Присутствие не следует путать с сентиментальным отношением к человеку, но оно непосредственно и равным образом зависит от того, как терапевт воспринимает пациента. Эта мысль прослеживается у терапевтов разных школ и различных убеждений; различных во многом, за исключением одного главного аспекта предположений относительно того, является ли человек объектом анализа или же он является существом, которое необходимо понять. Любой терапевт экзистенциален в той мере, в какой он со всеми своими знаниями о переносе и психодинамике, после всех пройденных им курсов обучения по-прежнему способен относиться к пациенту как "к одной экзистенции, взаимодействующей с другой", говоря языком Бинсвангера. На собственном опыте я имел возможность убедиться, что в рамках терапевтического часа этой силой в высокой степени обладала Фрида Фромм-Рейхманн; она обычно говорила, что "пациенту необходимо переживание, а не объяснение". Другой пример Эрих Фромм, который не просто, как в приведенном выше высказывании Ясперса, делает акцент на присутствии, но в своем пособии по психоанализу ставит этот вопрос, во главу угла.
Карл Роджерс являет собой пример терапевта, который смог (никогда, по моим сведениям, не имея прямых контактов с экзистенциальными терапевтами как таковыми), написать очень экзистенциальный документ в своей apologia pro vita sua:
Я энергично пускаюсь в терапевтические отношения под влиянием гипотезы или веры в то, что моя симпатия, моя уверенность и мое понимание внутреннего мира другого человека приведут к важному процессу его становления. Я вступаю в эти отношения не как ученый, не как врач, который может поставить точный диагноз и приступить к лечению, а как человек, вступающий в личные отношения. До тех пор, пока я буду рассматривать клиента только как объект он сам будет склоняться к тому, чтобы быть лишь объектом.
Я сам рискую: ведь если передо мной, по мере углубления отношений, разворачивается картина провала, регрессии, отрицания клиентом меня и наших отношений, тогда у меня возникает ощущение, что я потеряю себя или часть себя. Временами этот риск становится совершенно реальным и очень остро переживается.
Я даю себе волю испытать открытость отношений: весь мой организм принимает на себя эти отношения и оказывается чувствительным к ним, а не только мое сознание. Я сознательно не реагирую как аналитик, не размышляю относительно другого человека; моя реакция основывается на чувствительности всего моего организма к этому другому человеку. Я живу этими отношениями, основываясь на этом. 5 127
Существуют определенные различия между взглядами Роджерса и экзистенциальных терапевтов. Например, в большинстве его работ за основу взяты краткосрочные терапевтические отношения, в то время как работа экзистенциальных терапевтов обычно строится на долговременной основе. Точка зрения Роджерса временами наивно оптимистична, в то время как экзистенциальный подход больше ориентирован на трагичность жизненных кризисов, и так далее. Тем не менее, следует отметить основные суждения Роджерса о том, что терапия является "процессом становления", что свобода и внутренний рост человека это то, что имеет первостепенное значение, а также неявно выраженное предположение о высоком предназначении человека, которым наполнена работа Роджерса. Все эти концепции очень близки экзистенциальному подходу к человеку.
Прежде чем переходить от вопроса присутствия к другому вопросу, нам необходимо сделать три пояснения. Во-первых, акцент на взаимоотношениях никоим образом не является чрезмерным упрощением или сокращением; это не суррогат дисциплины или тщательности обучения. Упорядоченный и тщательный учебный процесс, направленный на понимание человека именно как человека, скорее, включается в контекст экзистенциальной терапии. Предполагается, что терапевт является экспертом; но если он, прежде всего, не является человеком, то вся его компетентность окажется неуместной, а возможно и губительной.
Экзистенциальный подход отличается пониманием того, что значит быть человеком. Это уже не просто "дар", интуиция или какое-то стечение обстоятельств. Как говорил Александр Поуп, экзистенциальный подход это "настоящее исследование человека", которое становится центром всесторонних и научных исследований в самом широком смысле этого слова. Экзистенциальные аналитики относятся к структуре существования человека так же, как Фрейд относился к структуре бессознательного; они извлекают ее из области ненадежного дара особых индивидов, обладающих интуицией, принимают ее как область исследования и осмысления и делают в какой-то степени доступной для всех.
