А вы – не отличите.
Если не быть пижонами, то большинство вполне обошлись бы качественными цветными ксерокопиями в натуральную величину: смотрели бы и наслаждались.
Если, конечно, вам действительно важна картина, а не снобское: «У меня есть Подлинник…»
Боюсь, что некоторых огорчу, но большинство старых полотен, которыми они восхищаются, уже давно копии. От оригинала там остался только холст, все краски наложены реставраторами.
Дело доходит до анекдотов. Как-то реставраторы решили поработать над изрядно потускневшими росписями Сикстинской капеллы великого Микеланджело. Провели исследования, восстановили исходные цвета – и, взглянув, записали «под старину» обратно. Потому что в оригинале роспись была сделана очень яркой и весьма напоминала современные цветные фотографии.
Но вы понимаете, что, сколько ни беседуй, ценители Искусства все равно будут предпочитать Оригиналы.
«Настоящий» Ван Гог может стоить несколько миллионов долларов. Самая лучшая копия – несколько тысяч.
Естественно, копия ничем не хуже. Единственный недостаток копии в том, что копий может быть много. И тогда Я ПЕРЕСТАЮ БЫТЬ ЕЕ ЕДИНСТВЕННЫМ ВЛАДЕЛЬЦЕМ. Теряю монополию. Так – она есть только у меня. А у вас ее нет. И поэтому я с моей возвышенной душой так ценю Подлинники.
Итак, поговорим
Искусство, встать! Суд идет!
Из мира мечтаний
Невыносимо трудный вопрос – ЗАЧЕМ ты ходишь в кино (а также в театр, консерваторию или на выставки)?
Легко ответить на вопрос «Почему?», трудно отвечать на вопрос «Зачем?». Нам нелегко ответить, зачем мы ругаемся, зачем обижаемся, зачем ходим в кино. Нелегко потому, что не привыкли эти вопросы задавать. И не будем их задавать, потому что они нам тяжелы и невыгодны.
«Зачем ты его ударил?» – «А потому что он ударил меня». Мимо. Вопрос был не ПОЧЕМУ ударил – это понятно, вопрос ЗАЧЕМ ты это сделал, для достижения какого нужного результата?
ПОЧЕМУ удобно оправдывает любую глупость, но от режущего ЗАЧЕМ скрыться трудно. Вопрос ЗАЧЕМ? – это основной вопрос Делового Мира, мира жесткого и прямого, и от этого вопроса трепетная Церковь вокруг Искусства рассыпается, как карточный домик.
Китайский балет и эстетическое наслаждение
Большинство людей, предаваясь самым глупым, бесполезным и часто безнравственным занятиям, то есть производя и читая книги, производя и глядя картины, производя и слушая музыкальные и театральные пьесы и концерты, совершенно искренне уверены, что они делают нечто очень умное, полезное и возвышенное.
Л. Н.Толстой. «Об искусстве»
Как-то позвонил мой друг Н.Н. и пригласил меня на китайский балет – у него два билета, достал с трудом, о балете говорит вся Москва. Я удержался от страшного вопроса «Зачем мне нужно туда идти?» только потому, что решил еще раз сам получить на него ответ – на месте.
Мы встретились. В просторных залах Кремлевского дворца было много хорошо одетых людей, которые отложили все другие дела и пришли сюда, – видимо, ради чего-то очень важного. Мы сели – без права вставать – в кресла, зазвучала некоторая довольно приятная музыка, и открылся занавес. Очень хорошо сложенные юноша и девушка начали слаженно выполнять красивые движения, демонстрирующие одновременно их замечательную общефизическую подготовку, высокую балетную технику и способность похоже отражать любовные переживания. Это было красиво, но непонятно зачем. На мой вкус, любовные сцены лучше не наблюдать, а в них непосредственно участвовать. Кроме того, они ноги поднимали, а я отсидел всю попу. Мне все время хотелось подняться и подвигаться вместе с ними, но я догадывался, что в этом помещении мне это нельзя.
Как-то странно: заплатил деньги я, а удовольствие от танцев получают те, кто на сцене.
В антракте все бесцельно бродили в одиночку и парами по площадкам и лестницам. Ни в глазах, ни в движениях каких-либо явных следов от встречи с Прекрасным я заметить не смог. В очереди за дорогими, но маленькими бутербродами с красной икрой все слышанные мною разговоры ни темами, ни интонациями не отличались от разговоров в очередях. Но многие смотрели в программки и пытались запомнить то, что они увидят, чтобы потом суметь как-то членораздельно рассказать это тем, кто сюда не попали, и создать впечатление, что здесь происходило нечто осмысленное.
