Улучив момент, когда никто не видел, прошептал:
— Прости, Катерина, я такой дурак…
И Катерина простила. Ни словом не обмолвилась, как плохо ей было, как душа рвалась из тела, как жить не хотелось. Как тяжело было выживать на крошечную зарплату — ведь с карьерой промашка вышла, полжизни потратила на то, чтобы дочку на ноги поставить, какая уж там карьера. Да и слова-то такого не знала — зачем ей это карьера, если у нее муж замечательный да лапочка-дочка? А оно вон каким боком повернулось. Но даже не упрекнула ни разу — вернулся, и слава Богу.
И опять Валерий радовался жизни. Отлеживался на диване вволю, оттягивался всласть. Катерина кормила вкусно, сытно. Дочка взрослая, хлопот не доставляла — красота, живи да радуйся! Вот и радовался, отъедался после скудных Юлькиных харчей.
Отъелся, отоспался. Опять тоска взяла. Скучная она какая-то, Катерина, поговорить не о чем. А тут как-то случайно на автостоянке с Юлькой встретился, и опять заныло под ложечкой. В общем, опять в Валерика превратился, опять молодым стать захотелось.
Первый раз Катерина терпела молча, на развод не подавала, надеясь на чудо: а вдруг вернется? Теперь же сказала: хватит. Один раз такое простить еще можно, второй раз — извините. Да и Валерик против развода не возражал, даже из квартиры выписался добровольно. А через полгода после развода опять пришел:
— Прости, Катерина, я такой дурак…
Однако Катерина так и не простила. И тыняется мужик по сей день: то у Юльки поживет, то у престарелой мамаши. Все Катины голубцы вспоминает, а возврата к прошлому нет. На каждый семейный праздник приходит с букетом цветов и просит прощения:
— Прости, Катерина.
А та ни в какую. Хоть и плохо одной, а все лучше, чем на вулкане: только и жди, когда ему очередная вожжа под хвост попадет.
Вот и думаю я: а чего им, собственно, не хватает? Отчего мысли дурные в голове возникают? От увиденного в зеркале отражения? Не думаю. Сдается мне, от скуки это, от нечего делать. Дети выросли, хлопот поубавилось. Какой-никакой достаток в доме появился. А с достатком появляются новые желания. А был бы делом занят, вряд ли дуростью бы заболел. Так может, им, мужикам, как малым детям — игрушки подавай, забавы? Вот только игрушки у взрослых мужчин куда дороже. И все-таки не надо на этом экономить. Если у него есть к чему-то склонность (кроме чужих женщин, разумеется!) — поощряйте его увлечение. Рыбалку любит? Да пусть себе рыбачит на здоровье! Пусть себе покупает дорогущие спиннинги да катера — от такого увлечения в доме одна сплошная прибыль, хоть рыбы наедитесь. Увлекается просмотром кинофильмов? Пусть покупает домашний кинотеатр — опять же, все для дома, все для семьи. Купите ему видеокамеру — пусть себе режиссерствует, операторствует вволю. Мой муж, например, очень серьезно увлекся компьютерами, это даже стало его второй профессией. Читать, правда, стал мало, зациклился на специальной технической литературе — ну да пусть его, если ему это нравится! Опять же — семье от этого только прибыль! Правда, я теперь чаще стала видеть его спину, чем лицо, да его спина мне столь же дорога. Зато вот он, весь мой, всегда рядом. Единственное увлечение, которое ни в коем случае нельзя поощрять — так это выпивка. О, эта соперница еще хуже посторонней женщины! Так что бдите, дорогие дамы. Кто лучше вас знает вашего мужа? Никто. Поэтому именно от вас зависит сделать так, чтобы супруг не просто шел, а вприпрыжку бежал с работы домой. Потому что его там всегда ждут, ему там всегда рады. И он это чувствует, он благодарен вам за тот уют, который вы обеспечиваете ему своим присутствием. Как недавно сказал мой муж: "Я в доме хозяй, все хозяйство на мне. А жена моя — хозяйка, она хозяйка дому и мне. Мое дело вести хозяйство, ее дело — создавать уют своим присутствием".
ПРЕЛЕСТИ И НЕДОСТАТКИ ГРАЖДАНСКОГО БРАКА
Слава Богу и прогрессу — канули в лету те ужасные времена, когда на девушку, потерявшую невинность до брака, смотрели не просто искоса, а, образно говоря, забрасывали камнями презрения. Сексуальная революция принесла свои плоды — свободу нравов. Увы, не все сумели распорядиться этой свободой с умом. Сердце кровью обливается, когда в переполненном транспорте услышишь ненароком, как бахвалятся друг перед другом тринадцатилетние подружки:
— Ой, слушай, мы вчера с Толяном три раза подряд переспали, а потом Васька подвалил, так западло было парню отказывать — он ведь, в принципе, такой симпатяга! Да и Толян не возражал. Так клево поторчали!
