировках) следующие положения:
Мои близкие должны быть по отношению ко мне:
• разумны и справедливы;
• отвечать добром на добро;
• не лезть в мою жизнь и вообще меня не насиловать;
• держать свое слово и выполнять свои обещания;
• честными, не врать мне;
• помогать в беде, не оставлять меня одну в трудной ситуации;
• чувствовать мое состояние и когда-то без лишних слов догадываться, что мне сейчас нужно.
В общем, мир должен быть внимательным и добрым. Как мама.
А теперь, когда народ весел, но думает уже подготовленно, думает уже хорошо, можно задать главный вопрос:
Согласитесь ли вы этот свой список озаглавить: "Мои глупости"?
Народ обычно зависает.
• Но как же продуктивно!
Проблема действительно не проста, и даже интеллектуально развитый народ довольно часто утыкается в следующую непонятку:
