посмотрим, были ли учтены семь принципов слушания, которые я приводил выше.
1. Удалось ли им создать атмосферу безопасности?
Брайан выбрал специальное время для разговора с семьей Мэтта, но не провел это обсуждение в «особенном» ключе, как того требуют правила 4С. Не было признания различных точек зрения и извинений за предыдущие попытки убедить Мэтта в том, что он психически нездоров и отрицает этот факт. Никто не объяснил единственную цель этой беседы: узнать мнение Мэтта по поводу плана амбулаторного лечения. Не прозвучало также обещаний воздержаться от непрошеных советов.
Вместо этого его отец сразу развернул боевые действия на почве старого конфликта. В результате Мэтт начал обороняться и повел себя так, как поступили бы и мы с вами, если бы, подобно Мэтту, прошли через аналогичные баталии сотни раз. Он соврал, что пойдет к врачу. Ему пришлось прибегнуть к обману, чтобы родители и доктор отстали от него и его, наконец, выпустили из больницы.
2. Разобрались ли они в своих опасениях?
На первый взгляд может показаться, что родители Мэтта хорошо понимали, чего боятся, приступая к этому разговору. На самом же деле это не так. Они беспокоились о том, что дома их сын бросит лечение и его ждет участь постоянного пациента психиатрической лечебницы. В этом страхе родители действительно отдавали себе отчет. Однако они не осознавали еще одного опасения, которое помешало им выйти на новый уровень в обсуждении: опасение, что они усугубят ситуацию, если еще раз не озвучат свою обычную точку зрения.
Хотя мать Мэтта действовала тактичнее мужа, она также выставила войска на рубежи прежних сражений. Она хотела, чтобы ее сын остался в больнице на более длительный срок. Миссис Блэкберн ясно дала понять, что по-прежнему считает его очень больным. Страх вынуждал обоих родителей — а заодно и доктора — снова говорить Мэтту о его психическом расстройстве и профессиональной помощи, которая требовалась для его лечения, как будто это пробило бы брешь в его отрицании. При этом все трое прекрасно понимали, что Мэтт не будет соблюдать рекомендаций и не явится в клинику.
Они могли бы напрямую обсудить с ним этот вопрос, но тогда им следовало бы обеспечить для Мэтта ощущение безопасности при высказывании своих мыслей, а еще — не позволять собственным страхам управлять разговором.
3. Перестали ли они гнуть свою линию?
Очередная госпитализация Мэтта подходила к завершению, и он уже должен был покинуть больничные стены. Родители и доктор знали, что все вернется на круги своя и Мэтт не будет выполнять рекомендаций и в этот раз, как и во все предыдущие, но это не остановило ни одного из троих от следования своему безнадежному плану.
Доктор Грин намеревался обсудить детали программы внебольничного лечения и «закончить с этим делом» (хотя позже он признался мне в своей уверенности, что Мэтт никогда не будет соблюдать разработанную для него программу).
Мэтт хотел выйти из больницы, а поскольку для этого требовалось принимать лекарство, он покорно соглашался, пока находился в ее стенах. Не представлялось возможным выяснить, действительно ли он будет пить таблетки дома, потому что, не испытывая достаточного доверия к доктору или родителям, Мэтт не раскрывал своих истинных намерений.
Мистер Блэкберн открыто высказал свой прогноз: выписавшись, сын не продержится на таблетках и недели. Брайан же наивно уповал на срок не менее месяца, в течение которого Мэтт исправно будет следовать предписаниям врача. Мистер Блэкберн всячески стремился убедить доктора Грина оставить Мэтта в больнице на более длительное время. Что же касается миссис Блэкберн, то она была настроена на этот же вариант развития событий, но ее переполняло чувство вины, она не хотела обижать и злить Мэтта.
Каков был план самого Мэтта? Никто не спросил его об этом, поэтому мы не можем утверждать наверняка, хотя позже мне удалось выяснить его точку зрения.
4. Оставили ли они все как есть?
Мэтт не выразил своего мнения, не заявил об отказе принимать таблетки — во всяком случае, напрямую. Таким образом, доктору и родителям не на что было реагировать. Тем не менее родители укоряли Мэтта за его поведение в прошлом. Отец был зол с самого начала — причем не только на персонал больницы, который отправлял сына домой, слишком больного, чтобы его выписывать, но и на самого Мэтта, словам которого он не доверял. Когда Мэтт пообещал пить лекарство и ходить на прием к врачу, мистер Блэкберн фактически назвал его лжецом. («Ты обещал это и раньше, но, оказавшись дома, запирался в комнате и никуда не ходил».) Мать Мэтта, хоть и в более мягкой манере, также встретила его заверения сомнением.
5. Отнеслись ли они с уважением к тому, что услышали?
Никто не повторил слов Мэтта, не показал, что услышал и понял его. Взгляд Мэтта на его болезнь и лечение явно никого не интересовали. Была как минимум одна упущенная возможность уточнить мысли Мэтта на эту тему, когда он сказал: «На этот раз все будет по-другому». Доктор или кто-то из родителей мог бы заметить: «Мэтт, правильно ли я тебя понял, ты говоришь, что в этот раз все будет иначе?»
Если бы этот вопрос был задан с искренним интересом, без упреков или скептического подтекста, Мэтт ответил бы согласием, его защита слегка ослабла бы, и он сообщил бы нечто очень важное. Этот раз действительно отличался. Он по-настоящему не хотел возвращаться в больницу снова, и уж точно не таким способом (его родители вызвали полицию, которая доставила его в больницу в наручниках).
Стоило врачу и родителям только повторить сказанное Мэттом, а ему почувствовать понимание с их стороны — и удалось бы выявить общую проблему, над которой все могли бы работать сообща, чтобы Мэтт снова не подвергся унизительной госпитализации.
С точки зрения Мэтта, родители и были причиной его принудительного заключения в больницу и применения наручников. Они считали, что всему виной психическое расстройство и упрямство Мэтта. В действительности же все участники ситуации были единодушны в своем нежелании очередной госпитализации (даже если бы страховая компания выдала на нее согласие). Им следовало бы воспользоваться возможностью выразить уважение, тогда Мэтт смог бы выйти из оборонительной позиции и уровень раздражения участников был бы значительно ниже.
Позвольте дать вам более точное представление о том, что я имею в виду. Брайан был доктором Мэтта, а я — супервизором Брайана; таким образом, мне доводилось консультировать их вместе. На одной из таких встреч Мэтт описал, какой ужас он испытал, когда полиция привезла его
