Наиболее адекватной моделью для экспериментального изучения недифференцированности реальных и идеальных целей должны были быть, исходя из всего вышеприведенного анализа, люди, страдающие психопатией [96]. Что касается гиперразведения целей, то соответствующие этому варианту феномены должны были, на наш взгляд, обнаружиться при изучении людей, страдающих неврозами. Наконец, наиболее гибкую и продуктивную динамику целевых структур мы вправе были ожидать у психически нормальных индивидов. Согласно этому, для исследования были подобраны соответствующие три группы испытуемых: 40 человек — страдающие психопатиями, 40 — страдающие неврозами, а в качестве контрольной группы — 30 психически здоровых. Все испытуемые были примерно одного возрастного диапазона (от 18 до 45 лет), существенно не отличались друг от друга по образованию, умственному развитию, основным социально-демографическим показателям.
Прежде чем приступить к описанию результатов исследования, представляется необходимым (прежде всего для читателя-неспециалиста) сказать несколько слов о неврозах, их клинических отличиях от психопатий. Само понятие "невроз" ввел английский ученый У. Куллен в конце XVIII в. Он понимал неврозы весьма широко — как все поражения чувствительной и двигательной сферы, которые зависят не от местного изменения органов, но от более общего поражения нервной системы. Из этого понимания общепринятым до сих пор остается представление о неврозе как о функциональном (обратимом) заболевании, при котором может страдать функционирование того или иного органа без его серьезного соматофизиологического нарушения. Например, говорят о логоневрозе (заикании), которое происходит не из-за того, что нарушен речевой аппарат,— он цел, а из-за того, что произошли более общие нарушения нервной и психической сферы.
Как это часто бывает в истории науки, автор нового понятия применял его излишне широко, и дальнейшее развитие учения шло к сокращению границ неврозов, более четкому и строгому их определению. Этот процесс сужения достиг, пожалуй, своего апогея где-то в 20— 30-х годах нашего века, когда некоторые ведущие психиатры предлагали вообще отказаться от понятия невроза, растворяя неврозы в психопатиях или низводя их до простых реакций. Затем, главным образом в связи с распространением фрейдизма, понятие невроза стало вновь расширяться, тесня на этот раз представления о психопатиях [97].
Уже одна эта история "взаимотеснения" неврозов и психопатий говорит о сложности и неоднозначности границ между этими страданиями, о трудности их дифференциальной диагностики, хотя, разумеется, определенные критерии, главным образом клинические, существуют здесь достаточно давно — например уже упомянутый критерий функциональности (обратимости) невроза. (В этом плане невроз — болезнь, и потому людей, им страдающих, мы вправе называть "больными неврозом", тогда как нельзя "заболеть психопатией", ибо она, по крайней мере с устоявшейся клинической точки зрения, рассматривается как сопутствующее жизни человека состояние.) Далее, невроз — это в отличие от психопатии не рано, а нередко достаточно поздно, в зрелые уже годы, приобретенное страдание, возникающее обычно из-за чрезвычайных, непосильных для данной психической организации человека обстоятельств и требований, которые в какой-то момент предъявляются жизнью. П. Жане писал, что невротические расстройства "обнаруживаются в моменты, когда индивидуальная и социальная эволюция становится наиболее трудной" 16..
Итак, невроз можно рассматривать как срыв личности в ее продвижении к намеченным или привычно устоявшимся целям своего развития. Разумеется, этот срыв не просто "головной", чисто психологический, но всегда связанный с определенными функциональными, обратимыми изменениями физиологии нервной деятельности, которые вносятся в общую экономику организма чрезвычайными обстоятельствами, психической травмой и т. п. 17. Срыв этот, следовательно, почти всегда происходит на фоне определенного изменения исходного уровня психического здоровья — уровня психофизиологических условий осуществления деятельности. В отличие от психопатий, где возможные искажения этого уровня являются постоянным фоном, при неврозах они благоприобретены. Дальнейшее течение невроза определяется прежде всего тем или иным отношением человека 18. к развивающимся невротическим расстройствам, к тому изменению социального статуса, к которому часто ведут эти расстройства. Таким образом, неврозы в отличие от психопатий в гораздо большей степени являются продуктом творчества личности, поставленной волей обстоятельств в особо трудные для нее условия.