Другой раз в автобусе разговорились парни, лет семнадцати на вид:
— Ну чо, Санёк, как тебе Алка?
— Чо-чо, никак. На сраной лошади не подъедешь. Полвечера на нее угробил, потом Люська подвернулась. А то чуть вечер даром не пропал.
— Хм, странно… Чо это с ней? Обычно без проблем дает, даже не ломается. Наверное, настроение плохое было. А может, критические дни.
Ну да это уже откровенные перегибы. Хотя, чего уж там, последнее время эти перегибы все чаще попадаются на глаза. Полгода назад практически одновременно родили две одиннадцатилетние девочки — одна в Москве, другая в Харькове. Обе из неполных семей: харьковскую воспитывала мама, московскую — бабушка. Что ожидает впереди этих девочек-мам, какое будущее они смогут обеспечить своим детям?
В основной же массе своей сексуальная революция, на мой взгляд, принесла только положительные перемены. Помню, как во времена моей начальной юности, вернее, самого настоящего отрочества, соседская семнадцатилетняя девушка решилась родить вне брака. Не могу сказать, что очень уж сильно в ее огород швыряли камни, но судачили о ней долго, очень долго. Не могла бедняга пройти мимо старушек, не краснея: даже если и не говорили гадостей в лицо, то сопровождали ее такими красноречивыми взглядами, что, пожалуй, только толстокожий бегемот мог бы не обращать на эти взгляды внимания. Теперь же все намного проще, даже обыденнее. Ну подумаешь, кто-то с кем-то живет, не сбегав предварительно в загс, подумаешь, родила без мужа — эка невидаль. И наконец-то даже в селах наутро после свадьбы перестали вывешивать на всеобщее обозрение простыню со следами былой девственности невесты: смотрите все, у нас невеста чистая, непорочная!
Когда-то давно муж рассказал мне одну историю. Был у них в театре цыган, назовем его Боря. И тот Боря рассказывал про свою свадьбу. Как и положено, женился он на своей же, на цыганке. Вроде и не из кочевых, вроде оседлые, но очень уж у них с этим делом строго было. Простыня простынёй, это уж само собой, но на всякий случай полагалось у них произвести первый семейный акт при свидетелях — старейшинах общины. Мало ли, вдруг жених из благородных соображений проколет себе палец да и накапает алиби для супруги? А так — трое свидетелей, мол, невеста чистой досталась, нетронутой. Кроме того, старейшины должны были помочь жениху в случае…ммм, скажем, не полной состоятельности. Нравится, не нравится — твои проблемы, а национальный обычай, традиция, и будь любезен соблюдать.
Свадьбу отгуляли шумно и задорно, как и положено: с песнями да плясками, вино лилось рекою. А как звезды небо расцветили — иди, цыган, исполняй супружеский долг. И пошел Боря с молодою женой в спальные апартаменты, уложил на белоснежную постель, и, как положено, приступил к предварительным ласкам. А оно не ласкается, и все тут — попробуй-ка поласкайся под пристальными взглядами троих соглядатаев! Десять минут ласкает, двадцать минут ласкает, тридцать — ни фига, в штанах ни один нерв не шевельнется, как будто отмерло все. Главный старейшина подходит на цыпочках, легонько шлепает его ладонью по плечу:
— Давай-ка, сынок, двигайся, подсоблю.
И вот тут такая злость Борю взяла, ревность жгучая заела: щас, я девку обхаживал, я ее под венец повел, а "гулять" ее чужой дядя будет?! Хренушки! И только от злости вдруг все получилось. И, не дожидаясь утра, старейшины вынесли пред светлы очи многочисленных гостей заветную простынку, слегка испачканную кровушкой честной невесты. Рассказывал все это Боря со смехом, мне муж это рассказал тоже подхихикивая над чужими традициями. А вот я была просто в шоке: это же не традиция, это просто ужас, кошмар какой-то! Остается только надеяться, что в наше время подобные традиции канули в лету, как анахронизм, независимо от национальной принадлежности молодоженов.
Ну, а раз не стало ревностных блюстителей нравственности, влюбленный народ не особенно ломится в загсы да церкви. Кто-то по старинке женится, не затягивая столь важное дело в долгий ящик, но и те, идя под венец, уже имели счастье познать друг друга так близко, что больше, пожалуй, некуда. Возможно, где-то и остались еще приверженцы старых ценностей, быть может, кому-то еще важно лицезреть наутро окровавленную простыню, да я таких людей не знаю. Больше того, даже не приветствую такой образ мысли. Больше того — считаю его вредным.
