— Как вы считаете, человек бросается на амбразуру потому, что он ничего не боится, или потому, что он уже дошел до такого предела, что больше не способен выдерживать свой страх?
— Я думаю, что до предела дошел или от ярости.
— Что такое ярость? Это чувство рождается из любви?
— Не думаю. Что-то противоположное.
— Из чего рождается гнев? Почему рождается раздражение? Не является ли их общей почвой страх? Если вам не страшно — вы будете яростным или гневливым?
— Если не страшно, то человек спокоен.
— Так, где же корень всего этого?
— Получается, что в страхе.
— Получается, что в страхе. Личность человека ощущает страх перед неизвестным. Страх — это реакция обусловленного ума на то, что не вписывается в его представления. Получается, что ум, пытаясь избавиться от страха, начинает бороться сам с собой. Смотрите, не было бы двойственности ума — не было бы и понятия "опасно — безопасно". Они являются двумя метками одной шкалы, двумя сторонами одной медали. Вы говорите: «безопасно», при этом думаете об опасности. Как вообще узнать, что такое — безопасно? Для этого надо знать, что есть — опасно. И то, и другое — понятия, порожденные разделяющим, обусловленным умом.
Почему говорят, что мафия вечна? Возьмем человека, который решил заняться бизнесом и открыл магазинчик. Приходят к нему «крутые» ребята и говорят: "Мы будем тебя охранять, а ты за это нам будешь платить". Он им отвечает: "Вообще-то, тут у нас нет бандитов, у нас в районе спокойно. Со мной ничего не случалось".
— "С тобой ничего не случалось? Очень странно. Ну ладно, мы к тебе зайдем через неделю". На следующий день у него сгорает автомобиль, ему разбивают стекла. А кто это сделал? Это они же и сделали. А через неделю приходят и говорят: "Ну что? Как ты? Все спокойно у тебя?" — "Нет. Разбили вчера стекла". "Мы же тебе говорили, что лучше мы тебя будем охранять". Не так ли действует дуальный ум?
— У меня возник один маленький вопрос. У вас, конечно, получается все очень стройно, но я думаю вот о чем: родился ребенок, пришел в этот мир. В роддоме ему вкололи не тот укол, и ребенок, естественно, начинает орать от страха. То есть отрицать существование объективных причин, при которых у человека может быть страх, все-таки нельзя, по крайней мере, совсем.
— Давайте разберемся. Есть ли у него страх или у него есть некое физическое ощущение? Сначала у ребенка есть некие ощущения. Боль — это ощущение, которое вы называете болью. У ребенка же это просто определенные ощущения, при этом он себя выражает как-то, допустим, кричит. Он кричит и от радости, и от боли. Это просто его способ выражения. Но так как взрослый человек считает, что кричать можно лишь тогда, когда больно, то он считает, что это боль. Так?
— Да.
— Действительно, телу, которое приходит в этот мир, угрожает опасность: оно может вообще не родиться, его могут принять не так, могут вколоть не тот укол и оно просто погибнет. Это действительно существует. Угроза телу реально существует. Но давайте посмотрим, что же происходит с ребенком по мере его взросления. Я думаю, что вы согласитесь с тем, что одной из самых главных вещей для родителей, в особенности для матери, является физическая безопасность и здоровье ребенка. Волнение по поводу существующих, а чаще надуманных проблем, связанных с безопасностью ребенка, передается и ребенку. Ему постоянно говорят и повторяют, что надо опасаться того и этого. Проблема безопасности закрепляется в его уме с самого детства.
— Вы совершенно правильно сказали на этом же примере, что объективная опасность для существования того же ребенка, которого мы взяли в качестве условного примера, существует. Другое дело, действительно ли он воспринимает не саму эту опасность, а некую интерпретацию опасности, которую за него выдумал его ум. Совершенно верно. Можно разобрать и другую ситуацию. Возьмем ситуацию, когда грудному ребенку делают укол и по ошибке вводят не то лекарство, и оно является для него смертельным.
— Я бы не хотел, чтобы мы сейчас попали в иллюзию слов. Мы ими просто пользуемся. Поэтому мне приходится вас прерывать. Я хочу уточнить у вас: что такое опасность?
— Ну, в данном случае, поскольку ребенок только что пришел в этот мир, то, наверное, ни ему, ни высшему разуму не хочется, чтобы он сразу ушел обратно. Я делаю допущение. Я исхожу из того: коль скоро он пришел, то сразу уходить обратно не входит ни в чьи планы. Так вот, возможность уйти обратно вне плана составляет объективную опасность, но дальше этот ребенок будет рассматривать признаки этой опасности на основе некой своей интерпретации и видеть не саму опасность, а ее интерпретацию — и это действительно плохо. Потому что в другой раз он может просмотреть объективно существующую опасность.
