Ознакомительная версия.
Создание этой книги – прекрасный пример наполненного смыслом действия. Я чувствую смысл своей работы в тот момент, когда пишу книгу, так же как ощущаю удовольствие, выпивая пиво вместе с приятелями. Другой пример: вы помогаете другу переехать в новый дом. Таскать коробки и мебель вниз и вверх по лестнице не слишком большая радость, но в то же время это придает ощущение смысла. Или, например, какой-нибудь документальный фильм – он, возможно, не самый веселый, но зато держит вас в напряжении, и вы хотите досмотреть его до конца. Я уверен, что вы можете придумать немало других примеров.
Иногда вы испытываете совершенно противоположные чувства – ощущение бессмысленности, бесполезности, отсутствия смысла. Например, начальник дал вам какое-нибудь очередное поручение, которое вы считаете бесполезным и бессмысленным. Или та романтическая комедия, которую вы смотрели вчера вечером, – она была очень веселой, но довольно пустой{17}. Бьюсь об заклад, что вам не составит труда продолжить этот ряд примеров.
Меня удивляет, что явление счастья до сих пор не рассматривали с такой точки зрения. В академической литературе больше обсуждали другой тип удовольствий – связанных прежде всего с повседневным опытом, но не со смыслом. В рамках многих исследований задаются общие вопросы о том, есть ли в жизни ориентиры, значение или цель{18}.
Точно так же, как и вопросы об удовлетворенности жизнью, подобные виды вопросов связаны с общими оценками смысла при размышлениях о жизни в целом, а не с ежедневными ощущениями смысла, которые в данном случае были бы более уместны. Например, согласно ответам новоявленных отцов и бездетных мужчин, первые видят в своей жизни намного больше смысла, чем вторые, а вот у женщин, ставших матерями, данный эффект проявляется в меньшей степени{19}. Эти результаты по-своему интересны, но их можно объяснить реакцией людей на то, что является для них важным непосредственно в момент оценки. Молодые отцы могут обратить больше внимания на то, что у них только что появился ребенок, – в то время как матери могут еще думать и о хозяйственных заботах (которых у них только прибавится). Более точной и полезной мерой была бы информация о том, насколько по-разному молодые матери и отцы оценивают смысл своих повседневных дел.
Когда я сижу здесь и печатаю эти строки, я чувствую себя довольно хорошо. Но большая часть этих положительных ощущений – эмоциональная реакция не на то, что я пишу, а, скорее, на то, что слова и мое стремление донести их до вас дают мне ощущение смысла. Я уверен, что вы чувствуете нечто подобное в своей повседневной жизни. Вы можете проводить время ухаживая за своим садом, и это занятие будет придавать вам ощущение смысла, дополняя – и вычленяя – другие эмоциональные реакции, вызванные вашей заботой о розах. Или, например, у вас может быть работа, которую вы считаете весьма полезной; она может не доставлять вам такого же удовольствия, как предыдущий проект, но в целом она заставляет вас чувствовать себя более счастливыми.
Итак, меня намного больше интересует важность и значение отдельных моментов, чем общий смысл жизни. Во всем, что вы делаете или чувствуете, есть удовольствие (или огорчение) и смысл (или бессмысленность). Это отдельные компоненты, которые формируют в вас ощущение общего счастья от совокупности пережитых событий.
Тот факт, что наше счастье включает в себя и удовольствие, и смысл, подтверждается опросами. Не так много ученых изучали, как различные люди воспринимают счастье в своей жизни, или пытались определить, какие данные нужны правительству, чтобы оно могло эффективно проанализировать, как люди принимают решения относительно расходов на общественные услуги. Мы с Робом Меткафом – при поддержке Службы национальной статистики Великобритании – разработали онлайн-опрос, призванный восполнить этот пробел. У нас должна быть здоровая степень скептицизма по поводу того, что люди сообщают в таких опросах, потому что на их ответы серьезное влияние оказывают формулировки самих вопросов. Но когда участников опроса спросили, какого рода счастье нужно учитывать при проведении государственной политики, примерно одинаковое количество участников высказалось за то, чтобы сосредоточиться на «счастье и печали на ежедневной основе», и за то, чтобы уделять внимание «тому, в какой мере вы считаете стоящими те вещи, которыми занимаетесь»{20}. Иначе говоря, для нас имеют значение и удовольствие, и смысл (хотя надо отметить, что это довольно оценочный способ описания смысла).
