Читателю следует иметь в виду, что когнитивная революция не принесла с собой некой монолитной картины психики. Существуют разные модели с разными выводами. Главное — разделение на тех, кто считает, что знания хранятся в памяти в относительно статичной форме, и тех, кто рассматривает знание как структуру, состоящую из множества элементов, ни один из которых самостоятельно не представляет тот или иной факт о мире (см. Smith, 1998). Первые модели — это системы, основанные на символах. Элементарными единицами анализа при изучении процесса переработки информации являются хранящиеся в памяти символы. Этими символами могут быть связанные конструкты, образцы, схемы или обобщенные теории. Вопрос, на который необходимо получить ответ, состоит в том, как человек представляет и использует хранящиеся знания. В этой главе мы обычно исходим из того, что знания составляют хранящиеся в памяти представления. Вторые модели — это модели параллельной переработки информации, или коннекционистские модели (Rumelhart et al., 1986; Read & Miller, 1998). Здесь знания представлены в виде паттерна активации, распространяющейся на множество процессуальных элементов. Каждый процессуальный элемент крайне прост. Ни один отдельный элемент не содержит ни единой доли знаний. Знания выстраиваются через некий паттерн активации организованной совокупности элементов. В одно и то же время или параллельно может формироваться множество паттернов активации. Задача исследователя коннекционистского направления — определить, способны ли эти модели объяснить важные феномены, которые в противном случае можно было бы объяснить лишь через символические системы (Smith, 1998). Модели параллельной переработки важны для психологии личности уже потому, что они обеспечивают основу для понимания таких удивительных феноменов, как параллельные потоки мышления (Kihistrom, 1990; см. гл. 11). Подобную диссоциацию можно объяснить как естественное следствие того, что психические системы одновременно обрабатывают более одного потока информации. В целом, модели параллельной переработки информации демонстрируют, как системы информации выполняют сложные задачи при отсутствии исполнительных элементов высшего уровня, контролирующих сам процесс переработки. То есть они иллюстрируют стратегию объяснения «снизу—вверх», о которой шла речь в предыдущих главах.
В целях удобства мы говорим о знаниях как о хранящихся в памяти устойчивых представлениях, хотя и признаем, что многие феномены, которые мы обсуждаем, могут, в принципе, укладываться в коннекционистские системы, не предполагающие хранение статических символов.
Роль активированных знаний в интерпретации событий
Значение некоторых событий вполне очевидно. Человек разрешает ситуацию неопределенности, не только анализируя наличную информацию, но и используя накопленные знания. Таким образом, наши интерпретации окружающего мира отражают не только мир, но и нас самих.
Любая ситуация может интерпретироваться с применением ряда разных конструктов. Друг, отказавшийся принимать участие в групповом обучении, может восприниматься как самодовольный, застенчивый, ленивый или независимый. Конкретное содержание конструкта, возникающего в сознании в подобных обстоятельствах, детерминировано как временными ситуационными факторами, так и устойчивыми личностными характеристиками воспринимающего (Higgins, 1996a). Далее мы проанализируем временные источники доступности конструкта, то есть факторы, временно влияющие на вероятность того, что конструкт будет использован для интерпретации какого-либо события. Затем мы рассмотрим постоянно доступные конструкты — конструкты, постоянно возникающие в сознании у данного человека. Эти конструкты можно понимать как устойчивые личностные структуры, определяющие стабильные паттерны индивидуального опыта и индивидуальные различия.
Временные источники доступности конструкта
Конструкты могут стать временно доступными за счет социальных стимулов, побуждающих людей рассматривать определенный конструкт. Эти стимулы акцентируют конструкты, то есть повышают уровень активации того или иного конструкта (Higgins & King, 1981), делая более вероятным его использование для интерпретации события. Акцентирование может внести качественное изменение в интерпретацию событий. Хиггинс, Ролс и Джонс (Higgins, Rholes, & Jones, 1977) акцентировали конструкты черт, прося испытуемых удерживать в памяти название какой-то черты в процессе чтения. Затем испытуемые участвовали в якобы не связанном с предыдущим исследовании, где их просили прочесть описание действий какого-то персонажа. Эти действия были двусмысленны; например, заявление персонажа о своих исключительных способностях могло быть проявлением и уверенности в себе, и самодовольства. Интерпретирование испытуемыми поведения персонажа зависело от содержания конструкта, акцентированного в якобы не связанном с этим предыдущем эксперименте. Например, люди, которых прежде просили запомнить слово «самодовольный», были склонны интерпретировать поведение персонажа как самодовольное и оценивали его негативно.
