Промежуточный итог рассуждений: уже в хрущевские времена часть партэлиты взяла курс на изменение советского строя. Их поддержала теневая власть. Их цель — превратиться из управленцев во владельцев государственной собственности.
Итак, в недрах власти, в широком смысле этого слова, начал складываться проект кардинального изменения советской системы. Но реализовать такой проект трудно. Главная опасность в том, что народ, возглавляемый патриотичной частью элиты или контрэлитой, сметёт антисоветскую элиту. Как же быть? Надо сделать так, чтобы, во-первых, не появилась новая просоветская кон трэлита, а во-вторых, надо, чтобы и массы захотели отказаться от советского строя. Как раз с шестидесятых годов начался процесс искусственного нагнетания недовольства у различных социальных групп. Важной цель предателей было сделать интеллигенцию антисоветской. Для этого интеллигенции был демонстративно нанесен ряд оскорблений. Интеллигенцию стали маргинализовывать, снижать ее статус. Известно, что при Сталине интеллигенция пользовалась высочайшим престижем, уважением и обладала значительно более высоки уровнем жизни, чем большинство населения. Именно из этого слоя могла появиться контрэлита и новая опора Советскому государству. Поэтому антисоветская элита в спешном порядке применяет к интеллигенции принципы уравниловки, насильно гонит интеллигенцию на «картошку и овощебазу», плодит огромное количество псевдоинтеллигентов, открывает для них множество рабочих мест, на которых интеллектуальная деятельность лишь имитируется, и так далее. Так возникает группа нищих, недовольных жизнью людей, обладающих амбициями и претензией на статус интеллектуальной элиты общества, в которых истинная созидающая интеллигенция растворяется. Они вызывают презрение у остального народа, их справедливо считают паразитами, но такое отношение переносится и на истинную интеллектуальную элиту, которая постепенно проникается ненавистью к власти и к системе. Данная политика прикрывается марксистскими лозунгами о передовой роли пролетариата, и тем самым блокируется сопротивление патриотической части партийной элиты, которая к тому времени одряхлела, закостенела и впала в догматизм. Кроме того, подавляются любые попытки интеллигенции объективно исследовать советское общество. Представители антисоветской элиты опасаются, что данные исследования приведут к тому, что их план будет раскрыт, а против них общество успеет выработать контрмеры. При этом всячески стимулируется деятельность псевдоученых, шарлатанов марксистского окраса. Положение осложняется тем, что официальной идеологией провозглашался марксизм, и любые попытки выйти за его рамки антисоветская элита объявляла предательством страны, а настоящих ученых подвергала травле. Поэтому в общественных науках наблюдается сначала застой, а потом и деградация. Идеологический кризис создавался искусственно. А возникший идеологический вакуум отчасти заполнялся антисоветскими произведениями искусства. Здесь мы плавно выходим на так называемый еврейский фактор. Например, в советском кинематографе, как, впрочем, и в американском, доминировали евреи. А еврейская интеллигенция в массе своей была антисоветской. Еврейский народ, народ-клан, народ-семья тяжело переживал тот факт, что Сталин жестко отодвинул его от власти, которую евреи получили в результате революции 1917 года. Они использовали инструменты пропаганды для достижения своих целей. Значительное число советских кинофильмов имело явный антисоветский подтекст. Точно такая же ситуация сложилась и в советской эстраде, которой позволялось быть легальной оппозицией. В условиях искусственно созданного идеологического вакуума это произвело разрушительный эффект. Аналогично обстояли дела в литературе, «бардовской песне» и так далее.
Сознательно создаются и не устраняются бытовые неудобства. Например, ликвидация знаменитых сталинских «коммерческих магазинов», где торговля шла с дополнительной наценкой, а потому в них отсутствовали очереди, резко усугубила дисбаланс спроса и предложения. Состояние перманентного «дефицита», то есть превышения спроса над предложением, помимо создания недовольства в обществе также было исключительно выгодно теневой власти, торговой мафии, в широком смысле этого слова. Декларируемый принцип «распределения по едокам» в реальности оборачивался принципом: «что распределяешь, то и имеешь». То есть, в первую очередь по сравнительно заниженным ценам товары приобретали сами работники торговли, и лишь то, что оставалось после них, доходило до народа. Это подхлестнуло спекуляцию, повысило реальный доход и реальную власть торгово-цеховой теневой социальной группы. Регулярно инициируются на первый взгляд нелепейшие кампании, раздражающие общество: борьба с «вещизмом», «низкопоклонничеством перед Западом» и так далее. Бредовость и неуклюжесть акций — плод сознательных действий антисоветской части партийной элиты, помноженный на зашоренность и догматизм дряхлого старшего поколения идеологов и управленцев.
