легкой скуки на лице, поворачивал к нему голову, тщательно размещал кончики пальцев левой руки против кончиков пальцев правой и говорил: «Хорошо, Джарвис. Пожалуйста, принесите мне “Таймс”».
Только через несколько лет, когда я впервые побывал в психиатрической лечебнице, я действительно увидел людей, которые обладали такой же невозмутимостью, которую изображал Клив Брук. Их называли «шизофрениками».
Когда я начал консультировать и осваивать психотерапию, я был уверен, что владею средством исцеления, и чувствовал собственную силу, когда помогал клиентам погрузиться в их чувства. Несмотря на мои злоключения с рядовым первого класса Джонсом, а также на многие другие, я поверил в то, что катарсис – это ключ к эмоциональному и ментальному здоровью. Мне казалось очевидным, что задача психотерапии состоит в том, чтобы добраться до подавленных эмоций и вызвать их разрядку. Рядовой Джонс, конечно, произвел на меня впечатление, и, без сомнения, с этого случая для меня начался процесс крушения иллюзий. В 1960-е и в начале 1970-х гг., когда движение «групп встреч» достигло расцвета, было очень легко опять поверить в модифицированную форму катарсиса: нужно не просто высвободить эмоции – важно, чтобы катарсис наступал в присутствии других людей, которые тепло принимают это и, в свою очередь, тоже проходят через подобные переживания.
Все-таки это лишь часть правды обо всех нас, но, чтобы понять насколько ограничена эта правда, мне понадобилось еще десять лет. Удивительно, насколько ясно я вижу это теперь. Вероятнее всего, я лишь доехал до следующей станции на долгой дороге вечного совершенствования.
Как я теперь понимаю, эмоции открывают очевидный доступный путь к субъективному. Наши чувства, очевидно, возникают на такой глубине, на которую не так легко проникнуть рациональности, объективным измерениям или сознательным намерениям. Они свидетельствуют о наличии коллизий и устремлений, которые мы даже для самих себя можем вербализовать или объяснить лишь частично. Так что такой знакомый, стереотипный вопрос психотерапевта «Что вы чувствуете?», конечно же, направлен туда, куда надо. Трудность состоит в том, что его используют не в меру, и те, кто его задает, иногда принимают дверь за целый мир, который лежит за ней.
Что это за мир? В этой книге я по-разному пытался назвать его, определить, прикоснуться к нему. Выглядит это так, как будто я вынужден указывать на него не прямо пальцем, а левым локтем или даже правой ягодицей.
Субъективность, неосознаваемое, наш глубочайший центр – вот некоторые из ориентиров в этом мире, но то, к чему они ведут, исчезает где-то вдалеке. «Палец, указывающий на луну, – еще не луна» [45]. Все же существует достаточно много общего между этими понятиями и другими терминами и концепциями, и я чувствую, что теперь я лучше понимаю, что ищу.
Как психотерапевт, я предпочитаю длительную работу, направленную на внутреннюю жизнь моих клиентов, на исследование нашей человеческой природы, – работу, пробуждающую спящие возможности, которые мы все как один чувствуем внутри себя и которые временами могут способствовать действительно крупным жизненным изменениям. Именно в этой работе мы имеем дело с миром, который я ищу.
За годы работы я нашел многое из того, что могло бы помочь мне в этом поиске. И очень многое из этого я оставил на обочине. Стандартизованные тесты, проективные методики, гипноз, техника пустого стула, ролевые игры, направленные фантазии, психоактивные вещества – все это полезно, кое-что я иногда использую до сих пор, но все это ограничивает, даже если что-то и полезно. Каждая из этих техник предлагала мимолетное впечатление о тех людях, с которыми я работал, – каждая на свой манер, каждая по-своему интригующе. В конечном счете каждая из них превращала всех этих людей в объект моих исследований, в объект изучения, в объект самой техники.
Теперь я понимаю, что все эти вспомогательные средства в поиске истинной субъективности похожи на фотографии диких животных или, в лучшем случае, – на животных в зоопарке. Они показывают нам намеченную жертву, но без оживляющей ее души, без действия, которое и является самой главной, самой значимой характеристикой.
Теперь я уверен, что если хочу, чтобы поиски продвинулись в нужном направлении настолько, насколько это в данный момент в моих силах, мне необходим искренне сосредоточенный на субъективности и очень высоко мотивированный спутник.
Глава 7
Параллелирование рамок
Любому, кто вел обычные разговоры или занимался психотерапией, знакомы фразы: «Давайте рассмотрим все это подробнее» и «А какова картина в целом?» Мы все понимаем важность того, что я здесь назвал «параллелированием рамок». Для психотерапевтов вполне обычное дело – призвать своего клиента говорить конкретнее, и почти так же часто – но не так явно – они побуждают тех же клиентов обобщать свой опыт.
Мы по-разному организуем наши мысли и слова, и один из способов, имеющий особенное значение для жизнеизменяющей психотерапии, связан со способностью двигаться от частного к общему и от абстракции к практическому применению. Одни клиенты описывают переживание за переживанием и, похоже, вообще никогда не пытаются подвести черту и посмотреть, что это дает. Другие рисуют свои переживания настолько размашисто и обобщенно, что их психотерапевты теряются и просто не могут понять, какие жизненные явления могут скрываться за этими описаниями.
Параллелирование рамок – это способ напомнить самому себе о необходимости следить за этим параметром. Мы продемонстрируем его очевидные преимущества, поговорим о некоторых значениях, а затем покажем, как его можно будет использовать, когда психотерапевт подозревает, что осознанно или неосознанно клиент вводит его в заблуждение.
ПРЕДСТАВЬТЕ СЕБЯ в такой ситуации:
Прекрасный осенний день. Вся субботняя работа по дому уже сделана – все, как было запланировано. Где-то далеко ваша любимая команда играет самый главный матч сезона, и вы можете перенестись туда с помощью телевизора. Вы уже запаслись орешками и пивом или содовой, так что теперь можете забраться в свое любимое мягкое кресло, пригрозив не участвующим в действе домашним страшными бедствиями, если кто надумает помешать; осталось лишь поправить подушку и… Ах, хорошо!
Включаем телевизор. Вовремя: кончается последняя коммерческая реклама и на экране вид всего стадиона, который снимается с самой высокой точки на теневой стороне. Вы видите противоположную трибуну и целиком все поле, на котором маленькие фигурки заняты подготовкой к игре. Возбуждение, предвкушение, царящие на стадионе, – в вашей гостиной.
И вот команды застыли в ожидании. Ваша команда подает, длинная линия фигурок, и одна отдельно – очевидно, подающий. Другие фигурки рассыпались по полю и готовы принять мяч. Затем ваши маленькие фигурки начинают игру, а другие им отвечают. Две
