беги – замри» мешает нам мыслить, и тогда наши воспоминания не перерабатываются и не откладываются в банки долговременной памяти, а по-прежнему сохраняют связь с исходными, породившими их эмоциями, физиологическими ощущениями и убеждениями. Поэтому они внезапно вырываются наружу, в случайные, на первый взгляд, моменты. Непроработанные воспоминания активны, они интенсивные и, когда их что-то провоцирует, легко возникают снова.
3. Травма – это непрерывный цикл травматических реакций и наших попыток справиться с этими реакциями и управлять своими чувствами
Психологическая травма затягивает нас в замкнутые циклы. В типологию травм, которую я вывела в результате долгих исследований, я включаю травматические замкнутые круги (статистические диаграммы развития психологических травм). Это значит, что невозможно провести ровную прямую линию причинно-следственных связей, которая привела бы к четкому определенному результату. Наоборот, эти результаты возвращают нас обратно к причине.
Травма беспорядочна и зацикленна, а травматические круги помогают объяснить, как развиваются травматические реакции. Например, травматический опыт приводит к симптомам физической травмы и к подавленности, что приводит к травматическому мышлению, а оно, в свою очередь, – к саморазрушающим механизмам преодоления. Этот результат, дисфункциональное преодоление трудностей, поначалу позволяет нам избегать тяжелых чувств и отключаться от них. Но со временем неадекватные защитные механизмы усугубляют физиологические симптомы и усиливают эмоции, порождая еще более ярко выраженное травматическое мышление. И все это раз за разом повторяется [8]. Понятие травматического замкнутого круга (и разрыв этого круга) – одно из основных, рассматриваемых в этой книге. Разобравшись в нем, вы сможете почувствовать себя лучше. В третьей главе я подробно объясню, что происходит на каждом его этапе.
4. Травма – это наш разрыв с самими собой, с другими людьми и окружающим миром, который наступает после пережитого травматического опыта
Все компоненты реакции на травму, от первоначального потрясения до защитных механизмов, которые мы применяем для борьбы с проблемой, каким-то образом отрывают человека от самого себя, от других и от окружающего его мира. В четвертом определении отражается концепция психотравмы профессора Ронни Янов-Бульмана [9] и результаты недавних исследований доктора Габора Матэ [10].
Когда мы получаем травматический опыт, наша направленная на выживание защитная реакция «отключает» нас от собственных тела, сознания, чувств, переживаний и самоощущения. Более поздние реакции усиливают это чувство оторванности от себя и отдаляют нас от своих чувств, чтобы мы могли справиться с ситуацией. Реакции и изменения наших убеждений («Я плохой, мир небезопасен, людям нельзя доверять») тоже нацелены на то, чтобы отгородить нас от других людей и от окружающего мира, каким мы его знаем. Когда человек восстанавливается после перенесенной психотравмы, ему важно воссоединиться с самим собой и окружающим миром. Подробнее об этом мы поговорим в третьей главе.
Какие еще непроработанные воспоминания?!
Определения, приведенные выше, довольно абстрактны. В них отражаются сложные процессы, в которых трудно разобраться. Но мне приходится говорить о них. Я стараюсь не загружать вас теорией, но уверена, что знание – сила, когда речь заходит о психологической травме.
На самом деле травма – это и есть непроработанное воспоминание. Задумайтесь на минуту, как прошлое проявляется в вашей сегодняшней жизни. Постоянно ли в нее вторгаются старые чувства, мысли, убеждения, ощущения или образы? Если да, скорее всего, они связаны с каким-то воспоминанием, которое не было должным образом переработано.
Чтобы разобраться в сложной абстрактной идее о старом непереработанном воспоминании, познакомимся с историей Джен. Конечно, имя было изменено, но остальная информация осталась прежней. Я повстречала Джен в группе поддержки молодых матерей, когда у меня только что родился сын. Мы были молоды, и нас объединяли яркие переживания из-за предстоящего погружения в волнующий мир материнства. Серьезные психологические проблемы у Джен начались, когда ее дочери было около трех лет. Всякий раз, когда ребенка не было рядом, даже если этот период был недолгим, у Джен начинало давить в груди, и ей было трудно дышать. В голове проносились ужасные мысли: «Моя дочь в опасности, ей что-то угрожает, я не могу ее защитить». Врач поставил ей диагноз «генерализированное тревожное расстройство» (ГТР) и прописал медикаменты, которые она послушно принимала.
Мы встретились с Джен в игротеке для малышей. Когда мы нашли тихое место, чтобы поболтать, пока наши дети резвятся неподалеку, она вдруг расплакалась. Джен рассказала мне про выходные у своей матери, Рут, которая очень критически отозвалась о том, как та воспитывает свою дочку. Рут назвала Джен мягкотелой и заявила, что такое «психическое состояние» матери вредит ребенку.
Кроме того, Рут рассказала Джен, как воспитывала ее. Поскольку Джен росла без отца, мать относилась к ней довольно строго. Девочка научилась самостоятельно засыпать, была приучена к дисциплине и порядку. Когда Джен было около трех лет, Рут повысили в должности, из-за большой нагрузки она все время задерживалась на работе. Из-за изменений в расписании маме пришлось перевести Джен из небольшого детского сада, находившегося близко к дому, где ей было так хорошо, в более крупный. Рут видела, что Джен там некомфортно: каждый раз, когда мать оставляла девочку там, та закатывала истерику, а когда в конце дня забирала, у Джен был очень несчастный вид. Воспитатели рассказывали Рут все как есть: что Джен испуганно цеплялась за взрослых и не отходила от них ни на шаг, а в течение дня вела себя беспокойно и постоянно плакала. Так продолжалось около девяти месяцев, но и позже у нее временами проявлялось подобное поведение. Рут понимала, что другого выхода у нее нет, и Джен продолжала посещать этот детский сад, пока ей не исполнилось четыре с половиной года, тогда она пошла в подготовительную школу.
Мы с Джен сидели в игротеке, наблюдая за тем, как веселились и прыгали малыши, и тут я деликатно предположила, что ее нынешнее беспокойство может быть следствием той ситуации, в которой она сама оказалась в трехлетнем возрасте. Довольно трудно разбираться в сложных психологических тонкостях травматических воспоминаний в окружении горланящих ребятишек, поэтому я порекомендовала ей полезные книги на эту тему и выразила свое мнение, которое считала правильным: «С тобой все в порядке. По правде говоря, это значит, что если ты знаешь, с чем имеешь дело, то определенно сможешь это преодолеть». Джен поняла, что у нее были непроработанные травмирующие воспоминания из детства, которые отложились в памяти, сохранив все те прежние чувства, ощущения и убеждения, которые она испытывала в трехлетнем возрасте. Процесс формирования ее воспоминаний – их кодирование и накопление жизненного опыта – сбился из-за того, что она пережила огромное психологическое потрясение, когда осталась в чужом и страшном для нее месте. И вот спустя тридцать лет непроработанные воспоминания Джен и ее болезненные, мучительные чувства, ощущения и убеждения стали
