В переходном возрасте существенно меняются представления о содержании таких понятий, как "одиночество" и "уединение". Дети обычно трактуют их как некое физическое состояние ("нет никого вокруг"). Подростки наполняют эти слова психологическим смыслом, приписывая им не только отрицательную, но и положительную ценность.
Английский психолог Д. Колмэн предлагал 11-13-, 15- и 17-летним мальчикам и девочкам дописать неоконченные фразы: "Когда нет никого вокруг" и "Если человек один". Их ответы затем классифицировались на положительные (например: "Когда нет никого вокруг, я счастлив, потому что могу делать, что хочу") и отрицательные (например: "Если человек один, он начинает нервничать"). Оказалось, что от подросткового возраста к юношескому число положительных суждений растет, а негативных — уменьшается. Если подросток боится остаться один, то юноша начинает ценить уединение, причем способность быть одному связана с большей целенаправленностью и самостоятельностью личности.
Но не все способны к этому. Как показывают данные массовых опросов и клинических исследований, подростки и юноши значительно чаще людей старшего возраста чувствуют себя одинокими и непонятыми. Но письма о трудностях общения получают и советские молодежные газеты: "У меня стоит телефон, но он постоянно молчит, а так хочется слышать знакомый голос, знать, что ты кому-то нужен…"
Рост потребности в интимном общении неизбежно психологизирует понятие дружбы.
Уже у пятиклассников наряду с развитием групповых товарищеских отношений начинается обособление более интимных группок (из двух-трех человек), связанных общими тайнами, сокровенными разговорами и т. д. Ребята не только стараются что-то делать вместе, но постоянно беседуют друг с другом, прекращая разговор, если подходит кто-то посторонний. Если секретов нет, их специально придумывают: общая тайна цементирует рождающуюся дружбу, выделяя друзей из всего остального мира. Умение хранить тайну и верность — важнейшие критерии оценки друга в этом возрасте. Эта дружба часто неустойчива. Тем не менее, а может быть, именно поэтому поиск друга и мечты о дружбе занимают все большее место в переживаниях подростка.
Очень непосредственно отражается это в дневниковых записях школьницы из Ленинградской области Лизы Н. Сначала ее дневник, начатый в 12 лет, просто перечень разных событий. Но скоро центральное место в нем начинает занимать поиск дружбы и любви. Первые проявления этого еще совсем детские:
"Как-то Женьке Федорову я говорила, что мне хочется друга. Это была не ложь, а правда, такого друга я найти не могу. Хотела дружить с Женькой, но он не хочет. Я у него не спрашивала, но вижу по нему. Со мной хочет сейчас дружить Танька, и мы с ней немного дружим. Но она плохой друг; со сбора ушла чуть ли не первая, а в голове у нее одни мальчишки да виконт де Бражелон. Больше с ней нельзя даже ни о чем поговорить".
Мальчики и девочки, с которыми Лиза пробует дружить, быстро меняются. Иногда это ее огорчает. "Вообще мне хочется дружить со всеми, плохими и хорошими, но настоящего друга я никак не могу найти". Накануне Лизиного 13-летия появляется запись: "Я нашла себе друга, веселого, верного, настойчивого" (это соседка по парте Галя В.). Но все-таки Лизу больше занимают мальчики. К 15 годам мысли усложняются, появляется стремление размышлять о жизни, о себе. Лиза — общительная и активная девочка, секретарь школьного комитета комсомола. У нее хорошие отношения с матерью. Тем не менее ее все чаще навещает одиночество: "Что-то странное стало твориться. Моя голова пухнет. Каждую свободную минуту я думаю, и все больше о жизни, о себе. Может, у меня наступает юность, я стала взрослой? Кончилось детство? Иногда из-за этих дум я не могу заснуть по ночам, лежу, ворочаюсь и думаю. У меня были и плохие мысли, но, возможно, правильные. Я стала чувствовать, что никому не нужна, даже своим лучшим, наверное, уже бывшим друзьям — Галке и Жене".
Чувство одиночества проистекает не от внешней изоляции, не от плохого окружения, а от невозможности выразить всю полноту чувств: "Как жаль, что сейчас мы стесняемся говорить друг другу все… Многое, очень нужное, скрываешь". Но в чем современные юноши и девушки, старшеклассники и студенты, усматривают сущность своих дружеских отношении? Считают ли они дружбу исключительным, интимным отношением или, как полагают некоторые ученые, дружба растворяется в поверхностном приятельстве?
