Отец: Да, но, впрочем, для этого есть причина. Когда я был мальчишкой, мой отец обычно разносил все в доме, и…
Мать: И мебель, и все остальное.
Отец:…И это единственное, чего я никогда не стал бы делать. Я видел, как это бывает.
Минухин: То есть ваша жена боится чего-то такого, чего буквально не существует.
Отец: Да, пожалуй. Потому что, не знаю, вообще эти случаи были много лет назад — это только несколько случаев, когда я такое делал.
Мать: Да, но они все еще сидят у тебя в памяти, и ты знаешь, что…
Минухин: Нет, нет, нет! Не говорите о том, что у него в памяти. Вы хотите сказать, что они сидят у вас в памяти.
Мать: Правильно, и вот почему я все еще его боюсь — я знаю, насколько он может потерять контроль над собой.
Минухин: Мистер Кьюн, все, что она вам внушает, — ложь! Пожалуйста, не поддавайтесь. Она внушает вам свое представление о вашей несдержанности, о вашей жесткости, о вашем буйстве. Но судя по тому, что я слышал, самое страшное, что вы сделали, — вот что (ударяет кулаком по стулу). Ну, может быть, немного сильнее.
Отец: Намного силь…
Минухин: Как вы это сделали? Вот так? (Снимает ботинок и ударяет им по полу.)
Отец: Правильно. (Смеется.)
Минухин: И вы никого не ударили?
Отец: Ну да, только стенку.
Минухин: Хорошо, так о чем же она говорит? Что она вам внушает?
Мать: Ну, это меня пугает, этого достаточно, чтобы я боялась.
Минухин: Что она вам внушает? Она внушает вам образ чудовища, человека, которого нужно бояться. Я не понимаю, почему вы миритесь с тем, что ваша жена может думать, будто вы способны обидеть вашу маленькую дочку, когда на самом деле вы добродушны, как плюшевый мишка.
Мистер и миссис Кьюн были влюблены друг в друга с детства, отец мистера Кьюна был городским пьяницей, и он вырос, запуганный буйством и агрессивностью отца по отношению к своей матери и к нему. Миссис Кьюн, наоборот, выросла в семье, где всем заправляла мать, с которой она до сих пор общается почти ежедневно, и та подчеркивает и поддерживает ее беспомощность. Когда Кьюны поженились, из сплетения своих индивидуальных биографий они создали семейный миф о буйстве отца, который программирует их функции в семье и многие другие их взаимодействия. Стереотипы взаимного избегания у мужа и жены поддерживают этот миф, который, в свою очередь, программирует стереотипы взаимного избегания. Жена, муж и дочь — все согласны с представлением о склонности мужа к буйству. Поддержка мужа со стороны терапевта представляет собой вызов, брошенный данной семейной истине. Снимая с себя ботинок и бросая его об пол, терапевт пародирует это буйство. Мужа он называет плюшевым мишкой, нежным и заботливым. О его нежности терапевт заговаривает в тот момент, когда семья говорит о его буйстве. Это вызов запрограммированной семьей узости представления мужа о своей роли в семье.
Изменение контекста в терапевтической системе вынуждает этого человека к определенным действиям. Чтобы сохранить покровительство поддерживающего его терапевта, он должен изменить свой прежний стереотип взаимного избегания с женой и активно потребовать от нее изменения своих отношений с ним и с дочерью.
Минухин: Так что, по-моему, эту вашу мысль — о том, что ваша жена принимает сторону Патти, чтобы защитить ее от ваших вспышек, — вам стоит рассмотреть повнимательнее. Я думаю, вы правы, — именно так маленькая Патти превращается в чудовище.
Отец: Странно, я ее так и зову — "чудовище".
Мать: Так он ее и зовет — "чудовище".
Минухин: Но это чудовище — дело ваших рук. Вы сами создаете чудовище.
Мать: Хм-м.
Минухин: Из очаровательного, умного четырехлетнего ребенка вы создаете чудовище, и это нечестно. Я думаю, это нечестно со стороны родителей — создавать чудовище.
Отец: И нечестно по отношению к ребенку.
Минухин (матери): Вам нужно измениться.
Мать: Мне?
Минухин: Вам. Изменить свое отношение к нему, потому что таким способом вы уравновешиваете то, что считаете его авторитарной, жесткой манерой воспитания. Как будто говорите: я должна быть мягкой, потому что он слишком жесткий.
Мать: Ну да, правильно.
Минухин: Поэтому кое-что между вами обоими должно измениться. (Обращается к мужу.) Вы можете изменить ее?
Отец: Не знаю.
Минухин: Это ваша задача. Вы должны изменить ее.
