Следует отметить, что в человечестве (и даже ещё раньше – в семействе гоминид, предков человека) правила и правит бал патология. Не говоря уже о том, что человек – это «сошедшее с ума животное», т.е. создание патологически невротическое, многие другие аспекты его физиологии тоже как бы с «очевидными пунктиками». Отсутствие волосяного покрова: уникальнейший способ терморегуляции среди млекопитающих, оправданный лишь в условиях солнцепёка, но каково это для обитателя приполярных зон – далеко не райских кущ? Прямохождение, начиная от австралопитеков, – также абсолютно противоестественно для позвоночных животных. Все самые жизненно важные органы – шея, живот, половые органы – никак не защищены, всё выставлено вперёд, наружу! В руках находится 14. а в ногах 16 капиллярных клапанов-насосов, предназначенных для подачи крови вверх. Больше их нигде в туловище человека нет – Природа рассчитывала на «самотек», т.е. на четвереньки, таким образом. Прямохождение – откровенная патология. Медики утверждают, что если бы люди ходили на четвереньках, то 99% т.н. женских болезней попросту не возникало. Все болезни позвоночника тоже напрямую проистекают от двуногости. Во всём человеческом гнездится патология!
Поэтому когда здесь, по отношению к сексуальной извращённости, постоянно употребляется выражение «патологическая», то это говорится как бы «по полемической инерции», т.е. не совсем корректно. Ведь имеется в виду неестественность её по отношению к виду, в человечестве же наличествуют и сосуществуют виды-двойники. Мало того, они поведенчески диаметрально противоположны (хищные и нехищные), т.е. они по самой своей сути совершенно разные виды. Поэтому понятие «патологичность» здесь как бы расщепляется. С одной стороны, агрессивность по отношению к ближнему своему хотя и считается нормальными людьми патологичной, но для хищных гоминид она совершенно естественна. С другой стороны, патологией необходимо признать внутривидовую агрессивность хищных гоминид (их внутренние «разборки»), ибо она возникла именно в форме патологии, т.е. агрессии, направленной на представителей своего же, тогда ещё единого, вида палеоантроповых гоминид (троглодитов), и таковою, т.е. патологической, она осталась и поныне.
Но эта взаимоистребительная, патологическая (для хищных гоминид) активность оказалась необычайно выгодной для выживания нехищных людей. Извечная и неустранимая разобщённость хищных гоминид оказывается и посейчас практически единственно спасительным фактором для человечества. До сих пор все оппозиции возглавлялись тоже хищными, единственная цель которых – стремление к власти. Нехищные лидеры всегда «успешно» устранялись, хотя иногда они всё же добивались великих побед (Иисус Христос, Махатма Ганди). Всё же обольщаться в этом плане не стоит: хищники способны во многом договариваться друг с другом (звери-то они как-никак говорящие), в частности, делить сферы влияния и т.п. Если они найдут некий приемлемый для себя и достаточно устойчивый баланс сил в глобальном масштабе, то нехищным людям – хана, из рабского состояния им не вырваться, либо сделать это придётся такой большой кровью, что в ней запросто смогут утонуть все.
Так что к термину «патология» нужно относиться двойственно: и в конкретном психиатрическом смысле, и в образном, больше – эмоциональном, нежели строго медицинском. Кроме того, думается, что чудовищность проявлений всего этого сексуально-политического «хозяйства» отодвигает вопросы внешней корректности на самый дальний план. Это очень сложный комплекс вопросов, поэтому даже понять главное, уловить суть и смысл всей этой огромной важности проблемы – уже большое дело. Ведь то, с чем человечеству приходится иметь дело, с чем постоянно сталкиваться, воистину, чудовищно! Взять лишь одно: в «хищных генах». т.е. в неком, присущем хищным гоминидам, структурно устойчивом супергенном комплексе, заложено, имеется и сохраняется в потомстве свойство, обеспечивающее им потенцию к поеданию детей, безо всяких на то угрызений совести, – как предмета, заведомо отсутствующего! Изнасилование ими детей – всего лишь «блажь и нега» этих чудовищ, уже то хорошо, что хоть не сожрали.
