Нечто подобное происходит и со стратегиями людей. Их можно назвать ментальными программами нашего биокомпьютера – мозга. Пожалуй, один из самых мощных персональных компьютеров в мире – тот, что расположен между нашими ушами. Проблема в том, что он не всегда следует за инструкцией, а иногда просто “не дружелюбен к пользователю”. Цель психологии, и НЛП в частности, – приоткрыть завесу над “языком программирования” человеческой нервной системы, чтобы мы могли, наконец, действовать более элегантно, эффективно и экологично. Одна из основных целей создания этой книги – изучение “программ”, людей, научившихся весьма эффективно управлять своим биокомпьютером.
Микро-, макро– и метастратегии
Стратегии применяются на различных уровнях.
Микростратегии фокусируются на том, как именно конкретная личность в определенный момент осмысляет выполнение определенной задачи. Если кому-то, например, надо вспомнить такую небольшую информацию, как телефонный номер, как он это делает? Как извлекают из своей “компьютерной памяти” эти цифры? На таком микроуровне необходимо знать, какого именно размера представляемые цифры, есть ли у них цвет, проговаривается ли внутренне вспоминаемый номер? Есть ли при этом ощущения в теле?
Макростратегия, скорее, напоминает моделирование “успеха” или “лидерства” – программу более высокого уровня, состоящую из многих микростратегий. Макростратегия занимает длительный период времени. Это более общие важные шаги в процессе достижения результата: то, как именно от точки А добраться до точки В и, наконец до точки С, здесь не так важно. В средствах достижения цели возможна значительная вариативность. Действительно важно одно: добраться от А до С, от начального до исходного пункта. Выбор средств – за вами. Итак, макростратегии соотносятся с более общими операциями и этапами мыслительного процесса.
Метастратегии, или метамодели – это модель построения моделей, стратегия для поиска стратегий, модель для моделирования. По сути, большая часть того, что вам предстоит узнать из предлагаемой книги, – это метамодели и ряд метастратегий, позволяющих обнаружить, как мыслили и действовали неординарные люди и как можно практически смоделировать их мышление и поведение.
В этой работе мы будем исследовать все три уровня мыслительного процесса Эйнштейна: микро, макро и мета.
План мне представляется таким:
1) начать с базовой метастратегии Эйнштейна, с его взгляда на мир, или “эпистемологии”;
2) исследовать некоторые из базовых макропринципов его творческого процесса при создании научных теорий и моделей;
3) исследовать общую структуру его мыслительного процесса и его (Эйнштейна) представления о мышлении вообще и о роли языка в процессе мышления;
4) провести микроанализ некоторых специфических репрезентативных элементов мыслительного процесса Эйнштейна;
5) исследовать когнитивные процессы, стоящие за его знаменитой теорией относительности;
6) обсудить аспекты более широкого применения теории относительности и стратегии релятивистского мышления Эйнштейна;
7) и завершить выводами о возможности применения стратегии и убеждений Эйнштейна в нашей повседневной жизни, к нашим обыденным проблемам.
Таким образом, я надеюсь раскрыть тайну проблемы, “как” рождались “Божественные мысли” Эйнштейна, и обратить чудо его гения в нечто, доступное нашему пониманию, в нечто, способное обогатить нашу жизнь.
1. ЭПИСТЕМОЛОГИЯ ЭЙНШТЕЙНА
Под “эпистемологией” подразумевается система познания, из которой проистекают все остальные знания. Эпистемология отдельного человека – это система фундаментальных предположений и убеждений, которыми он оперирует. Это метастратегия, генерирующая все остальные стратегии личности. Как система убеждений, она формирует и в то же время сама формируется из жизненного опыты человека и стоящего за ним мыслительного процесса. По сути своей, эпистемология” является описанием самых основополагающих мотивов и целей, руководящих действиями личности. Убеждения, ценности и цели сильно влияют на развитие способностей человека и собственно на личность. Исследование эпистемологии Эйнштейна, таким образом, позволяет заглянуть в базовые глубинные структуры развития его гения.