Вероятность использования конструкта для интерпретации стимула повышается, если он был активизирован недавно и активизировался более часто (Srull & Wyer, 1979). Важно отметить, что подобные эффекты акцентирования — это не продукт сознания воспринимающего, его намерения использовать акцентированный конструкт. Они отражают неосознаваемые когнитивные процессы. Эффекты акцентирования более выражены, когда человек не осознает связи между акцентированием и интерпретируемой информацией (Lombardi, Higgins, & Bargh, 1987). Даже в том случае, когда акцентирование происходит на подпороговом уровне, акцентированный материал влияет на социальную перцепцию (Bargh & Pietromonaco, 1982). Осознание акцентирования может привести к контрастным эффектам, а не к ассимиляции (Newman & Uleman, 1990), поскольку люди делают поправку на воспринимаемое влияние когнитивного акцентирования.
Помимо срока давности и частоты акцентирования фактором, определяющим, будет ли использоваться конструкт для формирования значения, является связь, или соответствие между конструктом и стимулом. Это свойство называется применимостью конструкта (Higgins, 1996a). Вероятность применения конструкта к стимулу выше, если свойства стимула частично совпадают с элементами конструкта. То есть мы считаем, что некий человек агрессивен не только при недавнем акцентировании понятия агрессивности, но и при частичном совпадении особенностей этого человека (например, агрессивная кожаная одежда) с нашими представлениями об агрессивных людях.
Постоянно доступные конструкты
Хотя ситуационные стимулы могут определять, будет ли использоваться данный конструкт для интерпретации события, приписывание значения событиям не следует рассматривать как преимущественно ситуационно обусловленный процесс. Личностные факторы влияют на то, какие особенности ситуации привлекают внимание и как они интерпретируются. Представления человека определяют расшифровку событий. Можно выделить два типа индивидуальных различий, основанных на знаниях (Higgins, 1996a; 1999). Во-первых, люди различаются по имеющимся у них конструктам. Конструкты, присутствующие в когнитивной системе одного человека, могут отсутствовать в когнитивной системе другого. Одни, к примеру, интерпретируют удачливость другого человека как отражение «хорошей кармы» из прошлой жизни, другие могут не иметь ни малейшего представления о самом понятии карма. Во-вторых, между людьми, хранящими в памяти определенный конструкт, существуют значительные различия в доступности постоянных конструктов, то есть в легкости или готовности, с которой данный конструкт появляется в сознании. Хиггинс, Кинг и Мэвин (Higgins, King, & Mavin, 1982) сделали первый шаг в изучении индивидуальных различий в конструктах, постоянно доступных человеку.
Хиггинс с соавторами (Higgins et al., 1982) предположили, что на воспоминания человека о людях, на впечатления от них влияют сформированные, легко доступные когнитивные конструкты. Чтобы проверить эту гипотезу, они выявили у каждого из своих испытуемых легко и трудно доступные конструкты. Испытуемые составляли список черт, описывающих каждого из предложенного перечня лиц (самих себя; человека, который им нравится; человека, который им не нравится; и т. д.). Черты, которые приходили на ум первыми, обозначались как наиболее доступные. Неделю спустя испытуемые участвовали в якобы не связанном с предыдущим исследовании, в котором им предлагалось прочесть описание действий некоего персонажа. Описания составлялись идиографически для каждого испытуемого. Некоторые из описанных действий были применимы к постоянно доступным конструктам испытуемого (например, к конструкту «дружелюбный» могло быть подобрано действие «легко завязывает разговор»), тогда как другие были связаны со сравнительно менее доступными конструктами. Прочтя текст, испытуемые описывали персонаж и пытались сделать пересказ. Как и предполагалось, постоянно доступные конструкты влияли на впечатления испытуемых и их воспоминания о персонаже. Персонажи рассматривались как воплощение когнитивных категорий испытуемого. Испытуемые были склонны забывать информацию о персонажах, если она была связана с относительно труднодоступными личностными конструктами.