Полагая, что одним из показателей уровня предъявляемых к дружбе требований может служить суждение о том, насколько часто встречается настоящая дружба среди сверстников, мы включили этот вопрос в анкету опроса, проведенного в рамках нашего с В. А. Лосенковым эмпирического исследования. Оказалось, что представления современных юношей и девушек в этом отношении мало отличаются от взглядов их предшественников. От 45 до 72 % опрошенных ленинградских старшеклассников и студентов считают, что настоящая дружба встречается редко. Резких возрастных отличий здесь не наблюдается. Более заметны половые различия: в 7-9-х классах девушки считают дружбу значительно более редкой, чем юноши, зато в старших возрастах разница не только уменьшается, но девушки настроены в этом отношении оптимистичнее, чем юноши (40 % положительных ответов школьниц 10-го класса и 41 % таких же ответов студенток).
Однако уровень запросов ничего не говорит об их содержательных критериях. Значительно информативнее в этом плане было задание дописать незаконченное предложение: "Друг и приятель — не совсем одно и то же, так как…" От 37 до 65 % опрошенных, в зависимости от возраста, подчеркивали близость и доверительность дружбы ("друг знает о тебе все", "друг намного ближе", "с приятелем никогда не поделишься тем, что доверяешь другу"). Остальные отмечали большую прочность, устойчивость дружбы ("друга выбирают на всю жизнь"), взаимопомощь и верность ("приятель подведет, друг — никогда").
Еще более рельефную картину дает распределение ответов по предложению: "Друг — это тот, кто…" В определениях, не связанных заданными рамками сравнения, преобладают два мотива — требование взаимопомощи и верности и ожидание сочувствующего понимания со стороны друга.
Характерно, что с возрастом мотив понимания заметно усиливается (у юношей-с 16 % в 7-м классе до 40 % в 10-м; у девушек-соответственно с 25 до 50 %), у девушек он вообще выражен сильнее. Эта частичная (поскольку оба мотива переплетаются и предполагают друг друга) переориентация с инструментальных ценностей (взаимопомощь) на экспрессивные (понимание), несомненно, связана с развитием самосознания.
Однако более тонкие и дифференцированные психологические запросы удовлетворить труднее. Не отсюда ли и рост сомнений в распространенности "настоящей дружбы"?
Из 162 крымских старшеклассников, охваченных нашей пробной анкетой, только восемь человек сказали, что у них нет близких друзей. Но когда потом ребята должны были указать, в какой мере их лично тревожат некоторые проблемы, типичные для их ровесников, выяснилось, что "отсутствие настоящего друга" тревожит 29 % мальчиков и 35 % девочек, от "непонимания со стороны друзей" страдает каждый седьмой мальчик и каждая четвертая девочка и т. д. Парадокс? Недостаток методики исследования? Нет, нормальное и типичное внутреннее противоречие юношеской психики. Да и только ли юношеской? Близость с теми, кого мы любим, очень редко кажется нам "достаточной".
Как реализуются эти установки в реальном поведении? Если дружба и приятельство разграничиваются более или менее строго, то число друзей не должно быть особенно велико. Эта гипотеза подтвердилась. Среднее число друзей своего пола у юношей от 7-го класса к 10-му несколько уменьшается (у девушек такой тенденции нет), а число приятелей, наоборот, растет. Это свидетельствует о растущей индивидуализации и избирательности дружбы. При этом у девушек во всех возрастах друзей своего пола меньше, а друзей противоположного пола больше, чем у юношей.
Индивидуальные вариации, стоящие за средними цифрами, очень велики. Из числа ленинградских девятиклассников вовсе не имеют близких друзей, по их собственной оценке, 2,9 % юношей и 3,9 % девушек, по одному другу своего пола имеют 23 % юношей и 29 % девушек; двоих друзей-31 % юношей и 30 % девушек. Таким образом, дружба выглядит достаточно избирательной и индивидуальной. Юноши с числом друзей свыше четырех составляют 12 %, а девушки-10 % общего числа обследованных.
С кем же дружат старшеклассники?
Соседство (по крайней мере в городских условиях) играет в установлении и поддержании дружбы меньшую роль, чем совместная учеба. Внутриколлективные отношения также не исчерпывают круг дружеских привязанностей старших школьников. Среди друзей своего пола у семиклассников одноклассники составляют 50 %, а у десятиклассников — только 37 %.
В ответах на вопрос, где состоялось знакомство с внешкольными друзьями, прежняя совместная учеба занимает второе место после совместного летнего отдыха. Вместе с тем принадлежность к одному и тому же учебному коллективу как ведущий фактор формирования дружеских привязанностей с возрастом теряет былое значение, дружеское общение все больше выходит за школьные стены.