— Можете ли вы, пользуясь фрагментарным, обусловленным умом, говорить об объективном существовании чего-либо, в частности некой опасности. Вы понимаете, какое это допущение. Говорить можно о чем угодно. Я могу сказать, например, что я женщина.
— Мы говорили о том, что ум обещает обеспечить телу безопасность. Действительно, мы все знаем, что с нашим телом может что-то случиться: мы можем попасть под машину, может начаться война, мы можем упасть и удариться и т. д.
Для человека, который жил в эпоху мамонтов, угроза телу была постоянной. Поэтому для своей защиты он использовал сначала палку, потом копье, потом пушку, потом атомную бомбу и так далее. Вот как прогрессировал человеческий ум в решении проблемы обеспечения собственной безопасности. Он делал это под лозунгом защиты от опасности. Но он же сам таким образом и создавал смертоносное оружие, угрожающее ему самому. Видите, как одновременно проявляются две стороны одной медали. Говорит о безопасности и сам же создает эту опасность.
Я не хочу отрицать того факта, что тело каждого из нас в определенный момент тем или иным способом будет разрушено. Это факт. Но из этого факта ум человека делает постоянную угрозу и порождает постоянный страх. Вокруг этого факта создаются философские и религиозные системы. Ведь ум обещает обеспечить безопасность и выступает в этом как профессионал. Он говорит: "Я решу это. Я и эту проблему решу." Тогда он создает религиозные системы, вводит представление о карме, вечной жизни и так далее.
Я сейчас не хочу говорить: существует ли это на самом деле или не существует. Я хочу лишь сказать, что обусловленный ум претендует на решение проблем жизни и смерти. Я понимаю целесообразность этого, когда речь идет о физической защите тела. Например, человек работает с огнем и ему нужно защититься от ожогов. Он создает защитные костюмы. Или он погружается в воду и ему нужен для этого хороший скафандр. Мысль, работающая в техническом направлении, создает определенные условия, которые необходимы телу. Мы не смогли бы находиться здесь при температуре тридцать градусов мороза.
Технические способы, решения — они важны и необходимы, и никто этого не отрицает. Я не отрицаю технический прогресс и с удовольствием пользуюсь некоторыми его достижениями. Но ведь ум-то претендует на другое. Ведь основные-то проблемы возникают не в связи с тем, какой кондиционер поставить в квартире. Основные проблемы возникают вокруг другого. Смотрите, сколько лет шла холодная война между СССР и США. А что, это не отражалось на психологии и психике людей? В период холодной войны были люди, которые кончали жизнь самоубийством, говоря, что все равно будет атомная война и все погибнут. Русский человек говорил: "Ладно, зарплаты не дали, лишь бы войны не было". А что это, как не обусловленности ума? А что это, как не та же проблема, которую породил ограниченный ум определенных людей, которые, как это ни парадоксально, претендуют на роль спасителей страны, нации, человечества. Этим же пользуются политики. Разделяй и властвуй. Они приходят и разделяют, а потом говорят: "А я знаю, как это теперь решить".
Во внешнем мире мы можем видеть механизм работы обусловленного, разделяющего ума, который проявляется в каждом из нас.
Так, что же такое — страх? Откуда он появляется? Ведь страх — это, может быть, то основное, что, вообще говоря, движет человеком, не знающим ничего, кроме обусловленной двойственности ума.
— Если человек кончает жизнь самоубийством, значит ли это, что у него в этот момент отсутствует страх?
— Можно я скажу по поводу этого момента? Меня мама в детстве очень сильно отругала и избила. И я захотела ей отомстить. Отомстить как? Я взяла таблетки. Первой моей мыслью было, что она придет, а тут я мертвая лежу, и ей это будет очень больно. То есть это была такая месть. Я решилась. Взяла таблетки и выпила. Уже не помню сколько, а таблетки были: «реланиум», "элениум", в общем сильно успокаивающие. Лежу на кровати. Жду. Но таблетки-то снотворные, и я начинаю засыпать. И в этот момент, когда я уже начинала засыпать, мне стало так страшно. Ужасно страшно. "Вот она смерть приходит, а я сделать ничего не могу". И когда пришла мама, то первое мое действие было не то, что ей мстить, а закричала: "Мамочка, я таблеток наглоталась, спаси меня".
