Утверждается, что мужчина практически не включен в дела семьи и принятие решений, поскольку будто бы «мужские» обязанности выходят за рамки семьи (Арутюнян М. Ю., 1997; Конусов Ю. А., 1987; Радаев В. В., 1997), что мужчина становится инфантильным: не хочет ни за что отвечать, не хочет разделять обязанности пополам (Мережко В. И., 1991).
Как справедливо отмечает В. С. Агеев (1987), «во многих работах явственно ощущается дух протеста против продолжающегося существовать в западном обществе социально-экономического и правового неравенства между мужчинами и женщинами. Во многих работах отчетливо проявляется влияние феминистской идеологии, причем нередко в ее крайних формах, когда отрицаются какие бы то ни было различия и выдвигаются требования абсолютного равенства и полной симметрии в отношениях между полами» (с. 156–157) (иллюстрацией такого положения проблемы на Западе может служить статья французского философа Элизабет Бадинтер, выдержки из которой я привожу далее). Порой принижение роли женщин видится сторонникам феминизма там, где на это нет и намека. Например, И. С. Клецина пишет, что «суждения, утверждающие мужское психологическое преимущество, характерны для психологов Г. М. Бреслава и Б. И. Хасана, авторов статьи “Половые различия и современное школьное образование”. Так, подчеркивается: “В силу биологических и психофизиологических свойств женщина является более конформной и внушаемой, чем мужчина. Ее восприятие более детализировано, отсюда большая чувствительность к внешней упорядоченности, а мышление более конкретно и прагматично, что ориентирует не столько на выявление закономерностей, сколько на получение необходимого результата (с. 65)”» (Клецина И. С., 2004, с. 41–42). Из приводимого отрывка видно, что речь идет не о зависимости женщин от кого-то, что показалось И. С. Клециной, а о том, что у мужчин и женщин имеются разные стили получения и обработки информации, разная направленность мышления. Данные Бреслава и Хасана можно рассматривать и по-другому – как проявление определенных недостатков у мужчин, которые не конформны (т. е. упрямы в своих суждениях), не стремятся к внешней упорядоченности, не обладают конкретным мышлением, а любят философствовать, и т. д.
Или, например, Е. Р. Ярская-Смирнова (2001) сетует на то, что учебники литературы для VII–IX классов не содержат ни одного упоминания о женщинах – писательницах и поэтах. Но неужели их нужно вставлять в программу, только потому, что они – женщины? И. С. Клецина критикует Б. И. Хасан и Ю. А. Тюменеву (1997), которые «исходят из архитипических особенностей женского и мужского начал, выражающихся в оппозициях понятий “мужское” и “женское”. Поэтому исследователи либо никак не объясняют выявленные различия в психологических характеристиках представителей разного пола, либо объясняют их влиянием традиционных полоролевых представлений… Подобные интерпретации, – заключает Клецина, – конечно, не способствовали развитию идей гендерного подхода, но они вольно или невольно показывали неперспективность изучения психологических проблем пола и межполового взаимодействия в сложившемся теоретическом контексте» (там же, с. 45).
А. А. Терехова (2006), доказывая униженное положение женщин в нашей стране, приводит данные из официальных материалов Федеральной службы занятости, согласно которым женщины составляют подавляющее большинство среди таких беднейших групп населения, как пенсионеры (70 %), одинокие и разведенные родители, имеющие детей (91 %), безработные, живущие на пособие по безработице (62,5 %). Однако при этом не учитывается, что среди пенсионеров большинство – женщины (поскольку женщины живут дольше), что при разводах дети, как правило, остаются с матерями и получают от отцов алименты (правда, не всегда) и что при получении пособия по безработице женщины более активны, чем мужчины.
И. А. Тупицына (2003) ставит вопрос о гендерной дискриминации , т. е. ограничении или лишении прав одного пола по сравнению с другим, – что относится к обоим полам . Такая постановка вопроса, конечно, более справедлива, чем разговор только о дискриминации женщин, но следует ли добровольное принятие ролей и норм поведения мужчинами и женщинами рассматривать как дискриминацию? Неужели если я воспринимаю представителей другого пола не так, как своего, это дискриминация?
Следует обратить внимание на попытки отождествить феминистский подход к анализу поведения и деятельности человека с гендерным подходом. Например, М. Л. Сабунаева и Ю. Е. Гусева (2003) приводят характеристики гендерного и полоролевого подходов в образовании (табл. 5.3).
