всех негативных (физиологических, духовных, иных) эмоций, вызванных последствиями подавляемого гнева.
Сказка понедельника
Злой деревенский староста Аким ненавидел семью крестьянина Тимофея, ненавидел люто жену его Ефросинию, ненавидел детей – мальчика Андрея и девочку Катю. А ненавидел потому, что завидовал – все было в из семье: и достаток, и любовь, и доброта. В своей ненависти староста Аким заходил порою так далеко, что желал семейству Тимофея всяческих несчастий. И как-то раз несчастье случилось. По подозрению в краже сена Тимофея посадили в тюрьму. Тимофей, естественно, ничего ни у кого не воровал – он был трудолюбив и в сене никогда недостатка не испытывал. Однако же староста Аким, как только узнал о пропаже сена, повернул дело так, что будто бы и взять это сено некому, кроме как крестьянину Тимофею. Приехали жандармы, связали Тимофея и отвезли в острог. В тот же день жена Тимофея Ефросиния захворала, да так сильно, что в одночасье слегла без памяти. Акиму же только того и надо было в его злобе несусветной – пришел он в дом Тимофея да и выгнал прочь бедных Андрея и Катю. Те и пошли, куда глядели глаза. Благо на дворе было лето и можно было хотя бы поначалу не думать о теплой одежде, да и ягод к тому времени уже было по опушке леса много-премного. Поев малины с куста, Андрей и Катя пошли дальше в лес. Да и куда им было деваться? так всегда оно и бывает: если среди людей кому места не находится, то идти тому в лес дремучий, там искать себе и дом, и стол. До самой темноты бродили по лесу Андрей и Катя, а когда Солнце село, то нашли они под сосною место укромное и сухое да и легли почивать. еще и не рассвело толком, когда Катя услыхала, будто плачет кто по близости. Разбудила она братца своего, и вместе пошли они в ту сторону, откуда плач доносился. Вышли вскоре Катя и Андрей на лесную полянку, посреди которой сидела бурая медведица Аглая и горько плакала. Стали дети медведицу Аглаю жалеть, и рассказала та им, что приходил на днях злой человек из села, дождался, пока она уйдет за кормом для своих детишек, да и забрал с собою трех ее медвежат. Поняли Катя и Андрей, что злым тем человеком был староста Аким, рассказали они медведице Аглае о своем горе, пуще еще опечалилась медведица Аглая, но решила пойти в село и там уже узнать о судьбе малых детишек своих. И то правда – можно так целый день проплакать на лесной полянке, а можно пойти и сделать что-то. И пошли в село втроем Аглая, Катя и Андрей. Как увидали крестьяне, что живая медведица идет к ним, так напугались и по избам попрятались. Только староста Аким не испугался, потому что было у него ружье. Взял Аким свое ружье и вышел навстречу медведице Аглае – хотел ее застрелить. Но медведица Аглая так строго посмотрела на старосту Акима, что тот враз окаменел – как стоял с ружьем наперевес, так и остался стоять статуей. Это все потому, что был Аким очень злой, а злоба, если строго на нее посмотреть, всегда превращается в камень. Прошли тогда дети вместе с медведицей Аглаей в дом Акима и увидали там в клетке медвежат, которых староста хотел отправить в зверинец. Выпустили на радость всем медвежат на волю. А тут из города вернулся и Тимофей – отпустили его из тюрьмы, признав невиновным. Вернулся Тимофей, обнял детишек своих и пошел в дом, а там Ефросиния, едва услыхав голос мужа, пришла в себя и выздоровела. Медведица Аглая ушла со своими детками в лес. Семья Тимофея стала жить в селе еще лучше прежнего. А окаменевший Аким так и стоит там, где на него медведица строго посмотрела.
Сказка вторника
Жил на свете славный и добрый Генрих. Сначала жил мальчиком, с другими детьми целыми днями по городским улицам носился, а вечером возвращался домой, к любящим его родителям. Потом жил Генрих юношей – по улицам уже не носился, а работал помощником сапожника, учился древнему мастерству делать людям обувку. Да так хорошо у него получалось делать сапоги, что старый мастер Вальтер, как-то раз взглянув на работу Генриха, наказал юноше открывать свое дело. Так Генрих и сделал, ибо привык с детства во всем слушаться старших. Открыл свою мастерскую. И обувь в мастерской Генриха славилась на всю округу. Когда же не стало старика Вальтера, то и его мастерская досталась Генриху, потому что был Вальтер бездетен. Очень Генрих горевал по своего наставнику. Теперь ведь и совета попросить было совсем не у кого в сапожном деле, приходилось во всем полагаться на себя. Прошло какое-то время еще – не стало родителей Генриха. И совсем тогда юноша опечалился. ему бы жениться в те поры, да только он не знает, у кого в этом вопросе совета можно попросить. Даже взрослому сироте в это мире живется очень не сладко. День за днем проходил, а печаль Генриха не делалась меньше. Так и казалось ему порою, что учитель его Вальтер где-то рядом, только захочет какого испросить, опомнится – Вальтер ведь уже умер. И горько заплачет. А припомнит добрых своих родителей, так еще грустнее на душе сделается. Шли недели, а грусть не проходила. Прежде нравилась Генриху соседская девушка Анна, но сейчас он почему-то о ней даже и не вспоминал – настолько горе о потере близких людей завладело им. Чем дальше, тем меньше трудился Генрих. нет, не был он ленив, а просто не видел смысла отныне в своем труде. Ушедших ведь уже не вернуть, а ему так на этом свете без наставника и родителей одиноко. И как-то вечером грустный Генрих вышел за городские ворота. Ночь застала юношу в чистом поле, звездное небо было так близко, что казалось манило к себе Генриха. Взмахни руками и полетишь словно птица. Но Генрих за печалью своей не видел ничего этого. Так всю ночь и проходил по чистому полю, взор свой обратив к земле. Ночь же в положенный час стала сменяться рассветом. Заря была такая яркая, такая дивная, что даже такой грустный человек как Генрих не мог не заметить ее и не восхититься красотой восходящего Солнца. Подул свежий утренний ветерок прямо в лицо Генриху. И тут вдруг стало юноше внезапно так хорошо! В одночасье понял Генрих, что
