– и это было все. Интеграция наступила, потому что я связал две вещи словами.
Однажды я беседовал с трансактным терапевтом, одна из частей личности которого осуществляла полный контроль над его сознательным текущим поведением. Поскольку мне не кажется, чтобы люди имели выбор находиться в данный момент в состоянии «родитель» или в состоянии «ребенок». Итак, он назвал какую-то часть – в ТА есть имена для всего, потом я сказал: «Обратитесь внутрь себя и спросите эту часть, не могла бы ли она на некоторое время вывести ваше сознание из строя?» Он ответил: «Как… ну…?» Я сказал: «Просто обратитесь внутрь себя и спросите, а затем отдайте себе отчет в том, что произойдет». Он обратился внутрь себя, задал вопрос… и его голова свалилась набок, он полностью отключился. Я удивился, каким мощным может быть язык. Я думаю, что люди вообще не понимают влияния и вербального и невербального языка.
В начале терапии я часто говорю людям: «Если с вашим сознанием начнет происходить что-то, что будет очень болезненно, то я хочу, чтобы вы сказали вашему подсознанию, что его право и обязанность – не допускать в сознание все неприятное. Ваши подсознательные ресурсы вполне достаточны, чтобы сделать это, и они должны сделать это: защитить вас от излишних неприятностей и сделать ваши сознательные переживания более приятными. Так что, если в ваших переживаниях начнет возникать что-то неприятное – подсознание сделает так, что ваши глаза медленно закроются, одна из ваших рук поднимется и ваше сознание поплывет к приятным воспоминаниям, позволяя мне говорить «То, что лично с вами приключилось в жизни, было…»
Я говорю: «Когда появляется Х, реагируй так-то, а потом обеспечиваю появление Х. Я не говорю: «Подумай о самой ужасной вещи, которая с тобой произошла». Я говорю: «Я не знаю…» Это тот же самый стереотип, что и в изменении семей, прием скрытых вопросов. Вирджиния Сатир никогда не спросит: «Чего вы хотите?», она скажет: «Сижу и спрашиваю себя, зачем это вы проехали шесть тысяч миль, чтобы меня увидеть? Но я не знаю, и мне любопытно». Когда я говорю: «Я не знаю точно, каким было самое болезненное и трагическое переживание в вашей жизни», то это переживание тут же проявится в сознании.
Люди не продуцируют язык сознательно. Это происходит на подсознательном уровне. Только очень незначительная часть этого процесса осознана. То, что мы называем гипнозом – это очень специфическое использование языка. Одно дело – изменить чье-то состояние сознания и дать ему новые программы, новые навыки, новые выборы. И совсем другое дело – дать человеку знать о том, что он находился в измененном состоянии сознания. У разных людей имеются разные стратегии, с помощью которых они убеждают себя в том, что природа вещей именно такова. То, что составляет систему убеждений человека относительно того, что такое гшипноз, весьма сильно отличается от того, что делает возможным применение гипноза как инструмента. Гипноз как терапевтический инструмент гораздо легче использовать тогда, когда человек не знает, что он находится в трансе, поскольку так вы можете общаться с его подсознанием гораздо свободнее. Пока вы в состоянии установить подсознательную обратную связь с этим человеком, вы можете менять его состояние сознания и он с большей вероятностью будет амнезировать его.
На одном семинаре один человек, Хал, сказал: «Я был у каждого гипнотизера, которого мог найти. И посетил все семинары по гипнозу, где предлагал себя в качестве добровольца, но мне никогда не доводилось войти в состояние транса». Я подумал, что это была бы хорошая эпитафия тому, кто все снова и снова терпит неудачи. И еще я подумал: «Здорово – это действительно интересно. Может этот парень действительно безнадежен, а может за этим кроется что-то интересное». Я решил попробовать. Я сделал гипнотическую индукцию и парень сразу же впал в транс, демонстрируя самые трудные гипнотические феномены. Я разбудил его и спросил: «Вошел ли ты в транс?» Он ответил: «Нет». Я спросил: «Что-же произошло?» – «Да просто вы мне что-то говорили, а я сидел здесь и слушал вас, сначала я закрыл глаза, потом открыл их». – «А делал ли ты Х?». И я назвал один из феноменов транса, который он только что демонстрировал. Он сказал: «Нет». Тогда я подумал: «Ну это просто следствие амнезии». Я вновь загипнотизировал его и дал инструкцию помнить все, что он будет делать в состоянии транса, но после сеанса он по-прежнему ничего не помнил.
Все люди в комнате прямо обезумели, потому что видели, как он делал все эти вещи. Я пытался сказать что-то вроде: «Расскажите Халу, что вы видели». И они ему рассказали. Он им ответил: «Нет, это на мне не сработало. Я этого не делал. Я не знаю о том, что это делал я». Самое интересное у Хала было то, что у него было несколько «я», которые совершенно не были связаны друг с другом, и не имели никаких средств коммуникации. Тогда я подумал, что неплохо было бы их несколько смешать. Я сказал: «Пока ты будешь оставаться в сознательном состоянии, я бы хотел попросить твое подсознание, чтобы оно продемонстрировало тебе, что оно может действовать самостоятельно, подняв твою правую руку так, чтобы только одна правая рука впала в транс». И его рука начала непроизвольно подниматься. Я подумал: «Ну это убедит его…» Но он посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Да, моя правая рука в трансе, но целиком я войти в транс не могу…»
Кстати, у меня есть правило, согласно которому я должен достичь результата. Поэтому я записал все на видеопленку и показал Халу. Но он не смог ее увидеть! Мы еще раз прокрутили пленку, но он вошел в транс и не мог ее увидеть. Я сказал ему, что если бы он не был в трансе, то увидел бы фильм. Мы включили запись – и он впал в транс. Выключили запись – и он снова вернулся обратно. До позднего вечера он сидел перед экраном, стараясь увидеть себя самого в состоянии транса. Он не мог этого сделать. Он пришел к убеждению, что был в трансе, но не смог этого понять.
Это было для меня хорошим уроком. Я перестал беспокоиться о том, знают ли люди о том, что они были в трансе, и просто стал наблюдать за результатами, которые я смог получить, используя их как феномен изменения. Гипнотизеры страшно вредят себе, стараясь убедить людей в том, что они были в трансе. Это неважно. Чтобы измениться, в таком убеждении нет необходимости. И вообще в этом нет необходимости. Знают они о том, что были в трансе или не знают, изменения в себе они все равно заметят.
То же самое касается якорей и переформирования: пока вы используете сенсорный опыт для проверки своей работы, неважно, верят ли клиенты в то, что они изменились. Они заметят это на своем опыте, если вообще обеспокоятся тем, чтобы это заметить.
Информация и приемы, которые мы вам описали, являются свободными от содержания стереотипов коммуникации. Они могут быть использованы в любой области человеческой коммуникации.
Мы даже еще не начали определять, каковы возможности использования этого материала. Но настроены мы очень и очень серьезно. Сейчас мы всего лишь исследуем вопрос, как можно было бы использовать эту информацию. Мы оказались не в состоянии исчерпать все многообразие способов, с помощью которых можно сложить все эти вещи вместе и использовать, и нам остаются неизвестными ограничения на способы использования этой информации.
В ходе этого семинара мы назвали и продемонстрировали несколько таких способов. Это – структура опыта. Используемый систематически, этот материал представляет собой полную стратегию достижения любых результатов в изменении поведения.
Мы очень медленно внедряемся в психотерапию потому, что там существует постулат, с которым мы лично глубоко не согласны. Это постулат о том, что изменения – это исправление или замена чего-то. То есть вы находите что-то неправильное и фиксируете это. Если вы спросите сто человек о том, чего бы они для себя хотели, то вам ответят «Я бы хотел перестать делать Х» 99 человек.
Но есть еще совершенно иной способ воспитания изменений, которые мы называем генеративным подходом (или обогащающим). Вместо того, чтобы находить и фиксировать, можно сделать свою жизнь богатой и разнообразной. «Что было бы забавно сделать, что интересно было бы уметь? Какие новые способности или возможности мне бы хотелось иметь?»
Когда я начал свою работу в психотерапии, ко мне пришел человек и сказал: «Мне хотелось бы научиться устанавливать хорошие отношения с людьми». Я сказал тогда: «О, значит вы испытываете трудности в общении с людьми.» «Нет, от общения я получаю удовольствие. Но я хочу научиться общаться еще лучше». Я порылся в своем терапевтическом багаже и не нашел там ничего для этого случая.
Очень редко приходят люди и говорят: «Знаете, я уверен в себе, но если бы я был в два раза увереннее, то тогда все было бы совершенно прекрасно!» Нет же, они приходят и говорят: «Я никогда не бываю уверенным в себе». Я тогда их спрашиваю: «Вы в этом уверены?» Они отвечают: «Абсолютно!»