Крайне отрицательную роль сыграло и то, как проводилась политика урбанизации. Слепое следование марксистским догмам привело к тому, что одним из важных критериев развития общества стала считаться степень урбанизированности страны. В итоге быстрая смена условий жизни десятков миллионов людей породила серьезнейший стресс, рост преступности, пьянства, снижение рождаемости, способствовала деградации российской глубинки, создала проблемы в сельском хозяйстве. Очевидно, что и здесь не обошлось без саботажа, косвенным свидетельством чему являлась известная программа ликвидации «неперспективных деревень». Российская глубинка стала депрессивным, вымирающим регионом, а значительный перекос в уровне жизни между городом и деревней (прежде всего, русской деревней) не устранялся. Данное обстоятельство сыграло на руку тем представителям элиты, которые вязли курс на ликвидацию социализма и сознательно подогревали антисоветские настроения в обществе.
Культивировались необоснованные «гегемонистские» претензии у рабочих, что приводило к росту социальной напряженности. Забегая вперед, скажу, что почва для шахтёрских забастовок, проведенных по сценарию лагерных бунтов, готовилась заранее. «Гегемонская» наглость и пренебрежение к остальному обществу вытекали именно из убеждения рабочих в своей избранности и исключительности. Политика «возвеличивания гегемона», неожиданно начавшаяся в семидесятых годах, когда, казалось бы, со стереотипами «пролетарской революции» было давно покончено, вновь свидетельствует о том, что уничтожение советского строя производилось по чёткому плану. Партийная номенклатура действовала предельно рационально и последовательно.
Необходимо также обратить внимание на усиление национально окрашенных местных партийных элит, рост антирусских настроений и сепаратизма в национальных окраинах. Местные элиты объективно были заинтересованы в «избавлении от Москвы», поскольку это, во-первых, повышало их социальный статус, а во-вторых, делало их полновластными хозяевами республиканской госсобственности.
Вышеупомянутые процессы всячески поддерживались геополитическими врагами СССР. Фактор холодной войны имел значительное влияние на ход событий в СССР, однако его роль второстепенна по сравнению с деятельностью тех людей, которые обладали реальной властью в Советском Союзе.
Итак, последние представители ещё сталинской партэлиты окончательно потеряли связь с реальностью уже в конце семидесятых, защитить СССР они уже не могли, напротив, они уже стали прикрытием для деятельности младшего поколения управленцев, которым уже почти полностью принадлежала власть. А к середине восьмидесятых антисоветский план был уже близок к своему завершению. Партноменклатуре оставался один шаг до того, чтобы достичь цели. И вот здесь им понадобились подставные лица. Выходить из тени они не пожелали и тем самым в очередной раз доказали, что являются умными и расчетливыми людьми.
Вот теперь, в случае чего, гнев народа обрушится на «покупателей Челси», а истинные организаторы и проводники «реформ» ускользнут. Правда, не исключено, что подставные лица на каком-то этапе обыграли своих покровителей, сбросили с себя их власть. И теперь являются не номинальными, а реальными собственниками. Это, в принципе, возможно. Но в те годы они были именно подставными лицами. В оппозиционной среде принято говорить, что реформы потерпели крах. Что сами реформаторы некомпетентны, малограмотны, не знают общества, в котором живут, невежественны, догматичны, и так далее. Эти разговоры надо немедленно прекратить. Они не соответствуют действительности и наносят ущерб оппозиционным силам. Оппозиция недоумевает: как же так, враг столь ничтожен, а раз за разом одерживает победы над нами, такими умными и толковыми. Если принять иную точку зрения, многое станет ясным. Мы имеем дело с очень сильным врагом, прекрасно осознающим, что делает, прекрасно знающим наше общество.
