Ознакомительная версия.
Удар наносится с двух сторон: лёгкость развода вызывает рост доли разведённых женщин, лёгкость секса вызывает рост доли женщин, никогда не состоявших в браке. Между 1970 и 1990 годами доля американских женщин в возрасте от 35 до 39, никогда не бывших замужем, повысилась с 1/20 до 1/10. Доля разведённых женщин в той же возрастной группе составила 1/3.
В отношении мужчин положение даже более серьёзно. 1/7 всех мужчин в возрасте от 35 до 39 никогда не были женаты; как мы видели, последовательная моногамия стремится оставить в этом состоянии более мужчин, чем женщин. Однако женщины от этого могут проигрывать больше. Они чаще мужчин хотят иметь детей; 40-летняя незамужняя бездетная женщина, в отличие от своего коллеги мужского пола, оценивает свои шансы стать родителем как стремящиеся к нулю. То же касается благосостояния разведённых мужчин и женщин: в Соединенных Штатах развод влечёт для среднего мужчины заметное увеличение уровня жизни, в то же время, как у его бывшей жены (с детьми), происходит обратное.
Акт о Разводах 1857 года, который помог узаконить разрыв брака в Англии, был приветствован многими феминистками. Среди них была жена Джона Стюарта Милля — Гарриет Тейлор Милль, которая не переваривала своего первого мужа и страдала в этом брачном капкане вплоть до его смерти. Госпожа Милль, которая, кажется, никогда не была большим энтузиастом половых отношений, мучительно подошла к пониманию того, "что все мужчины, за исключением редких возвышенных натур — в большей или меньшей степени сластолюбцы", и что "женщины — напротив вполне свободны от этой черты". Любой жене, разделявшей её отвращение к сексу, викторианский брак мог походить на серию изнасилований, перемежавшихся страхом. Она одобрила развод по требованию — ради женщин.
Милль также одобрил развод по требованию (в предположении, что у пары не было детей). Но его взгляд на этот вопрос отличался от её взгляда. Он видел, что свадебные клятвы меньше ограничивают жену, чем мужа. Строгие брачные законы тех дней Милль воспринимал с большим пониманием вероятного происхождения института единобрачия и полагал, что они были написаны "сластолюбцами для сластолюбцев и для того, чтобы привязать сластолюбцев". Он не был одинок в этом мнении. В основе оппозиции Акту о Разводах 1857 года лежало опасение, что он повернет мужчин к последовательной моногамии. Гладстоун выступал против этого законопроекта, ибо, как он сказал, "это приведёт к деградации женщины". (Или, как выразилась более чем столетием позже одна ирландская женщина: "женщина, голосующая за развод, подобна индейке, голосующей за Рождество"[48]). Последствия облегчения развода оказались многогранными, но во многом подтвердили позицию Гладстоуна. Развод очень часто неблагоприятен для женщин.
Нет никакого смысла в попытках повернуть время вспять, как и нет смысла пытаться поддерживать браки, делая альтернативу фактически противозаконной. Практика показывает, что есть кое-что, для детей более тяжёлое, чем развод — жизнь с родителями, живущими вместе в состоянии непрекращающегося смертного боя.
Одно очевидно — у мужчины не должно быть финансового стимула для развода; развод не должен повышать его собственный уровень жизни, как это сейчас обычно бывает. Думаю, фактически было бы справедливо понизить его — не обязательно, в целях наказания, но потому, что это часто единственный способ удержать жизненный уровень его жены и детей от снижения, учитывая неэффективность двух домашних хозяйств в сравнении с одним. При материальном достатке женщины часто могут счастливо выращивать детей и без мужчины — даже счастливее, чем при жизни с ним, а иногда — счастливее даже его, прельстившегося свежей травой по ту сторону забора.
О степени «уважения» к женщине, присущего современному моральному климату бытуют разные мнения. Мужчины полагают, что его много. Доля американских мужчин, полагающих, что женщины более уважаемы сегодня, нежели в прошлом, возросла с 40 процентов в 1970 году до 62 процентов в 1990-м. Женщины не согласны. При опросе 1970 года они чаще всего называли мужчин "в основном добрыми, нежными и внимательными", но в опросе 1990 года, проводимом тем же самым опросчиком, женщины чаще всего описывали мужчин, как ценящих только своё собственное мнение, старающихся подавить женщин, озабоченных завлечением женщин в кровать и не уделяющих внимания домашним делам.
