выразит удивление, заключив, что у мертвых, оказывается, тоже есть кровь. Однако он не откажется от своей бредовой идеи и не согласится с тем, что он живой. С того момента, как эта бредовая фиксация начинает развиваться, любые доводы, оспаривающие ее, искажаются в ее пользу. По-видимому, скорее эмоции попирают доказательства, чем наоборот. (Безусловно, до некоторой степени это применимо к любому из нас. Я знаю многих нормальных, разумных людей, которые верят в то, что число 13 приносит несчастье, или никогда не пройдут под лестницей.)
Синдромы Котара и Капгра – это редкие заболевания, но есть и другое расстройство, род мини-Котара, которое довольно часто встречается в клинической практике. Эти нарушения известны как дереализация и деперсонализация, и появляются они при острой тревоге, панических атаках, депрессии и других состояниях диссоциации личности. Внезапно мир кажется совершенно нереальным – как сон. А сами пациенты чувствуют себя как зомби.
Я думаю, что такие чувства имеют ту же подоплеку, что и при синдромах Котара и Капгра. В природе, когда за опоссумом гонится хищник, он внезапно полностью теряет мышечный тонус и притворяется мертвым, отсюда и выражение «прикинуться опоссумом» [53]. Это хорошая стратегия для опоссума, потому что, во-первых, любое движение спровоцирует хищника к поведению плотоядного животного и, во-вторых, плотоядные животные обычно избегают есть падаль, которая может быть инфицирована. Следуя за Мартином Ротом, Маурицио Сьерра и Германом Бериосом, я предположил, что при дереализации, деперсонализации и других диссоциативных расстройствах пациенты ведут себя по примеру опоссума только в эмоциональной сфере – то есть это является эволюционным адаптивным механизмом.
Существует знаменитая история про путешественника Давида Ливингстона, на которого напал лев. Он видел, как зверь терзал его руку, но не испытывал ни боли, ни страха. Он чувствовал себя отделенным от происходящего, как если бы смотрел на все со стороны. Подобные вещи случаются с солдатами во время сражения или с женщиной во время изнасилования. В такие страшные моменты передняя поясная извилина в мозгу, часть лобных долей становятся чрезвычайно активными. Эта активность временно препятствует или закрывает миндалину и другие центры лимбической системы, подавляя такие потенциально блокирующие эмоции, как тревога и страх. Однако в то же время передняя поясная извилина вызывает крайнюю настороженность и бдительность, подготавливая организм к любой подходящей защитной реакции, которая может потребоваться.
Такое «Джеймс-Бондовское» сочетание отключенных эмоций («стальных нервов») с повышенной бдительностью при чрезвычайных обстоятельствах оказывается полезным, оберегая нас от неприятностей. Уж лучше ничего не предпринимать, чем производить нелепые беспорядочные действия. Но что, если похожий механизм случайно запускается в связи с химическим дисбалансом или заболеванием мозга, когда никакой опасности не существует? Человек смотрит на мир, он крайне насторожен, чрезмерно бдителен, но мир оказывается полностью лишенным эмоционального смысла, потому что лимбическая система отключена. Есть только два возможных способа интерпретировать это странное положение, такое парадоксальное состояние разума. Либо «мир нереален» – дереализация, либо «я нереален» – деперсонализация.
Эпилептические припадки, которые берут начало в этой части мозга, также могут вызывать такие сноподобные состояния дереализации и деперсонализации. Мы знаем, что во время припадка, когда пациент переживает состояние дереализации, никакие стимулы не вызывают у него кожно-гальванической реакции. После припадка кожная реакция восстанавливается. Все эти данные подкрепляют обсуждаемую гипотезу.
Наверное, шизофрения представляется заболеванием, которое более всего ассоциируется со словом «безумие». Шизофреники действительно демонстрируют причудливые симптомы. Они высказывают бредовые мысли, думая, что они Наполеоны или Джорджи Буши. Они уверены, что правительство вживило им в мозг специальные устройства и следит за их мыслями и действиями или их контролируют инопланетяне.
Психофармакология революционным образом преобразовала наши возможности лечить шизофрению, однако вопрос остается открытым: почему шизофреники ведут себя таким образом? Мне хотелось бы поразмышлять над этим в свете некоторых работ, которые мои коллеги и я провели, изучая анозогнозию (отрицание болезни), которая возникает вследствие повреждения правого полушария, и некоторых очень красивых гипотез, выдвинутых Крисом Фритом, Сарой Блейкмор и Тимом Кроу. Здесь речь идет о том, что, в отличие от нормальных людей, больные шизофренией не способны отделять образы, порожденные их собственной фантазией, от своего восприятия реальных объектов окружающего мира.
Я вызываю в воображении образ клоуна и вижу его перед собой, но я не перепутаю его с реальным человеком, отчасти потому что мой мозг имеет доступ к внутренней команде, которую я дал. Я был намерен увидеть клоуна, и я его увидел. Это не галлюцинация. Но если механизм «намерения» в моем мозгу, который это выполняет, поврежден, я не смогу определить разницу между клоуном в своем воображении и клоуном, которого я вижу реально. Иными словами, я буду верить в то, что этот воображаемый клоун реален. У меня будет галлюцинация, и я не буду способен отличать фантазию от реальности.
Подобным же образом я могу на мгновение развлечь себя мыслью, как было бы забавно стать Наполеоном, но при шизофрении эта мимолетная мысль развивается в бред, вместо того чтобы быть отвергнутой реальностью.
А как обстоит дело с другими симптомами шизофрении, например воздействием инопланетян? Нормальный человек знает, что он или она двигается по собственной доброй воле и может отнести этот факт на счет мозга, посылающего команду «двигайся». Если механизм, который контролирует намерения и их исполнение, дает сбой, у человека может возникнуть более причудливое истолкование собственного движения, как, например, контроль инопланетян или вживленные в мозг имплантанты. Это порой и утверждает параноидный шизофреник.
Как вы можете проверить подобную теорию? Я предлагаю вам на пробу эксперимент: ударьте несколько раз своим правым указательным пальцем левый указательный палец, сохраняя левый палец неподвижным и пассивным. Обратите внимание на то, что в основном вы испытываете ощущения в левом пальце и значительно меньше в правом. Это происходит потому, что мозг посылает команду «двигайся» из левого полушария правой руке. Он предупреждает сенсорные области мозга о том, что надо ждать определенных тактильных сигналов в правой руке. При этом ваша левая рука совершенно неподвижна и удар по ней оказывается сюрпризом. Поэтому вы испытываете больше ощущений в неподвижном пальце, несмотря на то что тактильное воздействие на пальцы абсолютно одинаково. (Если вы поменяете руки, результат будет зеркальным.)
В соответствии с нашей теорией я предполагаю, что если бы больному шизофренией предложили проделать этот эксперимент, он испытывал бы одинаковые ощущения в обеих руках, поскольку он неспособен отличать внутренние воображаемые действия от внешних сенсорных стимулов. Этот эксперимент занимает пять минут, но его никто никогда не проводил {35}.
Или представьте себе, что вы воображаете банан на пустом белом экране перед вами.
