Но даже когда мы допускаем, что Я не полностью свободно в создании защитных механизмов, которые оно использует, при исследовании этих механизмов впечатляет величина достижений Я. Само существование невротических симптомов указывает на то, что Я потерпело поражение, а каждый возврат вытесненных импульсов, приводящий к формированию компромисса, показывает, что какой-то план защиты не удался и Я было побеждено. Но Я одерживает победу, когда его защитные меры достигают своей цели, т.е. позволяют ему ограничить развитие тревоги и неудовольствия и так преобразовать инстинкты, что даже в трудных обстоятельствах обеспечивается какая-то степень удовлетворения. А это, в свою очередь, позволяет поддерживать гармоничные отношения между Оно, Сверх-Я и силами внешнего мира.
Это отмечено в работе З.Фрейда «Торможения, симптомы и тревожность». См. также с. 37, где этот отрывок цитируется.
Я повторяю здесь предположение, выдвинутое Жанной Лемпл-де-Гроот (Jeanne Lampl-de-Groot) во время обсуждения в Венском обществе.
В соответствии с предложением Хелен Дойч (Helene Deutsch).
Ср. с позицией английской школы психоанализа, на которую я ссылаюсь.
Наиболее бескомпромиссным выразителем этой точки зрения является Вильгельм Райх (W.Reich, 1935), однако его мнение разделяется многими.
См. также «Торможение, симптомы и тревожность» (S.Freud, 1926, p.94), где нас предупреждают об опасности переоценки роли Сверх-Я в вытеснении и подчеркивают важность количественных факторов, таких, как чрезмерная степень стимуляции.
См. описание в «Торможениях, симптомах и тревожности».
Берта Борнштейн описывает фантазии семилетнего мальчика, в которых сходным образом добрые животные превращались в злых. Каждый вечер ребенок расставлял игрушечных зверей вокруг своей постели как охраняющих божеств, но воображал, что ночью они действуют заодно с чудовищами, которые хотят напасть на него (B.Bornstein, 1936).
Здесь вспоминается тема зверей-помощников, встречающаяся в мифах и обсуждающаяся время от времени в психоаналитической литературе, однако под другими углами зрения, нежели предлагаемый нами. См.: Rank O. The myth of the birth of the hero. N.Y., 1914. p. 88.
«Lieber Jager, lass mich liben —/ Ich will dir zwei Junge geben!»
Alice Hodgson Burnett.
Annie Fellows Johnston.
Напомню читателю, что отношение механизма отрицания к психическому заболеванию и к формированию характера обсуждалось разными авторами. Хелен Дойч (H.Deutsch, 1933) показывает значение этого процесса в генезисе хронической гипомании. Бертрам Левин (B.D.Lewin, 1932) описывает, как этот же самый механизм используется вновь сформированным наслаждающимся Я (pleasure ego) пациента с гипоманией. Анни Ангель (A.Angel, 1934) отмечает связь между отрицанием и оптимизмом.
Ср. с введенным С.Радо (S.Rado, 1933) понятием «желания пениса» у маленькой девочки, которое он описывает как галлюцинаторное воспроизводство виденного ею мужского члена.
«Деперсонализация» в детской игре, которую я не буду здесь детально анализировать, находится между «отрицанием в слове и действии» и «отрицанием в фантазии».
Ср. с понятием скотомизации у Р.Лафорга (R.Laforgue, 1928). Скотомизация в психоанализе метафорически означает образование психических «слепых пятен», т.е. областей, в границах которых мы не можем оценить ничего, что вступает в противоречие с нашим Я. – Прим. ред.
Устное сообщение на Венском семинаре по лечению детей (см.: K.Наll, 1946).
Черт, сопровождавший св. Николая и наказывавший непослушных детей.
Скопофилия – влечение к подглядыванию за половым актом или обнаженным представителем избранного пола. – Прим. ред.
Ср.: Freud S. Some neurotic mechanisms in jealousy, paranoia and homosexuality, 1922, p. 223.
«Altruistische Abtretung»; термин был предложен Эдвардом Бибрингом (Edward Bibring).
Ср. с понятием «сочувствующей» идентификации и комментариями П.Федерна по этому поводу (P.Federn, 1936).
«Kiebitze, denen kein Spiel zu hoch ist».
Существует явное сходство между ситуацией альтруистического отречения и условиями, определяющими мужскую гомосексуальность. Гомосексуалист отрекается от своих притязаний на любовь матери к младшему брату, которому он ранее завидовал. Правда, он сам удовлетворяет это притязание, принимая материнскую позицию, т.е. наслаждаясь как активной, так и пассивной стороной отношений между матерью и сыном. Трудно определить, в какой мере этот процесс включен в описанные мною различные формы альтруистического отречения. И Сирано, и альтруистичная молодая гувернантка должны были получать удовольствие от этого механизма еще даже до того, как они косвенным образом получили удовольствие от успехов своих замещающих фигур. Восторг, испытываемый ими, когда они дают и помогают, показывает, что отречение само по себе является удовлетворением инстинкта. Как и в процессе идентификации с агрессором, пассивность трансформируется в активность, нарциссическое унижение компенсируется чувством силы, связанным с ролью благодетеля, а пассивное переживание фрустрации компенсируется активным дарованием счастья другим.
Открытым остается вопрос о том, существует ли истинно альтруистическое отношение к своему ближнему, в котором удовлетворение своего собственного инстинкта вообще не имеет места даже в замещенной или сублимированной форме. Во всяком случае, проекция и идентификация не являются единственными способами обретения позиции, имеющей все признаки альтруизма; например, другой – и более легкий – путь к той же самой цели заключается в различных формах мазохизма.
Ультрасовременные воспитательные методы могут быть описаны как попытка подогнать внешний мир «по мерке» для ребенка.
Epinosic (синоним – advantage by illness) – использование болезни как средства достижения тех или иных собственных целей. – Прим. ред.
Я благодарна Маргит Дубовиц из Будапешта за указание на то, что тенденция подростков размышлять о смысле жизни и смерти отражает деструктивную активность в их собственных душах.
