«Способы «суицида» при этом избираются лишь безопасные (порезы вен на предплечье, лекарства из домашней аптечки), либо рассчитанные на то, что серьезная попытка будет предупреждена окружающими (приготовление к повешению, изображение попытки выпрыгнуть из окна или броситься под транспорт на глазах присутствующих и т.п.).
Обильная суицидальная «сигнализация» нередко предшествует демонстрации или сопровождает ее: пишутся прощальные записки, делаются «тайные» признания приятелям, записываются на магнитофон «последние слова» и пр.»(2).
Если благодаря суицидальной демонстрации подростку удастся добиться своих целей, то может сформироваться некий поведенческий штамп, к помощи которого он будет прибегать в любой сложной ситуации.
К.Л., 13 лет, регулярно прибегает к суицидальным угрозам спрыгнуть с 9–го этажа. Если мать отказывается выполнить его требования (дать денег, купить новые джинсы, разрешить поздно вернуться домой), подросток вскакивает на широкие бортики лоджии и истерически повторяет свои требования до тех пор, пока мать со слезами не соглашается на все его условия.
Подобные суицидальные демонстрации опасны тем, что эмоциональный импульсивный подросток на фоне аффекта при отсутствии истинного желания умереть может перейти грань безопасного и нелепо погибнуть.
Если проявление истероидности у маленьких детей еще может вызывать снисходительную улыбку старших, то в подростковом возрасте взрослым уже не до смеха.
Помимо «суицида» немало хлопот доставляет взрослым «бегство в болезнь», когда истероидный подросток изображает таинственные, не известные науке заболевания, воспроизводит поведение психического больного, демонстрирует «припадки, обмороки, загадочные колебания температуры, продолжительные отказы от пищи с тайной едой по ночам»(1), воспроизводит картину всех известных науке заболеваний, получая при этом несомненную выгоду от своего нездоровья. В подобном случае у него может развиться истерия.
Истероид — человек подсознания. Он прислушивается к голосу страстей и с готовностью следует им.
Но это не страсти, а страстишки. Он, конечно, будет изображать из себя игрока, гемблера, отчаянного собутыльника. Но пить он не может в силу слабости здоровья, играть он так и не научился. Однако наркотики представляют для истероидов серьезную опасность.
Идеальным выбором является артистическая карьера. Также хороши профессии, где есть непродолжительные контакты, во время которых необходимо произвести впечатление и убедить собеседника (продавцы, коммивояжеры), определенные позиции в средствах массовой информации, рекламе.
С годами поведение истероида мало меняется. Черты инфантильности, отсутствие духовной зрелости могут сохраняться у него даже в пожилом возрасте. По–прежнему сохраняется высокая потребность к поощрению. Наиболее легким каналом общения с ним остается режим похвалы.
Этот эгоцентризм и жажда внимания к своей особе хорошо заметны у милейшего Карлсона, живущего на крыше (самый умный, самый лучший строитель, мужчина в самом расцвете лет и т.п.), Васисуалия Лоханкина. К этому может добавиться склонность к мифотворчеству пустого человека И.А. Хлестакова.
Для многих истероидов характерно подражание, реакция имитации, связанная с их собственной пустотой, как это хорошо видно у Эллочки Людоедочки в ее нелегкой схватке с миллионершей Вандербильдихой.
Именно эта черта — желание постоянно обращать на себя внимание — является стержнем личности, на который нанизаны все остальные поведенческие реакции.
«Основа их личности — беспредельный эгоцентризм, ненасытная жажда постоянного внимания к себе, восхищения, удивления, почитания, сочувствия. На худой конец предпочитается даже негодование или ненависть окружающих в свой адрес, но только не безразличие и равнодушие — только не перспектива остаться незамеченным»(2).
У людей других типов характера подобное нарцисси–анство, любовь к себе, восхищение собой вызывает часто негативное отношение.
Даже такой отзывчивый человек, как Ганушкин, обычно наполненный сочувствием к людям, не может скрыть раздражения при столкновении с истероидами. Он пишет: «Им необходимо, чтобы о них говорили, и для достижения этого они не брезгуют никакими средствами. В благоприятной обстановке, если ему представится соответствующая роль, истерик может и на самом деле «отличаться»: произносить блестящие, зажигающие речи, совершать красивые и не требующие длительного напряжения подвиги, часто увлекая за собой толпу; он способен и к актам подлинного самопожертвования, если только убежден, что им любуются и восторгаются. Горе истерической личности в том, что у нее обыкновенно не хватает глубины и содержания для того, чтобы на более или менее продолжительное время привлечь к себе достаточное число поклонников»(1).
