Ознакомительная версия.
Таня вела себя тихо, скромно и безупречно. Из дому она выходила только по делу. Ни с кем не зналась и никого не очаровывала. Любил Таню и Николай, и также любил ее всей душой. Но в эту душу закралось скверное чувство – ревность. И не за что было ревновать, а он ревновал. И не к кому было ревновать, он все-таки ее ревновал. Ревновал он ее к прошлому, хотя оно было чисто, светло и безупречно. Ревновал к будущему, хотя оно известно было одному Богу…
– Так-то оно так… Любит она меня теперь, это правда. А что как разлюбит? А что как покинет меня! А что как отдастся другому!..
То, что она бросила отца и семью, отдалась ему девушкою, жила незаконною жизнью – все это не доказательство.
– Жениться! А что как она покинет меня. – И этот дух зла денно и нощно терзал Николая, не давая ему покоя, изводил и доводил до потери сознания. Но он все-таки сдерживался в своем чувстве и не изливал Тане своей черной души.
Так шло дело несколько месяцев. Наконец Николай не выдержал. Решил услать ее домой, обзавестись своим хозяйством, а потом жениться на ней и зажить своим домом. А может быть, и бросить! Ведь она полюбовница…
Это обоюдное испытание. Николай вынес свою ревность из своей темной души и проявил на деле. Его прорвало, и он начал метать и рвать.
– Брошу… Отвяжусь… Будь она неладна. Измучает всего… Нет, не могу жить без нее… Возьму назад… Женюсь, привяжу, и пускай тут живет, как затворница, как схимница, без людей, без света Божьего…
Такова была борьба Николая.
А Таня?.. Таня любила тихо, скромно, глубоко, задушевно. Поплакала, погоревала и преклонилась перед судьбою… Гонят – пошла… Пошла она к отцу. Пожила у него, выносила позор и все тяжести жизни. А что же делать?
Спустя некоторое время она не выдержала. Попросила отца поехать к полюбовнику, и отец ее свез. С Николаем она, впрочем, в этот раз не видалась. Виделся только отец. Николай был взволнован. Обещал к ним приехать. Обещал жениться на Тане. Вернулись домой.
Но не выдержал и Николай. Ад ревности измучил его. Не в силах он был больше бороться.
Не мог он одолеть себя. Решил он поехать к Тане. Решил видеться с нею.
Была масленая, и он поехал к ней. Повидались, покатались и расстались. Приехал и другой раз. А сам все нет-нет, да и думал:
«Брошу Татьяну совсем, Бог с нею, до добра не доведет». Но совладать с собой не мог…
Пришел пост. Таня не выдержала. Соскучилась. Сама пришла к нему.
Не выдержал и Николай. Думал он жениться… Страшно, бесконечно страшно… А как изменит?!. Думал бросить. Не может… Нашел третье решение.
– Убью.
Беседуя с подругою, Николай ей выпалил, что он не может жить без нее, он не может допустить мысли, чтобы она досталась другому, он решил убить ее…
– Ну, что же, убей.
Николай бесконечно мучился. Никогда не пивший один, он теперь купил полбутылки коньяку и с чаем выпил. А мысль об убийстве Тани росла и росла. Кажется, чего нужно: она его, вся его, но одна мысль, что она может быть не его, приводила его в умоисступление.
Переночевали, а на другой день поехали к отцу.
Только и речи у них было, что о любви. Николай говорил, что он ее любит безумно, безгранично и беспредельно. Таня шептала, что она никогда не покинет его, что она вся и на всю жизнь его и никогда не покинет и не променяет его.
В этот день Николай и отец Тани выпили бутылку коньяку и две бутылки водки. Все было тихо, мирно и смирно. На другой день привезли еще две бутылки коньяку и кагору. Пили вновь. Непьющий Николай совсем охмелел. Что было в этот день, он помнит смутно. С ним был револьвер, и вот он начал стрелять из него. Палил в стены, разбил зеркало, целился в икону святителя Николая, а когда мать Тани стала стыдить его, то он начал хулить икону. Раз Таня выходила в дверь. Николай выстрелил из револьвера, и пуля пронеслась мимо нее.
– А что, Танюша, испугалась?
– Как не испугаться!
Чем время шло дальше, тем Николай больше хмелел…
Николай говорил отцу Тани, что вот он женится на Тане и они станут настоящей родней, а между тем Тане говорил другое…
– Убью, Танюша, тебя, убью…
– Ну, что же, убей, двум смертям не бывать, одной не миновать.
– Зачем убивать, живи с нею или оставь ее.