Мать: Мне никогда и в голову не приходило, что она может подумать, будто я становлюсь на ее сторону против тебя. Ты никогда мне этого не говорил.
Отец: Она знает, что может обратиться к тебе в поисках защиты.
Мать: Мне и в голову не приходило, что она может думать, будто я встану на ее сторону.
С изменением стереотипа взаимодействия между супругами происходит и изменение точки зрения родителей на дочь. Одно из следствий успешного нарушения равновесия и изменения точек зрения в подсистеме — то, что это волнами расходится по всей семейной системе. Поскольку муж и жена начинают подвергать сомнению свой стереотип взаимодействия и соглашаются с тем, что жена способна выработать более эффективные альтернативные способы взаимоотношений с мужем, а муж — более гибкие и заботливые стереотипы взаимодействия с женой, позиция Патти в этом подспудном конфликте между супругами становится ненужной. Из поля битвы, на котором супруги разыгрывают свои конфликты, она превращается всего лишь в непослушного четырехлетнего ребенка. В результате она перестает быть третьей стороной, и возникает более эффективная исполнительная подсистема. В ходе этого сеанса такое вмешательство терапевта кладет начало изменениям в стереотипе поведения подсистемы мать-дочь. Терапия продолжается еще на протяжении двух сеансов. Ежегодные обследования в течение трех лет указывают на то, что изменения в семье стабилизировались.
Попеременное покровительство
В некоторых семьях к изменениям в иерархическом устройстве может привести покровительство, оказываемое то одной, то другой конфликтующей подсистеме. Покровительство по отношению к обеим сторонам по очереди — прием, трудный для эффективного применения: подобное вмешательство может быть воспринято членами семьи таким образом, что оно будет поддерживать существующую симметрию и дистанцию вместо того, чтобы создать альтернативы. Кроме того, конфликтующие семейные подсистемы обладают свойством подталкивать терапевта к тому, чтобы взять на себя роль "весов правосудия" — судить и распределять свои милости поровну, и тогда задача нарушения равновесия будет подменена задачей установления справедливости.
Цель этого приема — наделить каждую подсистему различными и дополняющими друг друга функциями, чтобы вместо соперничества за иерархическое положение в том же контексте члены семьи исследовали новые способы соотносить себя с другими в более широкой структуре. Подобные стратегии полезны при работе с семьями, в составе которых есть подростки, — здесь терапевт поддерживает право родителей принимать родительские решения и в то же время право подростков подвергать сомнению процесс принятия решений в семье и требовать изменений в нем.
В семье Уинстонов пятнадцатилетний сын и его родители находятся в конфликте. Юноша считает, что родители крайне несправедливы: требуют, чтобы он ходил в школу, приходил домой в определенное время и уважительно с ними разговаривал. Кроме того, сына приводит в ярость то, что родители заставляют его поддерживать чистоту в своей комнате, каждый день стелить постель и раз в неделю менять простыни. Терапевт вмешивается, поддерживая юношу в его желании считать комнату, в которой он живет, своей крепостью. Это та часть дома, где он должен обладать полной самостоятельностью. В то же время терапевт поддерживает родителей в их стремлении добиться, чтобы мальчик ходил в школу, проявлял к ним уважение и подчинялся элементарным правилам, — например, требованию не приходить домой поздно.
Игнорирование членов семьи
Этот прием нарушения равновесия идет вразрез с прочно привитыми терапевту культурными навыками, потому что требует от него умения говорить и действовать так, словно он просто не видит того или иного человека. Члены семьи, оставляемые без внимания, воспринимают это как отрицание своего важнейшего права — права на то, чтобы с ними считались. Они восстают против такого неуважения, что проявляется в виде тех или иных требований или нападок. Их мятеж против терапевта может принять форму прямого вызова, но чаще представляет собой призыв к сплоченности, обращенный к другим членам семьи. Такое взаимодействие, часто влекущее за собой призыв к созданию коалиции против терапевта, делает возможной перестройку семейной иерархии.
В самой мягкой форме этот прием применяется, когда терапевт игнорирует чересчур капризного ребенка, требующего к себе внимания. При эффективном применении такое вмешательство вызывает немедленное прекращение сфокусированности на ребенке, что может оказать на него успокаивающее действие. Более активная разновидность того же приема имеет место, когда терапевт формулирует свой вызов в явной форме. Он может сказать: "Я не люблю разговаривать с людьми, поведение которых не соответствует их возрасту", или: "Я стараюсь не иметь дела с детьми, которые в четырнадцать лет ведут себя, как четырехлетние; когда вашей дочери снова будет четырнадцать, я буду с ней разговаривать", или: "Не странно ли — ваш муж считает, что стоит ему высказать любую чепуху, как все подумают, будто он говорит дельные вещи".