Однажды Эйнштейна спросили, почему он выбрал своей областью физику. Вместо того, чтобы сослаться на желание получить Нобелевскую Премию, на особый интерес к скорости атомов или фотонов или к удаленным звездам и т.п., он ответил:
“Я хочу узнать, как Господь создал этот мир. Мне неинтересно отдельно то или иное явление, спектр того или иного элемента; я хочу знать его мысли. Все остальное – детали”.
Это заявление Эйнштейна подразумевает, что “Божественные мысли” могли быть самыми фундаментальными, практичными и элегантными “формами” или “паттернами”, существующими в окружающей нас Вселенной. Подобно Аристотелю, Эйнштейн чувствовал побуждение к постоянному поиску все более и более базовых и далеко идущих взаимоотношений во Вселенной – ее “базовых условий” и “первичных принципов”. В действительности он посвятил два последних десятилетия своей жизни тому, что называл “теорией единого поля” – попытке открыть общие законы, правящие всем во Вселенной – от электронов до планет. “Теория единого поля” пыталась вывести универсальные свойства материи и энергии в едином уравнении или формуле (к сожалению, он так и не завершил этот финальный этап своей работы).
Эйнштейн верил и прилагал все усилия к тому, чтобы стало явным следующее: все во Вселенной взаимосвязано и едино. Он утверждал, что “Бог приоткрывает себя в гармонии всего сущего”, и превратил в дело своей жизни открытие этой гармонии в мире. “Рациональный ученый”, Эйнштейн, по глубинной сути своей был духовным человеком. Однако его концепция “Бога” более широка и всеобъемлюща, чем большинство официальных религий. Он писал:
“Для наивного человека Бог – существо, от которого с надеждой ждут блага и наказания, которого страшатся; это сублимация чувства, сходного с тем, что ребенок испытывает к отцу; существо, отстраненно отстоящее от нас на неком расстоянии, как бы глубоко и благоговейно мы ни относились к нему…
Но ученый наделен чувством универсальной причинности. Будущее для него ни на йоту не менее необходимо и определенно, чем прошлое… Его религиозное чувство принимает форму восторженного изумления перед гармонией естественных законов природы, которое приоткрывается в разуме такого уровня, что по сравнению с ним все систематическое мышление и действия земных созданий – лишь слабое отражение. Это чувство – ведущий принцип его жизни и работы, но только если ему удается удержаться от соблазнов эгоистичных притязаний. Это запредельный вопрос, качество сродни тому, которым обладали религиозные гении всех веков”.
Комментарии Эйнштейна указывают, что его восприятие Бога более духовно, чем восприятие им “религии”. Стратегии Эйнштейна, скорее, открывали “гармонии естественных законов”, чем поддерживали или навязывали какую-либо особую религию или научные убеждения. И, как мы вскоре увидим, это включало возможность интегрировать казавшееся фундаментально противоположным. Данный процесс максимально ясно отражен в теории относительности, он охватывает все сферы его жизни. Перед Эйнштейном как ученым стояли столетиями не решенные проблемы и конфликты, которые он стремился решить.
“На протяжении прошлого столетия и частично – предшествующего общепризнанной была непримиримость конфликта между знанием и верой. Среди передовых умов превалировало мнение, что настало время все больше и больше заменять веру знанием. Вера, сама по себе не покоящаяся на знании, считалась суеверием и, будучи таковой, должна была быть опровергнута…
Это правда, что убеждения лучше всего поддерживаются опытом и ясным сознанием… Однако убеждения эти, необходимые и определяющие для нашего поведения и суждений, нельзя обнаружить исключительно на твердой стезе науки…
Научный метод не может научить нас ничему, кроме того, факты соотносятся и обусловлены друг другом”.
Здесь Эйнштейн поднимает кажущуюся фундаментальной противоположность между личными “убеждениями”, или “верой”, и “научным знанием”. Эти два способа мышления традиционно считались несопоставимыми и даже антагонистичными. Ученые считали “веру” суеверием, идеалистичной, оторванной от реальной жизни и “слишком смутной и зыбкой, чтобы выводить из нее надежные специфические правила, которыми человек руководствуется в жизни”. Наука, в свою очередь, представлялась непрофессионалам механистичной, сухой, отстраненной и даже корыстной.
Эйнштейн, будучи сам представителем науки, признавал, что для эффективного и должного бытия в этом мире недостаточно научного метода:
