Теперь представьте себе, что я расспрашивал бы участников, как они себя чувствовали. Это дало бы силу или отняло ее? Отняло бы. Я не хотел знать, что произошло в действительности. Это сохранило силу. При таком подходе нужно знать мало, хотеть знать мало, знать только то, что необходимо для решения. Последствие: то, что происходит, не отягощает терапевта. Он не знает этого и не хочет знать. Как только он захочет знать, это обременит его. Эту работу должно делать с огромной осторожностью и глубоким доверием движению, идущему из глубины души, движению, которое ведет к решению.
Иногда продвижение вперед становится невозможным. Сигнал не поступает. Тогда самое трудное для терапевта — это признать, что он не может продолжать. Он должен остановиться в согласии с душой, даже если он оказался несостоятельным. Это к вопросу о подходе. Такой работе можно научиться, отдаваясь ей с открытым сердцем, познавая силы, которые действуют, отрешившись от себя самого и доверяя этим силам.
УЧАСТНИК: Не будет слишком личным, если я спрошу, что движет вами в вашей работе? Может, это религиозная основа или религиозный опыт?
Б. X:. Мною движет мгновение. Ничего больше. И это секрет феноменологического подхода. Я не знаю, что будет. Если ничего не получится, я останусь спокоен.
УЧАСТНИК: Как можно научиться тому, чем движет только одно мгновение?
Б. X: Это покажет следующее мгновение.
Решение как созревший плод
Решение — это созревший плод. Он созревает осенью, а не весной. Поэтому решению в душе нужно дать время. В процессе семейной расстановки складывается образ, который должен разбудить в душе силы развития. Этот образ нужно просто принять, не говорить о нем, не думать — просто принять. Проглотить как лекарство и ждать действия. Когда решение приходит, оно совершенно ясное. Если ничего не происходит, ассоциации не помогут. Они только приводят к смятению и потере непосредственного восприятия. Когда ничего не помогает, поможет то, что терапевт доверит клиента его собственной хорошей душе. Нет ничего лучше, чем собственная хорошая душа. Каждый из нас является в определенном смысле ведомым. Если клиент внимателен к своей душе и с ней един, решение придет через некоторое время.
Решение — это наиболее сложная часть нашей работы. Многие клиенты, увидев решение и чувствуя силы, идут вместе с ним, но недолго и погружаются обратно в прежнюю связь. Решение делает в какой-то степени одиноким того, кто через него проходит. Мы вынуждены отдать должное силе нашей связи с проблемой или переплетением. На пути к решению мы связаны со многими, но несколько иным образом, не так тесно, как прежде. В этой другой связи есть нечто легкое, более спокойное. Это связь на расстоянии. Вот почему некоторые возвращаются к прежним связям. Для них это как возвращение на материнские колени. Это нужно понимать, терапевт должен это понимать. Если он видит такое, то не должен вмешиваться. Оставить все как есть. В итоге все едино.
Решение путем невмешательства
УЧАСТНИК: Ты все время показываешь, как люди связаны лояльностью по отношению к своей семье. Есть ли возможность избавиться от этой лояльности, если признать, что она во вред?
Б. X:. Не всегда. Иногда лояльность сильна настолько, что решение невозможно. Для решения необходимо распрощаться со своей семьей и быть готовым строить собственную жизнь. Это связано с чувством одиночества. Это огромный шаг. Он требует внутреннего превращения в процессе роста, иногда чего-то вроде духовного перевоплощения во что-то большее. Тогда это получится. А у кого нет внутреннего чутья, кто делает это механически, тот вряд ли сможет это. Лучше всего это получается, если согласиться с тем, что выявляется (таким, как есть), и дать вести себя своей душе, не будучи слишком активным. Нужно довериться внутреннему движению своей души. Это сама по себе новая возможность обращаться с действительностью. Предаться ее движению вместо того, чтобы контролировать ее. Так решение удается лучше всего.
Разрешающие фразы — это нечто, что выходит за пределы расстановки. Это отдельный шаг, поскольку именно они, собственно, приносят результат. Они связаны с примирением, с одной стороны, с другой — с уважением.
Как терапевт находит такие фразы? Их невозможно придумать. Во время расстановки семьи возникает силовое поле, в котором семья представлена. Терапевт входит в силовое поле. Поскольку он вошел в поле и связан с ним, он получает от поля то, что ведет к решению. Находясь за пределами поля, терапевт не сможет найти разрешающую фразу. Такие фразы всегда очень просты и обращены непосредственно к душе. Они меняются в зависимости от ситуации. Их невозможно просто записать и использовать как часть репертуара, каждая из них точно соответствует конкретной ситуации, такой, как есть. Они — результат внутренней позиции, позиции уважения ко всем участникам. Только так можно найти разрешающие фразы.
Разрешающие фразы, которые мы иногда используем в нашей работе, придуманы не мной. Я ощущаю резонанс от контакта с душой клиента и силового поля, в котором он движется. Фраза приходит из резонанса с полем, и тогда я произношу то, что воспринимаю из этого резонанса. Вот почему такие фразы нельзя применять стереотипно, они всегда должны идти от ситуации, в каждую нужно заново вчувствоваться и только потом произнести. Фразы, которые пришли кому-то, как бы живут в нем. Они меняются соответственно колебаниям души. Тогда они точны и хороши.
Но в конце происходит кое-что еще. Это по ту сторону расстановки. Когда терапевт входит в силовое поле (а это силовое поле особого рода), он слышит, что говорит душа. Например, такую фразу: «Я ваша сестра». Такую фразу терапевт слышит внезапно, если он связан с полем. Такое невозможно выдумать. Терапевт слышит разрешающую фразу и произносит ее. Если это та фраза, она вызывает непосредственный резонанс. Это можно было наблюдать у одной клиентки, когда она произнесла: «Я еще немного останусь со своим мужем». Как изменилось при этом ее лицо. Такую фразу терапевт должен услышать, нельзя гадать, что бы это такое могло быть. Как только он начнет гадать — контакт утрачен. Отсюда правило: лучше ничего не говорить, чем высказывать предположения. Иначе клиент будет введен в заблуждение, и поток, который его несет, будет прерван. Необходима известная тренировка (в том числе для клиента), прежде чем решиться. Это относится в равной степени и к терапевту.
По сути, нужно соединить то, что было разъединено. Кроме того, очевидно, что эта работа выходит далеко за пределы семейной расстановки. Если ограничиться только расстановкой, можно получить некоторую информацию и найти некое решение. Но то, что освобождает душу в самой ее глубине, что исцеляет, приходит позже. Это «установить связь» при помощи исцеляющих слов.
Эти слова терапевт слышит. Он прислушивается к душе и слышит эти слова или видит их, когда как. Услышанное он произносит. Если это правильные слова, они вызывают непосредственное действие. Когда терапевт их придумывает, в смысле: «Давайте попробуем вот это», он экспериментирует. В такой момент терапевт теряет контакт с душой, и клиент закрывается. Терапевт должен услышать эти слова. Для этого он должен вчувствоваться в ситуацию. Если он погрузился в ситуацию, он находится в силовом поле, которое дает ему разрешающую фразу.
Восприятие терапевта, который находится в расстановке и движется в ней, отличается от восприятия зрителей. Такое можно ощутить, только если это попробовать самому, а не быть лишь зрителем. Терапевт исполнен любовью ко всем присутствующим. Терапевт работает от чистого сердца и во имя мира.
Мы работаем со скрытыми силами, которые зачастую нам недоступны. Как это возможно, чтобы судьбы, о которых не было известно, повторялись из поколения в поколение? Как это возможно, что во время курса, в процессе расстановок, мы видим, что существуют решения, к которым нас ведет душа, хотя мы и не можем предвидеть конца того пути, по которому она ведет нас?
Совершенно очевидно, что глубины души различны: одна более поверхностна, другие — значительно глубже. В последних противоположности, такие как, например, добро и зло, жизнь и смерть, здоровье и болезнь, покоятся в связи с чем-то большим. В нашей работе мы шаг за шагом погружаемся все глубже и не видим конца. От курса к курсу я замечаю, как погружаюсь все глубже и глубже. Я не могу этим управлять и не могу этого предвидеть.
Говоря о душе, я подразумеваю нечто иное, чем принято считать. Это не то, что мы можем иметь или чем можем обладать. Это нечто, что объединяет нас в некие сообщества, каждое из которых крупнее предыдущего. Это части нашего тела, семья, род, народ и за его пределами другие, в которых имеется нечто, что объединяет. Они направлены на то, чтобы снять отдельные противоречия. Чем более мы доверяемся этому процессу, тем более размытыми становятся границы одного человека по отношению к другому. Итак, нечто объединяет нас с общим знанием и, как мне кажется, ведет к общей цели. Этот глубинный слой я называю Большой Душой.