Таблица 5.3.
Различия между гендерным и полоролевым подходами в образовании
Как следует из этой таблицы, так называемый гендерный подход отражает феминистские установки на устранение различий между мужчинами и женщинами, но не необходимость учета гендерных различий между мужчинами (наличие среди них маскулинных и фемининных), а также различий между женщинами (наличие среди них маскулинных и фемининных).
Глава 6. Половая идентификация, или как становятся мужчинами и женщинами
6.1. Половая идентификация как социальный феномен
Половая (гендерная) идентификация – это процесс формирования половой (гендерной) идентичности, т. е. соответствия человека тому или иному полу, ощущение в себе мужского или женского начала, осознание и принятие своего биологического пола.
Половая идентификация рассматривается разными авторами по-разному. Например, Р. Столлер (Stoller, 1976) полагает, что необходимо разграничивать половую идентичность, полоролевую идентичность и сексуальную ориентацию. Ядром половой идентичности является примитивное, отчасти осознанное, а отчасти неосознанное чувство принадлежности одному биологическому полу, а не другому. Оно лишь часть, но не эквивалент половой идентичности как более широкого феномена. Полоролевая идентичность возникает на базе ядра половой идентичности, но не тождественна ей. Полоролевая идентичность – это обусловленные биологическим полом паттерны сознательных и бессознательных взаимодействий с другими людьми. Сексуальная ориентация отражает предпочтение объектов любви определенного пола. По Р. Столлеру, половая идентичность – широкая концепция, включающая индивидуальные сочетания качеств мужественности и женственности, обусловленные биологическими, психологическими и культуральными факторами.
Е. Дуван (Douvan, 1979) выделяет три аспекта половой идентификации: родовую идентичность, половые роли и половую идентичность. Родовая идентичность – это телесные аспекты представления о себе и своем поле. Она развивается довольно рано и является примитивной формой принятия телесного образа мальчика или девочки. Половая роль – это представление о себе как о существе мужского или женского пола в категориях типичного для тех или иных социальных ситуаций поведения, вкусов и предпочтений. Половая идентичность – это представление о себе, имеющее отношение к поведению при непосредственных сексуальных контактах.
С. Бем (Bem, 1981) под половой идентичностью понимает схемы, которые применяются ребенком к собственному Я в зависимости от подкрепления или поощрения поведения, принятого в той или иной культуре для данного пола.
В. Г. Каган (1987) определяет половую идентичность как «соотнесение личности с телесными, психофизиологическими, психологическими и социокультурными значениями маскулинности и фемининности. Модель половой идентичности он строит на двух принципах: уровневой ее организации и ортогональности маскулинности и фемининности как измерений личности». В. Г. Каган выделяет четыре уровня. На первом, более глубоком уровне находится базовая половая идентичность, объединяющая филогенетические и онтогенетические аспекты личности. Второй уровень касается персональной половой идентичности, описывающей сравнение собственных личностных характеристик с моделями личностей мужчин и женщин вообще. Третий уровень – полоролевая идентичность или «адаптационный образ Я» как представителя пола. Четвертый уровень – полоролевые идеалы, ориентации. Первые два уровня – это собственно половая идентичность, а третий и четвертый описывают половые роли.
С позиции Я-концепции рассматривают половую идентичность Т. Л. Бессонова (1993), А. С. Кочарян (1996) и И. В. Романов (1996, 1997).
В психологической и социологической литературе синонимом половой идентичности часто выступает понятие «гендерная идентичность». Однако гендерная идентичность предполагает соответствие психологическому полу: маскулинности, фемининности или андрогинности. [15] И. С. Кон (1975) определяет психологический пол как интернализованную систему полоролевых ролей, связанную с различением критериев «мужественности» и «женственности» и оценкой себя по этим критериям и претензией на соответствующую деятельность и социальный статус. А. Г. Асмолов (1984) тоже пишет, что психологический пол – сложный процесс половой социализации, усвоение ребенком нормативной половой роли, производной от норм и обычаев соответствующей культуры (замечу, что психологический пол – это не процесс, а результат процесса половой социализации). А. А. Чекалина (1990) в понимании психологического пола тоже основной упор делает на усвоение ребенком половой роли.