Во втором отделении мы наблюдали балетное изложение двух сказок: о рыбаке и рыбке и о драконе и охотнике. Сказка о рыбаке и рыбке – хорошая сказка, но словами, даже не пушкинскими, ее рассказать легче, чем жестами. Во второй сказке молодой охотник умел метко убивать стрелами из лука и поэтому поразил дракона в глаз, а принцессу – в сердце, но любовью, после чего на сцене все радовались, а мы по-прежнему наблюдали это из ямы зала.
Строго говоря, основную массу зрителей отделяло от действа метров пятьдесят. Восхищаться чем-то за пятьдесят метров довольно затруднительно, а при использовании бинокля это вообще ничем не отличается от телевизора, за исключением того, что ты не дома.
Кроме того, мне всегда казалось, что волшебные сказки более подходят для того, чтобы усыпляющим образом рассказывать их детям на ночь; какое нравственное содержание из них смогла вычерпать аудитория дворца, я понять не смог.
Возвращаясь домой с несвежей головой, я подвел итоги. Всего потрачено пять часов, из них три часа неподвижного сидения, один час езды в душном метро и час просто туда-сюда.
Что можно было сделать за пять часов? Позаниматься спортом, встретиться с любимой, подготовиться к завтрашним занятиям. Это было бы то, что реально нужно. Но ничего из этого не свершилось, потому что я «приобщался к высокому искусству».
Вместо полезных дел я приятно (хотя и пусто) пообщался с Н.Н., посмотрел на красивых мужчин и женщин, делающих красивые движения под красивую музыку… Может быть, это дало что-то важное моей душе? – Нет. На душе было тепло и приятно, как всегда. Учитывая, что это мой нормальный душевный фон, о приобретениях говорить трудно.
Естественно, если не считать укрепления в мнении, что таким образом тратить время мне не надо.
Тем не менее уверен, что другие присутствующие на балете получили гораздо больше. Действительно, завтра и в другие дни, пока балет на общественном слуху, они станут рассказывать о своем посещении друзьям и сослуживцам, что, с одной стороны, будет создавать им репутацию весьма приобщенного к культуре человека, а с другой весьма смахивает на взрослый вариант детского хвастовства: «Мы были, а ты – нет».
Насколько я знаю, у детей хвастовство и дразнилки взрослые не поощряют.
Спать, чтобы жить, или жить, чтобы спать?
Привет от П.Брегга
Вот кусочек беседы с дамой, готовой презирать меня за мое рациональное отношение к искусству: «А я, например, очень хочу посмотреть „Крестного отца“. – „Зачем?“ – „Ну как зачем?.. Для общего развития!“ – „В чем конкретно оно может выразиться?“ – „Ну… Об этом фильме много говорят!“ – „Что ты от него ожидаешь? Что он тебе сможет дать? Чем он тебя обогатит?“
Вопросы повисли в воздухе без ответа. А почему она хочет посмотреть, она ответила: все видели, а она нет. Стадное чувство, плюс дополнительная тема для общего трепа.
Фильм может быть и хорошим, если он делает вас добрее, но разве ВЫ ставили это своей целью? Что сделает с вами фильм – за это отвечают режиссеры. А вы отвечайте за себя: зачем идете вы?
Если не врать, то чаще всего вы ходите в кино, театр и консерваторию ПРОСТО ТАК, чтобы приятно провести время. Вы в этом нуждаетесь. От жизни вы устаете – потому что не умеете работать; радости в вашей жизни мало – потому что не умеете радоваться, вы даже отдыхать как следует не умеете. Ваша жизнь не работает, и поэтому вы от такой жизни и убегаете: в искусство.
В Фабрику Снов.
Хороший фильм (книга, спектакль и пр.) – это увлекательный сон. Естественно, вы вольны погрузиться в него, но только называйте вещи своими именами и не придумывайте насчет возможных Интеллектуальных или Духовных Приобретений. Вы просто выбрали приятный сон в дневное время.
Если не врать, я тоже люблю иногда днем расслабиться.
Как только я перестал скрывать свое недоумение по поводу Высокого Искусства, разные люди (кто с сожалением, а кто наступательно) заявили, что мне его просто не дано понять. Впрочем, авторы этих заявлений затрудняются сформулировать, что именно Высокое Искусство дает, кроме слов о «высоком эстетическом наслаждении».
При первой же попытке расшифровки оказывается, что за этим не стоит ничего, кроме общенечленораздельного «нравится».