Понятно, что подобные различия могут четко выглядеть, как, впрочем, и все клинические критерии, лишь на бумаге, на деле же при реальной дифференциальной диагностике появляется множество труднорешаемых вопросов. Например, всякий ли человек, всякая ли организация нервной системы даст срыв при трудных обстоятельствах или надо иметь уже некий врожденный дефект, слабину этой организации? П. Б. Ганнушкин склонялся ко второму мнению, считая по сути, что вовсе нет "чистых неврозов", что это лишь до поры до времени замаскированные, скрытые "психопатии". Современная же западная психология, как уже говорилось, напротив, чуть ли не все аномалии личности сводит к внутренним конфликтам и возникающим вследствие их неврозам. На наш взгляд, привлечение строгих психологических методов, данных экспериментальных исследований неврозов и психопатий поможет наконец найти более четкие критерии дифференциации этих страданий, что станет существенным дополнением к клиническим и психофизиологическим подходам.
Теперь, после краткого и схематического описания клинической сути соотношения неврозов и психопатий, вернемся к экспериментальному исследованию механизмов целеполагания 19.. В. Н. Павленко была разработана специальная методика, применение которой позволяло судить об особенностях динамики соотношения реальных и идеальных целей. Полученные данные экспериментально подтвердили гипотезу о том, что степень разведения реальных (конкретных) и идеальных (общих) целей у здоровых испытуемых занимает срединное положение, в то время как при психопатиях это разведение обнаруживает тенденцию к сближению разноуровневых целей, а у больных неврозом — тенденцию к их гиперразведению.
Особенно показателен анализ конкретной динамики становления целевых структур. Здоровые испытуемые (контрольная группа) нередко начинают свою деятельность с незначительного разведения разноуровневых целей, однако после первых же неудач они корректируют свои программы, и кто раньше, кто позже, но, как правило, приходят к адекватной целевой структуре. Испытуемые психопатического склада в отличие от здоровых оказывались неспособными в процессе эксперимента скорректировать должным образом целевую структуру деятельности. Навык гибкого соотнесения реальных и идеальных целей у них фактически не формировался и за время эксперимента. При этом нередко наблюдались два варианта целевых структур. Они различались не по способу разведения реальных и идеальных целей, которые и в том и в другом варианте остаются сближенными, а в разной направленности векторов этого сближения: при первом варианте реальная цель подтягивается вверх, к труднодоступной идеальной, а при втором, напротив, идеальная низводится до заведомо облегченной реальной. В дальнейшем при удачном выполнении заданий по целевой программе второго варианта испытуемые психопатического склада могут возвращаться к первому варианту, потом опять ко второму и т. д. Тем самым (что мы видели выше на клиническом, жизненном материале) все время как бы "проскакивается" зона оптимальных тактик решения, поскольку недостает существенного звена, рычага успеха — способности гибкого разведения разноуровневых целей.
Для больных неврозом, как уже отмечено, характерно гиперразведение целей. Это достигается за счет выраженного занижения уровня реальных целей при достаточно высоком уровне идеальных. Характерной чертой этих больных является неуверенность, ожидание неудач, что проявляется в частых высказываниях типа: "я не смогу", "не справлюсь", "не сумею" и т. п. Малейший неуспех легко приводит к отказу от работы, и для ее продолжения нередко требуются уговоры и дополнительная стимуляция со стороны экспериментатора. При этом в качестве оправдания отказа приводятся многочисленные жалобы невротического характера на свое здоровье.
Как влияют выявленные нарушения целевых структур на уровень эффективности, успешности деятельности? Для ответа на этот вопрос было подсчитано соотношение удачно и неудачно решенных заданий. Для контрольной группы испытуемых оно составило 1:3, для больных неврозом — 1:8, для группы психопатий — 1:12. Таким образом, аномальные целевые структуры ведут к снижению продуктивности деятельности, увеличению неудач в ее осуществлении, причем особенно пагубным является недифференцированная целевая структура, свойственная психопатиям.