Другое предостережение относится к тому, что акцент на реальности присутствия не устраняет чрезвычайно важного и точного фрейдовского понятия переноса, только правильно интерпретируемого. Ежедневно мы получаем доказательства того, что не только пациенты, но и все мы в какой-то степени ведем себя по отношению к терапевту, жене или мужу так, как если бы они приходились нам отцом, или матерью, или кем-либо еще; таким образом, представляется крайне важным преодоление этого в отношениях.
Но в экзистенциальной терапии "перенос" помещается в новый контекст события, имеющего место в реальных взаимоотношениях между двумя людьми. Практически во всем, что пациент осуществляет наедине с терапевтом в отведенный ему час, можно увидеть какой-то элемент переноса. Но это не всегда "просто перенос", это не объяснить пациенту наподобие арифметической задачи. Понятие "переноса", по существу, часто используется как удобный защитный экран, за которым прячутся как терапевт, так и пациент, дабы при непосредственном столкновении избежать еще более тяжелых и вызывающих тревогу ситуаций. Когда я особенно утомлен, я говорю себе, что пациентка так требовательна потому, что она хочет доказать, что может заставить своего отца полюбить ее; это может вызвать некоторое облегчение, а также может быть, в сущности, верным. Но для экзистенциального подхода важно то, что она делает это здесь, со мной, в этот конкретный момент, и причины, по которым это происходит в данный миг пересечения моего и ее существования, не исчерпываются тем, что имело место в ее взаимоотношениях с отцом. Это существенно независимо от всех суждений о бессознательном детерминизме, действительно верных в отдельном контексте: ведь пациентка в какой-то степени делает выбор в пользу этого детерминизма именно в определенный момент времени.
В дальнейшем единственным, что будет иметь власть над пациенткой и, в конечном счете, сделает возможным ее изменение, станет полное и глубокое переживание того, что именно она осуществляет в отношениях с реальным человеком, со мной, в этот конкретный момент. 6 128 Отчасти ощущение временной согласованности в процессе терапии (экзистенциальные терапевты занимались исследованием этого вопроса) связано с необходимостью позволить пациенту сначала пережить то, что он делает, пока он не начнет сознавать это. 7 129 Тогда и только тогда действительно помогает объяснение почему.
Для пациентки, о которой мы говорили выше, осознание того, что она требует именно от этого конкретного человека именно в этот конкретный момент времени безусловной любви, может оказаться потрясением; и только спустя некоторое время, может, быть по прошествии несколько часов, она должна будет осознать свой ранний детский опыт. Тогда она сможет как следует проанализировать и вновь пережить переполнявшую ее злость на отца за то, что она не могла заставить его обратить на себя внимания. Но если бы ей просто объясняли, что это явление переноса, она бы узнала интересный рациональный факт, который вовсе не был бы экзистенциально осознан ею.
Также необходимо отметить то, что присутствие во время сессии вовсе не означает навязывания терапевтом пациенту себя, своих представлений или своих чувств. Очень интересным доказательством нашей точки зрения является то, что Роджерс, показавший такую яркую картину присутствия (см. цитату выше), является как раз тем психологом, который безоговорочно настаивал на том, что терапевт не проецирует себя, а ежесекундно следует за эмоциональной реакцией и намеками пациента.
Энергичность во взаимоотношениях вовсе не означает, что терапевт будет болтать с пациентом. Он знает, что у пациентов существует множество разных способов попытаться запутать терапевта, чтобы уклониться от своих проблем. И терапевт может сохранять молчание, сознавая, что одна из сторон его роли во взаимоотношениях быть экраном для проекций. Терапевт это тот, кого Сократ называл "повивальной бабкой", совершенно реальный в "нахождении рядом", но при этом терапевт находится там с конкретной целью помочь другому человеку самостоятельно произвести на свет то, что есть в нем.
