«Как, черт тебя дери, ты думаешь он мог пройти? — ругалась я мысленно. — После всего того, что ты со мной сделал, ты еще думаешь, что у меня может быть какой-либо день?» Я вспыхнула, принудила себя улыбнуться и сказала: «Мой день был нормальным. Спасибо, что спросил».
Фрэнк посмотрел в сторону. Он слышал то, что я не высказала. Он хорошо знал, о чем не надо говорить. Я тоже это знала. Мы обычно были на волосок от жуткой ссоры с перечислением прошлых обид, с криками и угрозами развода Мы привыкли бросать друг другу свои аргументы, но мы уже были сыты ими по горло. Поэтому теперь мы делали то же самое молча.
Дети прервали нашу тишину, наполненную враждебностью. Сын сказал, что хочет пойти поиграть на улицу за несколько кварталов. Я ему не разрешила. Я не хотела, чтобы он пошел без отца или без меня. Сын вопил о том, что он хочет пойти, что он пойдет, что я ему никогда ничего не разрешаю. Как всегда, я пошла на попятную. «Ладно, иди, но будь осторожен», — предупреждала я. Я чувствовала себя так, как будто давно была потерянной. Я всегда чувствовала, будто потерянная — и со своими детьми, и с мужем. Никто никогда меня не слушает, никто не принимает меня всерьез.
Я сама себя не принимала всерьез.
После ужина я помыла посуду, в то время как мой муж смотрел телевизор. Как всегда: мне работа, ему игра. Я в тревоге, он в расслабленности. Я беспокоюсь, а он нет. Он чувствует себя хорошо, я уязвлена. Черт его подери! Я нарочно прошла через гостиную несколько раз, специально закрывая собой экран телевизора, исподтишка бросая на него ненавистные взгляды. Он меня игнорировал. Устав от этого, я вошла уже спокойной походкой в гостиную, вздохнула и сказала, что собираюсь пойти на улицу, чтобы заровнять граблями двор. Это фактически мужская работа, объяснила я, но я подозреваю, что мне придется ее сделать. Он сказал, что сделает эту работу позже. Я ответила, что его «позже» никогда не наступает, я не могу ждать, меня уже беспокоит этот двор. Пусть он забудет об этом, я уже привыкла делать все сама, и это я тоже сделаю. Он сказал, ну ладно, он забудет об этом. Я пулей выскочила из дома и бесцельно ходила по двору.
Устала я ужасно и слишком рано легла в постель. Спать с мужем стало для меня таким же мучением, как и проводить с ним время в период бодрствования. То мы совсем не разговаривали, откатываясь на противоположные стороны кровати как можно дальше один от другого. То он делал попытки, как будто все между нами было прекрасно, заниматься сексом со мной. В любом случае это было большое напряжение. Если мы поворачивались спинами друг к другу, то я лежала и меня одолевали путаные, отчаянные мысли. Если он пытался прикоснуться ко мне, я застывала как будто замороженная. Как он мог еще ожидать от меня любви? Как он мог прикасаться ко мне, как будто ничего не случилось? Обычно я резко отталкивала его со словами: «Нет, я слишком устала». Иногда я соглашалась. Изредка я делала это потому, что мне хотелось этого. Но обычно, если я и имела с ним близость, то только потому, что я чувствовала себя обязанной заботиться об удовлетворении его сексуальных потребностей и испытывала вину, если этого не делала. В любом случае сексуальная жизнь не удовлетворяла меня ни физиологически, ни эмоционально. Но я говорила себе, что мне все равно. Это не имеет значения. Не совсем так. Когда-то давно-давно я перекрыла все свои сексуальные желания. Когда-то давно-давно я перекрыла свою потребность отдавать и получать любовь. Та часть во мне, какая когда-то чувствовала и заботилась, заморозилась и одеревенела. Мне пришлось сделать эту заморозку, чтобы выжить.
Я так много ожидала от этого брака. Я лелеяла множество мечтаний для нас обоих. Ни одна мечта не осуществилась. Я была обманутой, меня предали. Мой дом, моя семья — место, где люди должны чувствовать тепло, заботу, комфорт, где люди испытывают верх блаженства от любви — сделались для меня капканом. И я не могла высвободиться из капкана. Может быть, я продолжала говорить себе станет лучше. В конце концов, все трудности случаются по его вине. Он — алкоголик. Когда он станет лучше, наша супружеская жизнь тоже станет лучше.