Второй анализируемый нами аспект – не менее важный момент в отмеченной взаимосвязанности сексуальности и агрессивности. Это – буквальное «заражение» хищностью, в том числе и полидевиантной сексуальностью, совращение и растление наиболее морально неустойчивой части диффузных людей хищными гоминидами, что называется, личным примером. Значительная часть преступников (во многом, так же обстоит дело и с извращенцами) представляют из себя вовсе не хищных гоминид, а обычных людей, но они заражены – буквально – хищностью. Это – охищненные диффузные люди. Они либо воспитаны с детства в таком духе асоциальноеT и безнравственности, либо их «повязали» позже (в случае втягивания в преступность). Все они составляют «исполнительные группы» нехищных людей, находящихся в распоряжении хищных гоминид и/или состоящих у них на довольствии. Т.е, диффузный вид включает в себя и скопище потенциальных новобранцев для хищной армии: «необученные годные» – в военкомовской формулировке, которые очень быстро, хотя и не всегда охотно (бывает, вынуждено) проходят «курс молодого бойца» в разного рода и весьма своеобразных «учебках». Это не кто иные, как предатели стада. К счастью, большинство нехищных людей всё же как-то избегают попадаться в лапы к хищным гоминидам, «стадо» (нехищный социум) в общем и целом держится пока ещё уверенно.
Многочисленные случаи благополучного ухода жертв от преступников после уговоров, «отпрашивания» или «пощады» со стороны тех – это всё как раз и есть случаи встречи с такими вот «обработанными» диффузными людьми. Истинный хищник вряд ли отпустит (= упустит) свою жертву. Суггестор – этот точно, ни за что не упустит, но вот суперанимал, тот может – он редко, но всё же способен на великодушие, у него иногда может прорваться что-то типа игривого, «доброго» настроения. Но чаще эта игривость (особенно у суггесторов) проявляется в форме «шутейного», издевательского отпускания жертвы, и когда человек уходит успокоенный и обрадованный избавлением от явной смерти, следует меткий выстрел ему в спину.
В самом общем виде процессы хищного заражения сравнимы с описанной Л.Н.Гумилёвым «психической индукцией», заражением людей «пассионарностью». Это – героическое воодушевление, вызванное подражанием, возникшее под воздействием неодолимого психического давления со стороны пассионария, как, например, в бою исходит воздействие от отважного бойца, «соседа слева». В таком отчаянно бесшабашном состоянии можно совершить немало действительных подвигов, но этот боевой азарт, задор достаточно быстро проходит. К сожалению, его «сухой остаток» – лёгкое отношение к насилию, а то и возникшая привычка к убийству остаются надолго. Это – тоже охищнение. По такой же психологической схеме, хирург не может долго пребывать без выполнения операций, он ощущает психический дискомфорт.
Но большинство нехищных людей не могут перенести спокойно и легко подобное психологическое потрясение, их психика оказывается искорёженной. Врачами-психиатрами этот феномен отмечен как различного рода послевоенные психопатические комплексы, проявления травмированной психики: «вьетнамский синдром», «чеченский синдром»… В то же время у большинства солдат Великой Отечественной «германского синдрома» не возникало. Когда есть мощное внутреннее самооправдание (как у того же хирурга), то насилие не вызывает столь негативных последствий, хотя и не может пройти совершенно безболезненно.
Точно так же обстоит дело и с проекцией агрессивности на плоскость сексуальной извращённости. В силу тех или иных условий жизни, воли обстоятельств нехищные люди могут быть втянуты в противоестественные гомосексуальные отношения. Особенно это распространено в изолированных коллективах: тюрьмы, экспедиции, армия, флот и т.п. Схожее поведение наблюдается и у других видов высших млекопитающих. Например, в группах быков, длительное время изолированных от «любовного общения» с коровами, начинаются вспрыгивания быков друг на друга. Но при восстановлении нормальных условий «временные девианты» могут быть возвращены «на путь истинный» – вернуться к гетеросексуальным отношениям. И всё же «педерастический комплекс» у них останется навсегда, даже и при нормальной во всех отношениях дальнейшей жизни, самооправданий у них быть не может, можно только постараться всё забыть.
Но и в период своего гомосексуального существования их фундаментальная тяга к женщине, так или иначе, но прорывается, зачастую, в самых уродливых и неожиданных формах. Так, в тюрьмах на спинах пассивных педерастов, «опущенных» (раньше имевших тюремное звание «козлы», теперь разжалованных в «петухи», «петюни»), татуируются голые женщины в самых недвусмысленных позах. Никакие другие татуировки – «визитные карточки» заключенных опущенным не «выдаются». Им, кстати, обычно дают и женские имена, что находится в том же русле объяснения.
