«Они что, правда учились в лицее?» — недоумевает преподаватель университета, потроша первую пачку письменных работ.
— Объясните мне, чему вас там учат, в университетах? — мечет громы и молнии президент компании перед молодыми специалистами.
— Университет готовит именно тех, кто нужен вашей системе, — отвечает ему далеко не глупый молодой специалист, — необразованных рабов и слепых потребителей! Высшая школа производит для вас бригадиров — ой, простите, менеджеров, — а ваши акционеры крутят ручку станка, который печатает вам денежки.
«Полный упадок семьи», — причитает Министерство национального образования. «Школа теперь не та, что раньше», — вздыхает семья.
Прибавьте к этому внутренние распри, без которых не обходится ни в одном уважающем себя учреждении. Например, вечную битву между ретроградами и прогрессистами.
«Позор педагогам, оглупляющим своих учеников!» — вопят «республиканцы», хвастуны и демагоги. «Долой республиканцев и их элитарность!» — скандируют в ответ сторонники демократического развития.
«Профсоюзы блокируют работу!» — возмущаются министерские чиновники. «Бдительность, бдительность и только бдительность!» — отвечают им профсоюзы.
«Столько безграмотных в шестом классе! В наше время такого не было!» — сокрушается старая гвардия. «В ваше время в коллеж попадали только государственные советники в коротких штанишках, — подтрунивают над ними. — Это в ваши-то старые добрые времена?!»
«Весь в мать, лоботряс!» — грохочет разгневанный отец. «Если бы ты был с ним построже, он бы не докатился до такого», — возражает оскорбленная мать.
«Как можно учиться, когда в семье происходит такое?» — жалуется депрессивный подросток понимающему учителю.
И так далее, вплоть до того самого двоечника, который, доведя своими систематическими издевательствами учителя до больницы, куда тот угодил с нервным расстройством, первый с блаженным видом заявляет: «Мсье Такому-то не хватало авторитета».
А если всего этого мало, то у нас всегда остается в запасе выход: увидеть в самом себе того, кто носит шляпу нашей некомпетентности. «Ничего у меня из „этого“ не выйдет, вот такой вот я», — писал двоечник, которым я был когда-то, своей маме, прося ее отправить в дебри Африки мистера Хайда, мешавшего мне быть добрым доктором Джекилом.
21
А теперь давайте отдохнем и помечтаем. Вот учительница. Она молода, прямолинейна, не «отформатирована», не раздавлена грузом фатализма, она полностью «присутствует» в классе, где сидят все ее ученики, их родители, коллеги и работодатели Франции и Наварры, а также десять последних министров образования — для них специально поставили дополнительные стулья.
— Ну что, мы действительно ничего не можем с этим поделать? — спрашивает молодая учительница.
Класс не отвечает.
— Я правильно поняла? Мы ничего не можем с этим поделать?
Молчание.
Тогда учительница протягивает мел последнему министру образования и говорит:
— Напиши нам на доске: «Мы ничего не можем с этим поделать».
— Я этого не говорил, — протестует министр. — Это всё чиновники министерства. Первое, что они говорят каждому вновь прибывшему: «Во всяком случае, господин министр, мы ничего не можем с этим поделать!» А я, я ведь предлагал провести столько реформ! Разве меня можно подозревать в том, что я говорил такое? Мне мешают развернуться, это все инерция, нежелание перемен. Разве я виноват?
— Неважно, кто это сказал, — с улыбкой отвечает учительница. — Напиши на доске: «Мы ничего не можем с этим поделать».
Мы ничего не можем поделать.
— Ты пропустил «с этим». Добавь. Это важно.
Мы ничего не можем с этим поделать.
— Отлично. Ну, и что же такое, по-твоему, «это»?
— Не знаю.
— Ну что же, друзья мои, нам совершенно необходимо понять, что же все-таки означает «это», иначе нам всем крышка.
1
Веркор, прошлое лето. Мы с В. выпиваем на террасе «Качалки», расслабленно наблюдая, как возвращается с пастбища стадо Жозетт. В., который, как и я, достиг пенсионного возраста, спрашивает, что я сейчас пишу. Я говорю.
— А, плохой ученик! Ну так я тебе столько могу порассказать об этом! Точно говорю, потому что сам звезд с неба не хватал, в школе-то.
Короткое молчание.
— И бросил ее, как только смог. О-хо-хо!
Жозетт едет за своими коровами на велосипеде. По бокам ее трусят два колли, быстро переставляя лапы в белоснежных носочках.