Если при исследовании мира взгляд астеника останавливается лишь на фактах, свидетельствующих о его несовершенстве, на всем том, что может подтвердить его невысокое мнение о себе, истероид выхватывает лишь ту информацию, которая подтверждает его значимость и уникальность.
Для истероида окружающий мир — это огромная сцена театра одного актера, залитая светом, подчеркивающим всю его неповторимость и привлекательность.
Основная жизненная задача истероида — произвести впечатление на окружающих, на случайных зрителей, ненароком заглянувших в его театрик. И, как опытный полководец, ведет истероид битву за внимание окружающих, пуская в ход все новые рода войск и искусно маневрируя.
Первый удар ~- внешность. Истероиды тщательно следят за собой, трепетно относятся к каждой детали своего туалета, форме бровей, грациозности движений. Их часто можно узнать по одежде, где преобладают яркие цвета, неожиданные сочетания, красный бант в волосах и, конечно, шляпа.
«Мы шли по Флоренции, на мне была головокружительная шляпа, а за нами бежали репортеры», — рассказывает истероидная женщина о поездке в Европу. Не отстают от женщин и мужчины–истероиды: щегольский костюм, экстравагантные детали туалета, ухоженное лицо.
Следующий удар в битве за благосклонность собеседника наносит уже тяжелая артиллерия — утонченная эмпатия истероида, его способность к сопереживанию, умение разгадать собеседника, «расколоть» его.
Но если астеник проявляет талант сопереживания с целью что–то дать, оказать поддержку, помочь, то истероид стремится разгадать собеседника лишь для того, чтобы понять, как произвести на данного человека наибольшее впечатление. Если астеник в момент социального контакта является дающим, то истероид — берущий, отличный использователь чужого мнения.
Без промаха бьет по собеседнику эмоциональность истероида. Ведь он дает эмоциональные всплески по поводу всего происходящего. Радость, восторг, осуждение — все эмоции яркие, сочные, подкрепленные междометиями «Ах» и «Ох».
Казалось бы, истероид полностью вовлечен в переживание ситуации. Однако краем глаза он зорко наблюдает за реакцией зрителя. И, если это необходимо, мгновенно меняется тональность его эмоциональных посланий.
Но вот полководец наносит еще один удар, в ход идут танковые колонны, которые давят недоверие собеседника. Теперь истероид не только говорит то, что приятно слышать собеседнику, он создает свой имидж, подкрепляя собственную значимость знакомством с сильными мира сего, со знаменитостями, часто перечисляя на самом деле несуществующие заслуги.
И вот цель достигнута: собеседник потрясен, восхищен, польщен знакомством.
Подобные средства нападения использует истероид Хлестаков в момент обольщения городничего, его семьи и чиновников. Тут и вист с иностранными посланниками, и «с Пушкиным на дружеской ноге», и управление департаментом.
Никто так не чувствует своего зрителя, никто другой не сыграет так хорошо для своего зрителя пьесу, словно написанную по его заказу. Самые искусные соблазнители — люди истероидного характера.
Чтобы поддержать впечатление, истероид использует свою уникальную способность фантазировать. «При их страсти к рисовке, к пусканию пыли в глаза они совершенно не в состоянии бороться с искушением использовать для этой цели легко возникающие у них богатые деталями и пышно разукрашенные образы и фантазии. Отсюда их непреодолимая и часто приносящая им колоссальный вред страсть к вранью. Лгут они художественно, мастерски, сами увлекаясь своей ложью и почти забывая, что это ложь. Часто они лгут совершенно бессмысленно, без всякого повода, только бы чем–нибудь блеснуть, чем–нибудь поразить воображение собеседника. Чаще всего, конечно, их выдумки касаются их собственной личности: они охотно рассказывают о своем высоком происхождении, своих связях в «сферах», о значительных должностях, которые они занимали и занимают, о своем колоссальном богатстве»(1).
