Понимание природы человека Юнгом является более гармоничным и намного менее механистичным, чем у Фрейда. Юнг считал, что мучительная двойственность ума и тела, сознательного и бессознательного, природы (как «Оно») и культуры («Я» и «Сверх-Я»), физического и духовного принадлежит определенной стадии развития человека, которая не является постоянной и неизменной.
В психологической культуре Юнг известен в основном как ученый, который разработал понятие архетипов коллективного бессознательного. Под архетипами он понимал элементы коллективного бессознательного, обозначающие суть, форму и способ связи наследуемых бессознательных первичных человеческих первообразов и структур психики, обеспечивающих основу поведения, структурирование личности, понимание мира, внутреннее единство и взаимосвязь, взаимопонимание людей.
Юнг писал: «Любое отношение к архетипу, переживаемое или просто именуемое, «задевает» нас; оно действенно именно потому, что пробуждает в нас голос более громкий, чем наш собственный. Говорящий праобразами говорит нам как бы тысячью голосов, он пленяет и покоряет, он поднимает описываемое им из однократности и временности в сферу вечно сущего, он возвышает личную судьбу до судьбы человечества и таким путем высвобождает в нас все те спасительные силы, что извечно помогали человечеству избавляться от любых опасностей и превозмогать даже самую долгую ночь» [384].
Архетип является в наиболее обобщенном смысле сгустком энергии коллективного бессознательного, формой энергии, несущей в себе протосценарий типовых ситуаций. Архетип Младенца это то, как ведет себя младенец во всех возможных ситуациях жизни и проявляется во всех человеческих традициях. Это и появление на свет, первичная чистота, нерасчлененность, это ранимая юность, девственность восприятия, это и слабость, это и чистый духом. Каждый раз мы можем найти эту многоаспектность архетипа, на языке метафор и эмоционально насыщенных праобразов, проявляющих первичные протосценарии человеческого сознания.
В терминологии К.Г. Юнга есть понятие «Самости», центрального архетипа, первообраза упорядоченной целостности, центра и цели индивидуации, т.е. становления личности, ее интеграции. На этом пути сперва человек снимает свои Маски – результат социального отчуждения человека. Юнг писал: «Есть опасность стать тождественным свой Маске, скажем, когда профессор отождествляет себя со своей кафедрой или тенор – со своим голосом. Маска – есть то, что человек, по сути дела, не есть, но за что он сам и другие люди принимают этого человека». В конечном счете, достижение «Самости» происходит тогда, когда Анима и Анимус, мужское и женское, соединяются в иерогамии – священном браке – интимном союзе или внутреннем согласии бессознательной женственной стороны мужчины с его духом.
Архетип, по Юнгу, сам по себе ни добр, ни зол. Он есть морально индифферентное numen, которое становится таким или другим или противоречивой двойственностью обоих лишь через столкновение с сознанием. Этот выбор добра или зла, умышленно или неумышленно, следует из человеческой установки. Человек в модели Юнга имеет огромный потенциал развития самоосознавания и самопонимания, а также прирожденную способность к целостной интеграции. В отличие от Фрейда, Юнг серьезно интересовался древними и незападными процессами терапии и интеграции личности и сделал основательную попытку объединить техники, приемы и подходы, совершенно чуждые механистической «научной» терапии Фрейда и его последователей.
Наряду с Джеймсом, Юнг может считаться первым представителем трансперсональной ориентации в психологии. По его мнению, каждый индивидуум обладает тенденцией к индивидуации, или саморазвитию, причем индивидуация является, по Юнгу, синонимом термина «самореализация». Индивидуация, по Юнгу, – это процесс движения к целостности, большей свободе, отсутствие которых может привести к неврозам. Этот процесс включает в себя развитие самости через интеграцию различных частей души, носящих название архетипов: эго, персоны, тени, анимы или анимуса и др. По мере интеграции содержания этих архетипов они выражают себя более сложным образом. «Чем более мы сознаем себя посредством самопознания… тем более слои личного бессознательного, накладывающиеся на коллективное бессознательное, уменьшаются… Расширенное сознание – это уже не тот раздражительный… комок личных желаний, страхов, надежд и амбиций… это функция отношений с миром объективности, вводящая индивидуума в… связующее и неразрывное общение с широким миром» [387]. Индивидуация – это развитие самости, которая, по Юнгу, является центральным архетипом, архетипом целостности личности. Самость – не только центр, но и вся окружность, охватывающая и сознание, и бессознательное, это центр всей целостности. С точки зрения самости, цель состоит в единении сознания и бессознательного.