Уважение — слово неоднозначное. Возможно, что мужчины, полагающие женщин «высокоуважаемыми», имеют в виду, что женщины воспринимаются на работе как достойные коллеги. И возможно, что женщины действительно пользуются большим уважением такого рода. Но если под уважением вы понимаете то, к чему призывали викторианцы, призывавшие уважать женщин (а именно — не рассматривать их как объект сексуального завоевания), тогда уважение, вероятно, понизилось с 1970 года (тем более — с 1960). Одна из интерпретаций вышеупомянутых цифр предполагает, что женщины хотели бы пользоваться большим уважением второго рода.
Нет никаких внятных причин резко противопоставлять эти два вида уважения; у феминисток конца 1960-ых и начала 1970-ых, настаивавших на первом виде уважения, не было причин жертвовать вторым (которого, по их словам, они тоже хотели). Но так получилось, что именно это они и делали. Они провозгласили врождённую симметрию полов во всех основных сферах, включая секс. Многие молодые женщины принимали доктрину симметрии, имея в виду, что им можно отдаваться своим сексуальным соблазнам и пренебрегать какой-то неясной интуитивной осторожностью: спать с любым понравившимся мужчиной, не беспокоясь о том, что его сексуальный интерес не сигнализирует о сопоставимой привязанности, и не опасаясь, что секс может крепче поймать в эмоциональную ловушку её, чем его. (Некоторые феминистки предавались случайному сексу почти что из чувства идеологического долга). Мужчины же, со своей стороны, использовали доктрину симметрии, чтобы ослабить для себя моральные тиски. Теперь они могли спать со всеми вокруг, не заботясь об эмоциональных последствиях; они всего лишь нравились женщинам, так что никакого особого уважения уже не было нужно. В этом они поддерживали и поддерживают женщин, активно сопротивляющихся особому моральному уважению как покровительству (которое иногда наблюдается и, конечно, имелось в викторианской Англии).
В то же время законодатели принимали половую симметрию, имея в виду, что женщины не нуждаются ни в какой особенной юридической защите. Многие государства в 1970-х годах допустили развод "без вины" и автоматически равное разделение активов пары — даже если один супруг, обычно жена, не имели карьерного движения и таким образом сталкивались с более суровыми перспективами. Пожизненные алименты, на которые разведённая женщина могла когда-то рассчитывать, теперь могли быть заменены несколькими годами платежей на "реабилитационную поддержку", которые, как предполагается, дают ей время начать восстановление карьеры — восстановление, которое, скорее всего, продлится более этих нескольких лет, если у неё есть несколько детей. В стремлении большему равноправию мы перестали уточнять, что причиной разрыва был необузданный флирт её мужа или его резкая, звериная нетерпимость. Это, дескать, вещи, в которых нет ничей вины. Философия безвиновности — это одна из причин, делающих развод буквально выгодным для мужчин. (Другая причина — небрежный контроль осуществления финансовых обязательств мужчиной). Пик моды на безвинность теперь миновал, и законодатели штатов частично ликвидировали ущерб от этой практики, но именно частично.
Феминистическая доктрина врождённой сексуальной симметрии не была единственным и первоначально даже не главным виновником. Сексуальные и брачные нормы, по многим причинам (тут и противозачаточные технологии, развитие коммуникаций, стиля жизни и региональные тенденции), уже давно меняются. Так почему они пришли к феминизму?
Отчасти по причине явной иронии ситуации, когда совершенно похвальные попытки остановить один вид эксплуатации женщин способствовал расцвету другого вида. Отчасти также потому, что хотя феминистки не были единоличными творцами проблемы, некоторые из них помогали поддержать её. Вплоть до очень недавнего времени опасение реакции феминисток было самым главным препятствием честному обсуждению различий между полами. Феминистки писали статьи и книги с осуждением "биологического детерминизма", не потрудившись понять ни биологию, ни детерминизм. Запоздалое расширение феминистических дискуссий о половых различиях временами расплывчато и лицемерно; они склонны описывать различия, которые правдоподобно объяснимы в терминах дарвинизма, однако уклоняются от вопроса о том, являются ли они врождёнными.
Женщины в несчастливом браке
Ознакомительная версия.