Однако я начинала удивляться. Он жил трезво и посещал Анонимных Алкоголиков в течение шести месяцев. Он постепенно улучшался. А я нет. Действительно ли его выздоровления было достаточно, чтобы сделать меня счастливой? До сих пор его трезвость как будто ничего не меняла в моем самочувствии. В свои 32 года я чувствовала себя так, как будто меня выпотрошили, использовали, сломали. Что случилось с нашей любовью? Что случилось со мной?
Спустя месяц я начала подозревать ту правду, которую вскоре мне пришлось узнать. Единственное, что изменилось к тому времени, — то, что я почувствовала себя еще хуже. Моя жизнь остановилась, мне хотелось покончить с ней. У меня не было никакой надежды, что положение улучшится; я даже не знала, что было неправильно. У меня не было никакой цели, кроме постоянного стремления заботиться о других людях, но и в этом у меня ничего хорошего не получалось. Я застряла в прошлом и приходила в ужас от будущего. Бог как будто отверг меня. Я чувствовала себя виноватой все время и недоумевала, уж не схожу ли я с ума. Что-то ужасное, что-то такое, что я не могла объяснить, происходило со мной. Это навалилось на меня и разрушило мою жизнь. Каким-то образом пьянство мужа повлияло на меня, и это влияние повлекло за собой мои проблемы. И теперь уже совсем неважно, чья это была вина.
Я потеряла контроль.
Я встретилась с Джессикой в этот момент ее жизни. Она была близка к постижению трех фундаментальных идей.
Она не была ненормальная; она была созависимая. Алкоголизм и другие компульсивные нарушения являются действительно семейными болезнями. Состояние членов семьи, на которых воздействует болезнь их близкого, называется созависимостью.
Как только члены семьи попали под влияние — как только «это» случилось — созависимость начинает развиваться по своим собственным законам. Это похоже на то, когда мы подхватываем воспаление легких или приобретаем деструктивную привычку. Как только вы «это» заимели, оно у вас теперь есть.
Если вы хотите избавиться от этого, вы вынуждены сделать что-то такое, чтобы это ушло. И неважно, по чьей вине это случилось. Ваша созависимость становится вашей проблемой; разрешать свои проблемы — это ваша ответственность.
Если вы созависимы, вам необходимо искать путь к своему собственному выздоровлению. Помогает начать этот путь понимание созависимости, некоторых ее свойств, собственных чувств и своего поведения, обычно сопровождающих созависимость. Очень важно изменить некоторые формы своего поведения, иногда отношение к проблеме, и при этом важно понимать, чего следует ожидать в результате подобных изменений.
Эта книга будет вести вас в глубь такого понимания и будет ободрять вас на пути необходимых перемен. Я счастлива сообщить, что история Джессики имела счастливый конец, или новое начало. Ей стало лучше. Она начала жить своей собственной жизнью. Я надеюсь, что вы тоже сможете.
Когда я говорю, что я созависимая,
я не имею в виду, что я немножечко созависимая.
Я имею в виду, что я действительно созависимая.
Я вышла замуж не за такого человека,
который ограничивается несколькими
кружками пива после работы.
Я вышла замуж за мужчину,
который просто не будет работать.
Элен, член Ал-Анона
Может быть, вы нашли что-то общее у себя с Джессикой в предыдущей главе. Ее история — это крайний пример созависимости, но о таких примерах мне часто приходится слышать. Тем не менее опыт Джессики — это не единственный тип созависимости. Существует столько разновидностей той истории, сколько и созависимых, рассказывающих о себе.
Вот несколько из них.
Геральд, красивый, представительный мужчина сорока с небольшим лет, называет себя «воплощением успеха в бизнесе и типичным примером поражения во взаимоотношениях с женщинами». Когда он учился в старших классах школы и в колледже, ухаживал за многими женщинами. Он имел успех и считался хорошей добычей. Однако, завершив образование, Геральд ошеломил свою семью и друзей тем, что женился на Рите. Рита обращалась с Геральдом хуже, чем любая другая из женщин, за которыми он когда-либо ухаживал. Она была холодна и враждебна к нему и к его друзьям и, казалось, не особенно-то заботилась о Геральде. Как будто ей было все равно. Спустя тринадцать лет брак закончился разводом. Тогда Геральд обнаружил, что то, в чем он подозревал жену в течение ряда лет, оказалось правдой: Рита была в любовной связи с другими мужчинами с того момента, как они поженились, и она (и это тоже длилось некоторое время) злоупотребляла алкоголем и другими химическими веществами.