– Как же я ее оставлю, если я люблю ее и не могу жить без нее…
Пришел вечер. Легли спать. Только и было речи, что «убью да убью тебя»…
– Не пил – ревность мучила, а выпил – дошел до безумия… Как я могу быть без Тани!.. Как она может достаться другому?.. А Таня лежит тихая, покорная, безответная… Взял я револьвер, приложил его к груди Тани и говорю: «Убью тебя, не доставайся никому…»
– Ну, что же, убей… Мне себя не жалко… Убей сразу. А вот мне жалко тебя, что ты пойдешь за меня…
Так они все время лежали и шептались: он с револьвером, приставленным к ее груди, а она тихая, беспомощная и безответная…
Среди ночи с завода приехали товарищи Николая и стали звать его на завод. Так как ехать было рано, то гостям поставили самовар и вина. Николай выпил полстакана и опять пошел к Тане. Теперь они лежали одетые. Николай опять взял револьвер, приставил его к груди Тани, и они продолжали шептаться. Таня решила, что не покинет его и отправится с ним на завод.
– В каком платье я поеду?
– Ни в каком не придется.
Нажал револьвер больше, спустил курок, – и Тани не стало. Вскрикнула, вздохнула и скончалась.
Бросились все в их комнату.
– Ты убил Таню?
– Ну, что же, что убил… Ну и убил… Сам и отвечу за это, сам и похороню…
А сам целует еще теплые руки умирающей. Вид его был совершенно трезвый и хладнокровный, только глаза мутноваты.
– Три исхода было для меня: жениться, бросить и убить. Жениться не мог. Одна мысль, что она может быть не моя, сводила меня с ума, и я терял голову, да и что я за муж был бы… Мучитель… Бросить тоже не мог – я любил ее, безумно любил и жить без нее не мог… Убить, ну и убил…
Восемь лет каторги.
Чувство ревности известно с очень давних времен. Оно старше человечества, ибо проявляется и в животном царстве. Оно в такой же мере присуще современному цивилизованному человеку, как и нашему дикому предку. Несколько меняются формы его проявления, но существо его все же остается тем же. Это чувство у нас на глазах и известно всем и каждому. А между тем, желая более тщательно изучить это чувство, мы не нашли такого количества ученых работ, каковое должно было бы соответствовать жизненному запросу. Мало того, чувство ревности часто смешивается с другими чувствами, очень мало с ним имеющими общего. Так, например, ревность ставят в родство с завистью, тогда как эти чувства едва ли имеют между собою что-то общее. «Не пожелай жены ближнего твоего…» – это мера предупреждения и пресечения могущей возникнуть ревности, но очень мало имеет прямого отношения к ревности.
Чаще всего ревность смешивают с любовью. Некоторые даже говорят, что ревность и любовь неразлучны между собою. Ревность есть оборотная сторона любви. Любовь без ревности – едва ли даже и любовь. Кто не ревнует, тот не любит. Некоторые ревность считают заслугою и проявлением горячей любви, даже колотушки ревнивого милы, потому что они служат доказательством горячей любви…
Однако едва ли правильно отождествлять эти два чувства. По нашему мнению, истинная идеальная любовь и ревность – это два чувства если и совместимые, то, во всяком случае, парализующие и ослабляющие друг друга.
Истинная, идеальная любовь есть высокое чувство симпатии, духовного тяготения и искренней сердечной привязанности к предмету, всегда соединенной с уважением, почтением, преданностью и готовностью поступиться своим я в пользу любимого человека. «Большея любве никтоже имат, да кто душу свою положит за други своя…» Это чувство вполне бескорыстно, непритязательно и не требует взаимодействия и благодарности от любимого существа. Уже добавление к этому чистому, светлому и высокому чувству страсти, особенно сексуальной страсти, понижает достоинство и качество чувства любви и затемняет его прямо пропорционально количеству примеси страсти.
Примесь элемента страсти к истинной любви вносит в душевное состояние человека новый элемент – элемент побуждения к обладанию предметом, элемент эгоистический, требующий удовлетворения и взаимности от любимого к любящему.
Чрезмерная страсть, присоединяющаяся к любви, тушит альтруистическое чувство, часто затемняет светлую сторону идеального уважения и усиливает элемент эгоизма, обладания и самонасыщения. Удовлетворение страсти усиливает жажду ее, хотя и жажда удовлетворения стоит в полном соответствии с полнотою удовлетворения ее. Наилучшим примером тому служит страстная любовь Наполеона I к Жозефине.
Очень часто можно слышать мнение, что Наполеон I является прекрасным примером проявления ревности в своих отношениях к Жозефине. Это едва ли верно. В его письмах к ней есть чрезмерная, страстная любовь, но это не ревность. Силою своей ненасытной любви Наполеон превосходил всякого мавра и, будучи только корсиканцем, он напряженностью страсти мог бы удивить самого Отелло.
Ознакомительная версия.