— Дурак я был, — продолжает В. — А что ты хочешь? В этом возрасте слушают только голос крови.
Короткое молчание.
— Потому как в ней есть своя польза — в школе-то. Если бы я остался учиться, а не пошел вкалывать за гроши, я рулил бы сегодня какой-нибудь транснациональной корпорацией! Здорово, Жозетт!
— …
— Я хочу сказать, рулил бы, пока она не свалилась бы в пропасть. А когда я отправил бы их всех на самое дно, то сам отправился бы на покой с хааарррошим чеком и благодарностью нашего президента в придачу.
Стадо прошло.
— Вместо всего вот этого…
В. задумывается. Его, похоже, так и тянет на автобиографический экскурс, но он передумывает:
— В общем, я не нарочно…
Он задерживается ненадолго на констатации этого факта.
— Кроме шуток. Они думали, что я назло, но это неправда! Я был как щенок — бежал себе вдогонку за собственным носом.
2
Дело в том, что, пожалуй, наиболее часто плохой ученик слышит от родителей и учителей неизбежное «Ты это нарочно делаешь!». Оно выливается либо в прямое обвинение («Не болтай глупостей, ты делаешь это нарочно!»), либо в раздраженный возглас после энного разбирательства («Господи, но это просто невозможно, ты это нарочно делаешь!»), либо в жалобы, адресованные третьему лицу и подслушанные подозреваемым, например под дверью родителей («Говорю тебе, он все это делает нарочно!»). Сколько раз я выслушивал этот упрек, а позже сам обрушивался с ним, тыча указательным пальцем в нерадивого ученика или собственную дочь, когда та, учась читать, начинала мямлить или запинаться. И так продолжалось до тех пор, пока я не задумался: а что же такое я говорю?
Ты это делаешь нарочно.
В любом из возможных случаев смысловой центр фразы — наречие «нарочно». На него падает логическое ударение. Вопреки всем правилам грамматики оно напрямую связано с местоимением «ты». Ты — нарочно! Глагол «делать» несет второстепенную функцию, а указательное местоимение «это» — вообще никакой. Главное, что в ушах обвиняемого гремит именно это «ты нарочно», вызывая ассоциации с наставленным на него указательным пальцем.
Ты виновен,
ты один,
и к тому же по злому умыслу!
Таков смысл этой фразы.
«Ты это сделал нарочно», произносимое взрослыми, обычно выступает в паре с «Я не нарочно», выдаваемым детьми сразу по совершении очередной глупости.
Сказанное со страстью, но без особых иллюзий, «Я не нарочно» почти автоматически влечет за собой один из следующих ответов: «Надеюсь!», «И то ладно!», «Этого только не хватало!»
Сему рефлективному диалогу уже тысячи лет, и всем взрослым мира их ответ кажется весьма остроумным, по крайней мере на первый раз.
Во фразе «Я не нарочно» наречие «нарочно» теряет свою силу, глагол «делать» вообще отсутствует, так же как и местоимение «это» — они лишь подразумеваются. Таким образом, главное, что провинившийся стремится донести до наших ушей, — это местоимение «я» и отрицательная частица «не».
Итак, в ответ на взрослое «ты нарочно» раздается детское «я не».
Ни сказуемого, ни дополнения, выраженного местоимением, — ничего, только это удрученное «я» и «не», которые пытаются выразить: в этом деле я за себя не отвечаю.
— Ну, ясно: ты это сделал нарочно!
— Нет, я не нарочно!
— Нарочно, нарочно!
— Нет!
Глухо, мяч уходит за боковую линию, разговор откладывается. Мы расстаемся без результата и без надежды на результат, одни — убежденные в том, что их не слушаются, другие — в том, что их не слушают.
И здесь тоже определенную пользу может принести грамматика.
Если, например, мы попробуем рассмотреть незаметное словечко, позабытое на поле битвы, «это», которое потихоньку дергало за все ниточки нашего диалога.
Ну-ка, небольшое грамматическое упражнение, по старинке, на пробу, вроде тех, что я делал со своими «особыми».
— Кто мне скажет, что такое «это» в предложении «Ты делаешь это нарочно»?
— Я, я! Прилагательное, мсье!
— Прилагательное? Почему?
— Ну например, «это окно». Окно какое? Это. Отвечает на вопрос «какое». Прилагательное!
Победным тоном. Показали учителю, что тоже не лыком шиты…