Чтобы стать действительно счастливыми, вам необходимы и удовольствие, и смысл. Вы можете быть столь же счастливы или печальны, как я, – но с совершенно другими комбинациями удовольствия и смысла. И в разное время вы можете требовать для себя различной степени и того и другого. Но вам действительно нужно чувствовать и удовольствие, и смысл. Я называю это принципом удовольствия и смысла (ПУС).
Этот принцип объясняет естественную склонность к поиску удовольствия и смысла и стремление избежать огорчений и бессмысленности. Но помимо этого он поможет объяснить, почему некоторые негативные эмоции могут иногда стать позитивными, если они служат определенной цели. Гнев, например, помогает нам избегать плохих ситуаций и искать хорошие, и он может выявить «позитивную» реакцию, направляя нас к разрешению конфликта, а не уводя куда-то в сторону{21}. В частности, гнев обычно препятствует эгоизму и поощряет кооперативное поведение{22}. Получается, что вы не хотите все время испытывать хорошие ощущения. Жизнь может быть жестокой, как и сами люди. Поэтому иногда вы сердитесь. Но мы, конечно, можем сердиться и без особой необходимости; например, будучи раздражены.
Принцип ПУС помогает найти ответ и на чрезвычайно важный вопрос, который заставил меня в первую очередь задуматься о смысле: почему любой из нас предпочел бы иметь детей (я хочу сказать, действительно предпочел бы, – а не следовал бы биологической потребности к продолжению рода)? В значительной степени ответ на этот вопрос должен заключаться в том, что в результате мы рассчитываем стать счастливее. Но о чем говорят данные опросов? Главным образом о том, что дети в лучшем случае не оказывают воздействия на счастье их родителей{23}.
При этом многие из тех, у кого есть дети, возможно, были бы намного менее счастливы, если бы оставались бездетными, а некоторые из тех, у кого детей нет, были бы более счастливы, будь у них дети. Чтобы показать, какое воздействие дети действительно оказывают на счастье людей, мы должны знать о том, как их отсутствие сказывается на состоянии каждого человека, а это установить невозможно. Это лишь подчеркивает тот факт, что нужно с большой осторожностью высказываться по поводу причинно-следственных влияний на счастье со стороны различных жизненных обстоятельств, когда группы людей, счастье которых мы сравниваем, составляются – по крайней мере до некоторой степени – произвольно.
У вас не должен вызывать большого удивления тот факт, что наличие детей все-таки не увеличивает общее счастье человека. У вас должно только быть желание вступить в сексуальную связь, которая иногда приводит к беременности, а затем эмоционально ассоциировать себя с ребенком, который при рождении похож на вас. Это, в свою очередь, означает, что вы, скорее всего, не бросите своих детей. А то, что потом произойдет с вашим счастьем, мало с этим связано.
Когда я лет десять назад впервые задумался о том, чтобы завести собственных детей, как это было связано со счастьем? Ведь, опираясь на информацию о том, что составляет счастье, я мог вполне принять решение остаться бездетным, не так ли? Возможно, и так, но в то время опросы ставили во главу угла только удовлетворенность жизнью и отчасти – чувство удовольствия. У меня возникло сильное ощущение, что некоторые действия, которые я буду совершать как родитель, могут дать мне ощущение занятости вполне осмысленными и важными делами. Например, когда я буду помогать своим детям надевать ботинки или учить их читать… Я не думал, что подобные действия способны доставить мне массу удовольствия – и, уж конечно, их было не сравнить с вечеринкой в кругу друзей. Однако я и в самом деле полагал, что читать сказки своим детям, а впоследствии слушать, как они сами читают вслух эти истории, – вполне осмысленное занятие и оно будет ощущаться таковым в момент его выполнения.
Вооруженный сильным предчувствием того, что наличие детей может потенциально сделать меня счастливее, добавив больше смысла моей и без того радостной жизни, – или может по крайней мере видоизменить мое счастье, нарушив привычное соотношение удовольствия и смысла, – я вознамерился сделать решительный шаг и завести детей. Теперь у нас с Лес есть шестилетняя дочь Поппи и сын Стэнли, который на год младше. Они доставляют нам кучу удовольствия, еще больше огорчений – и привносят в жизнь огромную порцию смысла. Я бы сказал, что дети определенно видоизменили мое счастье, поскольку иным стало соотношение удовольствия и смысла в жизни. Они, возможно, даже сделали меня счастливее в целом, поскольку с годами смещение баланса от удовольствия к смыслу вполне радует меня. В следующей главе мы обсудим исследования, которые я с тех пор провел и которые показывают, что время, проведенное с детьми, с точки зрения его воздействия на удовольствие имеет весьма средний эффект, но вместе с тем это один из наиболее осмысленных способов использования своего времени.
Ознакомительная версия.