Юнг в своих работах описывает процесс индивидуации, состоящий из нескольких этапов. Первый этап – раскрытие персоны, т.е. того, какими люди представляют себя окружающим. Второй этап – встреча с тенью, центром личного бессознательного, включающим материал, несовместимый с персоной. Третий шаг – встреча с Анимой или Анимусом, бессознательными структурами, представляющими интерсексуальные связи в душе каждого индивидуума. Последняя стадия процесса индивидуации – собственно развитие самости. Самость становится новым центром души, приносит единство и интегрирует сознательный и бессознательный материал. Эго продолжает оставаться центром сознания, но уже не кажется ядром всей личности. Все вышеназванные стадии, по Юнгу, имеют свойство пересекаться, и человек склонен возвращаться к старым проблемам. Индивидуация может быть представлена как спираль, в которой человек продолжает сталкиваться с теми же фундаментальными вопросами, но каждый раз на новом уровне. Заканчивая анализ видения Юнгом проблемы самореализации, важным представляется отметить то, что автор отмечал, что те клиенты, которые обращались к нему за помощью в первой половине своей жизни, относительно мало были вовлечены в процесс индивидуации, а были заняты, как правило, проявлением себя как индивидуума, достижением целей «Я». Клиенты же более старшего возраста, разрешившие подобные задачи, имели обычно иные цели и были заняты больше интеграцией, поисками гармонии и целостности, нежели внешними достижениями.
Юнг тщательно указывал также и на значительные различия между восточными и западными путями индивидуации. Социальные и культурные обстоятельства, сильно различающиеся на Востоке и Западе, делают различными также преобладающие отношения к самой индивидуации и к тем, кто активно стремится к этой цели. Желательность внутреннего развития и озарения широко принимаются на Bостоке, где существуют ясно намеченные пути и техники, облегчающие этот процесс.
Для современной российской психологии важно, что одним из наиболее разработанных вариантов нетрадиционного понимания предмета психологии является подход, сформулированный в аналитической психологии К.Г. Юнга. Прежде всего, должна быть отмечена попытка Юнга вернуть в науку психическое как реальность. Магия психической реальности оказалась настолько сильной, что переводчик книги на русский язык И. Якоби интерпретирует юнговский термин Psyсhe (психэ, психика) как психическую субстанцию. Речь у Юнга о психике как субстанции все же не идет. Но трактовка психического как реальности, несомненно существующей и составляющей предмет изучения психологии, очень важна. Что касается Юнга, то для него психическая субстанция так же реальна, как и тело. Будучи неосязаемой, она тем не менее непосредственно переживается; ее проявления можно наблюдать. Психическая субстанция – это особый мир со своими законами, структурой и средствами выражения.
К.Г. Юнг отказывается от попыток соотношения психического и физиологического, психического и биологического, для того чтобы сосредоточиться на исследовании психики как таковой. Юнг писал, что он посоветовал бы ограничиться психологической областью без каких-либо допущений о природе биологических процессов, лежащих в их основании. Вероятно, придет день, когда биолог, и не только он, но и физиолог протянут руку психологу и встретятся с ним в туннеле, который они взялись копать с разных сторон горы неизвестного. Психика вполне заслуживает того, чтобы к ней относились как к самостоятельному феномену; нет оснований считать ее эпифеноменом, хотя она может зависеть от работы мозга. Это было бы так же неверно, как считать жизнь эпифеноменом химии углеродных соединений.
Психология обретает свой собственный предмет (психика для Юнга – не свойство другой вещи!), то, что реально может исследоваться с помощью вполне «рациональных» методов. Другое дело, что эти методы не похожи на традиционные процедуры расчленения содержаний сознания на элементы (достаточно сравнить амплификативный метод Юнга и традиционную интроспекцию). С помощью своего основного определения психики как «целокупности всех психических процессов, сознательных и бессознательных» [384], Юнг намеревался очертить зону интересов аналитической психологии, которая отличалась бы от философии, биологии, теологии и психологии, ограниченных изучением либо инстинкта, либо поведения. Отчасти тавтологический характер определения подчеркивает обособление проблемы психологичностью исследования.
